Ближний бой. ЦРУ против СССР - Киркпатрик Лаймен
Фактически же оказалось, что советская ракета взорвалась рядом с самолетом, который был поврежден и рухнул на землю. Пауэрс не был даже серьезно ранен. Он тщетно пытался добраться до «кнопки уничтожения», а затем успел выброситься из самолета и спастись на парашюте. Все это было подтверждено, когда Пауэрса обменяли на полковника Абеля в 1962 году и он смог рассказать, что произошло.
Когда я прибыл в Калифорнию на заседание Совета по международным проблемам, Хрущев еще не сделал своего заявления, из которого следовало, что в распоряжении советских властей находятся обломки самолета U-2, а Френсис Пауэрс жив. Это заявление он сделал в тот день, когда я выступал с докладом в Асиломаре. До этого я уже встретился с представителями прессы, рассказав им о работе ЦРУ открытого характера и о разведке США вообще. После заявления Хрущева корреспонденты как с неба свалились и пытались заставить меня сказать еще что-нибудь. Я наотрез отказался комментировать что бы то ни было. Впоследствии я с удовольствием узнал, что один из радиообозревателей, освещая этот эпизод, охарактеризовал мой стереотипный ответ «никаких комментариев» как единственное разумное заявление из всех заявлений правительства в связи с этим событием.
Ф.Пауэрс перед советским судом
Создание самолетов U-2 и их использование представляют собой знаменательное явление и достижение; и даже факт уничтожения одного из U-2 над Россией 1 мая 1960 года не должен умалять великих усилий людей, сделавших возможным полеты самолетов этой конструкции. Хотя Биссел переоценил действие заранее подготовленной версии прикрытия для Соединенных Штатов, именно благодаря его энергии и упорству стали возможными полеты U-2. Френсис Пауэрс и другие пилоты самолетов U-2, несомненно, тоже заслуживают, чтобы их мужество и способности были оценены должным образом. Во время следствия и процесса Пауэрс держался с достоинством, не выдав русским никаких тайн, кроме тех, что они и без того давно знали. После его возвращения в Соединенные Штаты в 1962 году, когда его обменяли на Рудольфа Абеля, была создана комиссия во главе с федеральным судьей Преттименом, тщательнейшим образом изучившая его поведение в заключении и установившая, что он вел себя в соответствии с инструкциями. Пауэрс был награжден Центральным разведывательным управлением.
Мое выступление на заседании Совета по международным проблемам было посвящено Африке, где я незадолго до того провел два месяца. Все увиденное мной на этом континенте произвело на меня сильное впечатление и вызвало не менее сильное беспокойство. Отнюдь не будучи специалистом по проблемам этого района земного шара, я старался прислушиваться к тому, что говорят сведущие люди, а затем сделать обоснованные оценки того, что здесь, вероятнее всего, должно будет произойти в ближайшем будущем.
Само мое появление на Африканском континенте, казалось, имело свой определенный смысл. Из Каира мы должны были вылететь в конце дня самолетом компании «Судан-эйр» в Хартум. Мы договорились с компанией о том, чтобы первыми вступить на борт самолета (по причинам отнюдь не эгоистического свойства) и занять места рядом с входом. Это было особенно важно, поскольку мы летели самолетом «Вискаунт», у которого вход расположен в хвостовой части и который вмещает около 70 пассажиров. Чтобы поднять по трапу мою каталку и посадить меня в ближайшее кресло, требовались усилия трех или четырех человек, и нам не хотелось доставлять неудобства другим пассажирам.
Но в силу какой-то ошибки служащие аэропорта не доставили нас к самолету заблаговременно. Температура в Каирском международном аэропорту в 18 часов в тот июльский день достигала почти 50 градусов жары. Прибывшие в аэропорт пассажиры стояли на солнце, пока мою каталку поднимали по крутым ступеням трапа на самолет. Оказавшись в самолете, мы с большим трудом добрались по узкому проходу, где почти невозможно было развернуть каталку, до ближайшего кресла. На все это у нас ушло около 15 минут, и тем временем остальные пассажиры буквально спеклись. Среди этой весьма разнородной и разноязычной публики были и европейцы, и азиаты, и африканцы в пестрых нарядах. Нашими ближайшими соседями по салону оказались ливанский купец, член суданского парламента и новый посол коммунистического Китая в Хартуме с двумя помощниками.
Особенно искушал меня китаец, рядом с креслом которого стоял пухлый портфель с документами. Я отдал бы правую руку, чтобы познакомиться с содержанием портфеля. Я никогда не видел, чтобы китайцам было так жарко, как этим трем, и убежден, что их самочувствие едва ли улучшилось, если бы они узнали, кто заставил их ждать.
Когда мы прибыли в Хартум, ситуация была прямо противоположной — теперь мы ждали, пока все другие пассажиры сойдут с самолета. Перед нашими глазами открылась типичная картина, отражавшая усилия, предпринимаемые коммунистами в Африке. Встречать нового китайского посла прибыло 109 представителей коммунистических стран — русских, поляков, чехов, болгар, румын, югославов, восточных немцев и северных корейцев. Такое положение наблюдалось во всех независимых африканских странах, и дело шло к тому, что этот образец будет принят в более чем 25 молодых государствах Африки, которым предстояло вступить на путь независимого существования в течение ближайших пяти лет.
В 1959 году Африку буквально раздирали националистические чувства, хотя многие представители колониальных держав предпочитали не замечать этого. Вполне естественно, что те белые, которые жили и работали в различных частях Африки, всеми силами стремясь повысить свой жизненный уровень, опасались подъема «черного национализма» и осуждали его. Это было особенно заметно в Кении, стране с очаровательными плантациями и процветающими городами, созданными под руководством англичан. Кения только что пережила восстание мау-мау. Несмотря на то что я очень много читал по этой проблеме перед вылетом из Соединенных Штатов, меня все же поразили те сведения, которые я получил на месте в Найроби.
В Соединенных Штатах у нас складывалось впечатление, что восстание мау-мау было направлено прежде всего против белых. В действительности, однако, было убито только 55 белых поселенцев, в то время как, по имеющимся оценкам, чернокожих было убито 18 тысяч человек, в основном африканцев из племени кикуйю, которые отказывались сотрудничать с движением мау-мау. Хотя, как обычно, англичан обвиняли в создании концентрационных лагерей, тем не менее представители администрации продемонстрировали исключительную выдержку и умение при подавлении восстания: они переселили жителей некоторых деревень, чтобы спасти людей от расправы; благодаря умелым действиям разведки они сумели проникнуть в банды мау-мау, захватить вожаков и положить конец восстанию.
Помимо Египта, Судана и Кении, я в ходе этой поездки посетил Асмару в Эритрее, Эфиопию и Сомали. Почти две недели я провел в Южно-Африканском Союзе, в стране, занимающей южную оконечность Африканского континента, которая поразила меня своей совершеннейшей европеизацией. Если бы не своеобразие рельефа местности, характера производства, а также бросающееся в глаза неравенство между белыми и черными, то можно было бы подумать, что путешествуешь по Западной Европе. Однако наибольшее впечатление в Южной Африке на меня произвело не то, что я видел, а то, что чувствовал. Здесь, несомненно, царила самая гнетущая политическая атмосфера, в которой мне когда-либо приходилось находиться. Каких-либо ощутимых признаков, которыми можно было бы обосновать это чувство, не было, за исключением некоторых внешних проявлений. Буквально все обращавшиеся к вам африканцы приветствовали вас словом «хозяин». То, как чернокожие смотрят на вас или не смотрят, как с наступлением темноты все, кроме тех, кто занят каким-либо делом, просто исчезают с улиц, — все это прекрасно характеризовало обстановку.
Показательной в этом отношении была краткая встреча с тогдашним министром иностранных дел ЮАС. Я встретился с ним на приеме в загородном клубе, устроенном в честь моего старого друга Билла Мэддокса, покидавшего Преторию после четырех лет службы на посту советника посольства. Меня представили министру иностранных дел как чиновника из Вашингтона, приехавшего на несколько дней в инспекционных целях.
