Мэтт Ридли - Эволюция всего

Следующая идея Митры заключалась в изобретении «бабушкиного облака» – сети обычно уже отошедших от дел англичан, которые с помощью Интернета дают советы детям из удаленных деревень или трущоб. «У меня есть новая гипотеза, – писал Митра. – Если обеспечить необходимую компьютерную поддержку и свободную и безопасную обстановку, дружелюбного, но не имеющего специфических знаний посредника, группа детей способна пройти школьные тесты… самостоятельно».

Как считает Митра, одним из самых серьезных препятствий на пути развития самообразования является система оценок. Пока память и мыслительные способности учащихся оцениваются по результатам экзаменов, в самообразовании нет большого смысла, и школам не позволят развивать новые формы образования. Например, недавно на одном из экзаменов в Великобритании учащимся задавали вопрос: «Что такое старичное озеро?» Задумайтесь об этом на минуту. В дни, когда местное население топило в озерах районных уполномоченных, возможно, это нужно было знать. Сегодня, когда подобная информация нужна единицам, ее можно получить мгновенно с помощью смартфона. Как сказал мне Митра, если бы на экзаменах задавали вопросы типа «Что такое самоподобие и каковы последние открытия в данной области?», пришлось бы разрешить использовать в экзаменационном зале Интернет и все бы изменилось.

Нам необходимо уйти от креационизма в образовании и позволить образованию свободно эволюционировать. Правильно организованное обучение представляет собой развивающийся, эволюционный процесс. Это процесс стимуляции обучения людей во всем мире. Однако это также инструмент пропаганды идеологии, который Джон Стюарт Милль называл «деспотизмом над разумом». Даже после того, как учеников перестали воспринимать в качестве пушечного мяса или нецивилизованных варваров, государственные школы все еще продолжали внушать учащимся, что их страна чаще всего была права и одерживала победы, тогда как ее соперники вели себя вероломно и чаще всего ошибались, что Бог – это христианский Бог и т. д. Конечно, в наши дни количество подобной пропаганды уменьшилось, хотя некоторые политики обеспокоены тем, что происходит в школах, находящихся под влиянием радикальных исламистов. Но ведь это не что иное, как еще один вид пропаганды. Возможно, вы проповедуете развитие мультикультурного общества и бережное отношение к планете, но это все равно пропаганда. Не нужно быть излишне подозрительным, чтобы видеть, что в современной школе не учат думать, а учат тому, что думать. Жалобы на упадок мира или призывы к переходу на энергию ветра все чаще появляются в школьных учебниках даже при изучении таких вопросов, как, скажем, история Испании.

В недавнем отчете Эндрю Монтфорда и Джона Шейда отмечалось, что явное желание привлечь детей к охране окружающей среды выражается в наличии в английской школьной программе множества «серьезных ошибок, неоднозначных тезисов и необъективных оценок проблемы климата. Это относится ко многим популярным учебникам, методическим материалам для учителей и ученическим проектам». Учебники и методички советуют обращаться к политикам, участвовать в политических кампаниях и вовлекать родителей. Словосочетание «глобальное потепление» встречается в экзаменационных билетах по экономике, химии, географии, религии, физике, французскому и английскому языку, гуманитарным наукам, обществоведению, биологии и точным наукам.

К счастью, дети не всегда делают то, чего от них хотят взрослые. И идеологическая направленность образования тоже не новость. Дорис Лессинг писала, что мы должны сказать детям следующее: «Вас вовлекают в идеологию. Мы еще не придумали систему образования без идеологии. Мы просим прощения, но пока это лучшее, что мы можем сделать». Кажется, существует одна школа, которая лучше других сопротивляется идеологизации, по крайней мере так было вначале. Это программа Монтессори, подразумевающая совместную работу детей разных возрастов, отсутствие экзаменов и акцент на саморегулируемое обучение. Среди выпускников таких школ на удивление много успешных предпринимателей. Основатели программ Amazon, «Википедия» и Google (оба) учились по проектов Монтессори. Как считает один из разработчиков Google Ларри Пейдж, секрет может заключаться в том, что эта система обучения развивает естественное желание детей «следовать не законам и порядку, а собственным наклонностям, интересоваться тем, что происходит в мире, и делать вещи несколько иначе, чем остальные».

В условиях нисходящей централизованной системы очень часто извращается сама цель образования. Крайне редко государство заинтересовано в том, чтобы поддерживать обучение и способствовать распространению знаний. Оно заинтересовано в воспитании послушных граждан, лояльных по отношению к государству, способствующих подъему экономики и поддерживающих господствующие идеологические течения. Как писал Г. Л. Менкен[37], «Цель государственного образования совсем не в том, чтобы способствовать просвещению, а в том, чтобы свести как можно больше отдельных личностей к одному и тому же уровню, вывести стандартного гражданина без инакомыслия и оригинальности». Отчасти именно поэтому печальное отсутствие новшеств и прогресса в образовании никогда по-настоящему не беспокоило власти. Сегодня, как считает Стивен Дэвис, школа – лишь инструмент, сообщающий работодателям, что еще один молодой человек прошел соответствующую идеологическую обработку и готов выполнять порученную ему работу – в точности, как того хотел Хорас Манн. Политики левого направления акцентируют внимание на расходах, политики правого направления – на реформах программы и методов обучения. Однако все они сходятся во мнении, что приоритет образования – формирование нации, а не личности. Влияние образования на формирование личности вторично по отношению к его влиянию на благо страны. Не спрашивайте, что государственные школы вашей страны могут сделать лично для вас…

За последние 25 лет основная забота правительства в сфере образования, кроме воспитания у нового поколения обеспокоенности состоянием планеты, заключалась в использовании образования для подъема экономической конкурентоспособности. Все политические партии сходятся в том, что лучшие школы, лучшие университеты и лучшая профессиональная подготовка способствуют благоденствию общества. Совершенно справедливо, что более длительное образование способствует более высокому уровню благосостояния – более образованные люди обычно имеют более высокую зарплату. Также совершенно справедливо, что страны с высоким уровнем образования обычно более благополучны. Но означает ли это, что образование является эликсиром экономического роста? Существуют ли доказательства, что образование способствует экономическому росту, а не наоборот? Элисон Вульф в книге «Имеет ли значение образование?» тщательно проанализировала факты и, удивительным образом, пришла к отрицательному ответу. Она ссылается на исследования Всемирного банка, которые демонстрируют отрицательную зависимость между вложениями в образование и ростом экономики. Страны, вкладывающие наибольшие средства в расширение системы образования, в экономическом плане развиваются медленнее, чем те, которые затрачивают на образование меньше ресурсов. Египет провел большую работу по улучшению, распространению и удлинению образовательного процесса, но развивается медленно. За 30 лет, начиная с 1970-х гг., в стране более чем вдвое выросло число учащихся школ и университетов. Но за этот же период страна передвинулась с 47-го всего лишь на 48-е место в списке беднейших стран мира. В 1960 г. уровень грамотности на Филиппинах был намного выше, чем на Тайване, но сегодня доход на душу населения там в 10 раз ниже. Аргентина в последнем столетии была одной из самых отсталых в экономическом плане стран, но уровень грамотности там один из самых высоких в мире. Чем в большей степени страна внедряет систему планирования, тем лучше работает ее система образования, но тем хуже экономические результаты – не в последней степени из-за того, что она готовит больше бюрократов для планового хозяйства (как в Египте).

Казалось бы, должно выигрывать качество профессионального образования, но обычно и это не так. По идее, направленность профессионального образования должна диктоваться нуждами экономики. Однако еще одно исследование, проведенное Элисон Вульф, показало, что оно подчинено идеям централизации и дирижизма: «На протяжении десятилетий руководство профессиональным образованием осуществляется из центра. Это плохая идея, и не только по причине очевидной неэффективности. Такая система означает, что правительство берет на себя прямую ответственность за успехи и неудачи и, естественным образом, не может быть честным».