Ближний бой. ЦРУ против СССР - Киркпатрик Лаймен
Для Вашингтона это было подобно шоку. Роберт Кеннеди назвал этот день самым мрачным в жизни его брата. Президент дал указание генералу Максуэллу Тэйлору создать комиссию для расследования в составе президента, министра юстиции, адмирала Арли Берка и Аллена Даллеса. В прессе этот шаг истолковывался как свидетельство того, что руководство партизанской войной будет передано в ведение Пентагона.
Внутри ЦРУ Аллен Даллес поручил мне как генеральному инспектору изучить, как планировалось проведение операции и как шло ее осуществление. Я не должен был касаться анализа политических решений, относящихся к операции. Задача сводилась к тому, чтобы изучить, насколько успешно ЦРУ справлялось со своими обязанностями. На протяжении нескольких последующих месяцев ряд моих сотрудников изучали все аспекты операции, беседовали почти со всеми сотрудниками ЦРУ, имевшими к этой операции отношение, и пытались как можно глубже разобраться в этом деле. Подготовленный секретный доклад носил критический характер и был посвящен оперативным вопросам. Вместо того чтобы правильно воспринять главную цель доклада — предупредить повторение подобных ошибок в будущем, — сотрудникам, принимавшим участие в операции, он не понравился, и они подвергли его резким нападкам.
В последовавшей после операции волне взаимных обвинений президент Кеннеди взял на себя всю ответственность. Подобно тому как поступил президент Эйзенхауэр в случае с самолетом U-2, глава нашего государства и на этот раз признал участие Соединенных Штатов в инциденте, чего он ни в коем случае не должен был делать.
Ф.Кастро со своими войсками, отражающими высадку
Никогда в человеческой истории главы государств открыто не признавали участия в тайной деятельности; недаром агентов разведки готовят к тому, чтобы они после провала не ожидали помощи от своей страны. Это не просто твердость, проявляемая ради того, чтобы казаться твердым, это реалистическая политика. Она позволяет сохранять нормальные международные отношения, не допуская их осложнения, что наверняка происходило бы, если бы государства признавали своим каждого задержанного агента.
Дважды президенты Соединенных Штатов сочли возможным игнорировать это неписаное правило, и в результате происшедшие осложнения в международных сферах были гораздо более глубокими и затяжными, нежели можно было ожидать от самих инцидентов. Если бы Вашингтон после уничтожения самолета U-2 в районе Свердловска хранил молчание, дело ограничилось бы обычным обменом нот протеста, и, возможно, удалось бы спасти конференцию в верхах. Однако президент Эйзенхауэр своим признанием, что он санкционировал полеты U-2, нанес удар по престижу Хрущева, принявшего решительные меры. Точно такой же характер носило признание президента Кеннеди ответственности США за операцию в заливе Кочинос.
Правда, в обоих случаях и тот и другой президент заверяли американскую общественность, что им было известно, что происходит в их государственном аппарате. Однако не ясно, компенсирует ли положительный эффект, достигнутый внутри страны, тот урон, который мы несем за ее пределами.
После провала операции в заливе Кочинос все правительственные ведомства в Вашингтоне наперебой пытались снять с себя ответственность и возложить ее на кого-то другого. Одни пытались обвинять в провале министерство обороны и Объединенный комитет начальников штабов, участие которых в операции было ограниченным, другие намекали, что посол Стивенсон и вообще противники операции оказывали сдерживающее влияние на президента, чем в не малой степени способствовали провалу вторжения. Были даже такие участники операции, которые позаботились, чтобы пресса наиболее полно узнала об их роли в операции.
Президент Кеннеди был прав, сказав, что ответственность за провал операции несут все. Но прежде всего этот провал был провалом Центрального разведывательного управления, на которое была возложена ответственность за проведение операции.
Однако причины краха операции коренятся не только в ошибках разведки. В основном операция была подготовлена хорошо. Она не увенчалась успехом из-за допущенных занимавшимися ею сотрудниками ЦРУ просчетов при определении условий, необходимых для решения поставленной задачи. Если бы в ходе сражения кубинская бригада была бы близка к победе, то мы имели бы право говорить о том, что операция могла быть успешной. Но я считаю, что у нас никогда не было шансов на благоприятный исход операции; даже если бы в решающий момент президент разрешил налет авиации и если бы у Кастро не было самолетов и танков, успешный исход операции был бы крайне сомнителен.
Решающий просчет состоял в том, что отсутствовала правильная разведывательная информация о боеспособности войск Кастро. Милиция и армия Кастро сражались гораздо лучше, чем предполагалось, их верность и преданность Фиделю были крайне недооценены.
Не было и дезертирства из войск Кастро в предполагавшихся масштабах. Конечно, кое-кто из солдат Кастро складывал оружие и сдавался, когда приходилось очень туго, но в большинстве своем коммунистические вооруженные силы показали себя с хорошей стороны. Могут сказать, что «свободным кубинцам» не удалось оказать достаточно сильного наступательного нажима на обороняющиеся войска и что, если бы положение на поле боя сложилось не в пользу Кастро, его войска побросали бы оружие и перешли на сторону противника. Судя по тому, что известно об этом сражении, такой вывод представляется необоснованным.
Заявление президента Кеннеди о том, что Соединенные Штаты не станут осуществлять интервенцию на Кубе, сделанное перед самой операцией, оказало отрицательное психологическое воздействие. Оно, безусловно, должно было внести и внесло замешательство в ряды кубинцев-антикастровцев, участников операции.
Просочившиеся с Кубы сведения об арестах милицией Кастро всех, кто подозревался в принадлежности к оппозиции, должны были привести к полному пересмотру плана операции в Вашингтоне. Всех участников сопротивления Кастро засадил в концентрационные лагеря, и высадившийся на побережье Кубы отряд уже не мог рассчитывать на какое-либо содействие внутри страны.
Пленные боевики-антикастровцы
Совершенно очевидно, что президент США и его главные советники абсолютно не продумали вопроса о том, каким образом США смогут отмежеваться от причастности к этой операции. Было нарушено одно из основных правил при проведении подобных операций — не было принято никаких мер для обеспечения доказательства непричастности американского правительства к этим событиям. Ибо к моменту высадки в заливе Кочинос операция уже не была секретной, всем было известно, что кубинцев поддерживают и направляют Соединенные Штаты. Если принимавшие решения деятели полагали, что высадка кубинской бригады на побережье Кубы не привлечет внимания общественности, то им вскоре пришлось в этом разочароваться.
Не вызывает сомнения, что организаторы операции, навязав свой план, позже по вполне понятным причинам не проявили должной объективности и не отменили операцию. Конечно же, они были уверены в успехе и настаивали на проведении операции.
Президент не располагал специальным аппаратом из специалистов для изучения планов операции. Президенту и его главным советникам делались доклады, докладчики отвечали на вопросы и только. Никаких глубоких разработок или оценочных исследований операции проведено не было. К операции, носившей тайный характер, все относились как к сверхсекретной. Это было ошибкой. В высших правительственных сферах операцию следовало изучить гораздо шире и глубже. Президент, как это он сам впоследствии осознал в период кризиса, возникшего в связи с обнаружением на Кубе ракет, должен был привлечь лучшие умы в Вашингтоне для изучения, анализа и выработки рекомендаций в связи с этой операцией.
