Журнал Русская жизнь - Смерть (июнь 2009)

… Я достаточно занят на «производстве». Играю пока одну пьесу «Школу злословия», но играю раз 12 в мес. Прудкин, игравший эту роль в Саратове, здесь, в Москве, решил играть премьеру. Я устроил протест в виде подачи заявления об уходе из театра.

Москва. 7 ноября 1945 г.

… У нас в театре предстоят огромные события и перемены. Ну, смерть Хмелева - сам можешь представить. Первый удар случился на сцене во время генеральной в 2 ч. дня. В костюме и гриме Грозного перенесли в ложу дирекции. Были приняты все меры. Часа через 3 потерял сознание и в 8 ч. 20 м. - в той же ложе во время спектакля «Мертвые души», не приходя в сознание, скончался. Кто займет его пост - пока неизвестно. Сам понимаешь, даже назвать некого. Полагаю, что Кедров не согласится, да и, пожалуй, по складу своего характера не сможет. С осени решается и, я думаю, уже решен вопрос о закрытии филиала и о большом сокращении труппы. Для многих это чревато последствиями: если и не сократят, то, что же дадут играть? И еще новость: Большая сцена с апреля становится на ремонт сроком на полтора-два года. Одним словом все «пошло враздробь», как говорит Фирс в «Вишневом саду». Я никаких ролей не имею и не репетирую. Дульчина (персонаж пьесы А. Островского «Последняя жертва». - Ред.) тоже репетировать не дают. Одним словом, прозябаю. Занимаюсь бытом и раскладываю пасьянс. Вот и все.

Тем не менее, достаточно бодр, и даже полон оптимизма. Жду лучшего, чем, вероятно, уподобляюсь перезрелой деве, все еще ждущей жениха. Я всегда думал, что каждому человеку свойственно придумывать философию, исходя из собственных условий жизни. Очевидно, и мне больше ничего не остается.

23 августа 1947 г.

… Клянусь, чем хочешь, я тебе все порывался написать и решил это сделать по приезде в Москву из отпуска, т. е., после 9 сентября. Нужно было написать тебе, конечно, и о «Дяде Ване», но это очень трудное дело: во-первых, потому, что я сам спектакля не вижу, а во-вторых, потому, что этот спектакль еще не оценен, а в-третьих, потому, что не совсем знаю, что писать тебе о себе, если писать искренне, а тебе писать могу только так. И все-таки. Убежден, что этот спектакль - лучшее, что было в Художественном театре после Станиславского. Даже злопыхатели признают, что «Д. В.» - событие. По приему, по отзывам, по волнению зрительного зала - превосходит все, что было за много лет. Но рецензий не было больше месяца… О себе! Трудно сказать. В театре я не нравлюсь; пожалуй, не нравлюсь… Со стороны тоже мнение разное, но больше хвалят и некоторые очень. Кедров явно доволен, хотя, полагаю, что несколько снисходителен к моим недостаткам. Во всяком случае, он говорил (не мне), что я скорее всех пришедших в театр внедряюсь в премудрость искусства МХАТа. Очевидно, я собой недоволен, так как чувствую, что то, что я делаю, далеко от совершенства, и, по словам тех, кому могу верить, с каждым спектаклем играю лучше. Беда спектакля в том, что из 8 действующих лиц лишь двое играют замечательно: Добронравов и Яншин. Дело в том, что ни Тарасова, ни Ливанов - не могут играть Елену и Астрова, хотя они играют лучше, чем всегда. Дело в том, что даже такая пьеса, как «Д. В.» - не имеет в театре всех исполнителей… Моя же беда, я думаю, в том, что мне трудно играть старика. Мой внутренний кторовский ритм - не совпадает с ритмом Серебрякова.

Убедился, что Кедров - самый большой режиссер, с которым мне приходилось встречаться. Я не знаю, чего ему не хватает, кажется, у него есть все. Это и педагог, и режиссер, и очень мудрый человек. Он пользуется абсолютным авторитетом у таких волкодавов, как Добронравов, Тарасова, Ливанов, потому что он всегда прав, а прав он потому, что каждому он ставит огромные задачи и может указывать, как это сделать. Он предельно честный художник. Его нельзя ни обмануть, ни подкупить. Он предельно терпелив и деликатен, он знает все, чтобы сделать спектакль. Просто поражает, как он добивается декораций и как он делает свет. Вообще, это, конечно, вождь! Одним словом, я не знаю в театре человека, который бы ему не верил. Мы с Верой Николаевной летали с группой наших актеров (14 человек) концертировать в Одессу, Харьков и Львов. Заработали весьма скромно, но «пролетка» была приятной… Дульчина играть мне так и не дали; очевидно, осенью буду опять скандалить.

Москва. 3 сентября 1949 г.

… Последние три дня жил под впечатлением одного печального события, о котором сразу же тебе и сообщаю: у Яншина - инфаркт. 47 лет. Правда, - пил, не переставая. Бесконечно его жаль. И для театра это большой урон. Кажется, ему лучше, но сам понимаешь, как это серьезно. О себе должен сказать, что лето провел совсем не так блистательно, как Ваша милость. Учитывая необходимость и срочность ремонта дачи, поехали мы с В. Н. в группе наших 13 артистов в поездку по Украине. За 14 дней посетили 8 городов!!! Устали из-за поздних частых переездов порядочно, а денег привезли весьма скромную сумму. Были в Черновцах, Каменец-Подольске, Проскурове, Виннице, Одессе, Херсоне, Днепропетровске и в Харькове. Как тебе известно, администратор и организатор я липовый. Крышу починил, а фундамент - не смог. Вообще с моими способностями это сложно. Очевидно, зиму буду сильно занят. Придется войти во «Враги» и репетировать плохую пьесу Горького «Дачники»; да еще с Судаковым.

Москва. 28 февраля 1950 г.

… Писал тебе, что переживаю период абсолютного невезения. Не везет во всем: и в существенном, и в мелочах. 10 марта МХАТ приезжает в твой чудесный город с пятью пьесами, и, конечно, ни одна из моих пьес не едет. Буду в Москве играть 4 раза в неделю, играть из последних сил - и не увижу тебя. А Ленинград - это и ты, и отдых, и город. Посмотри непременно «Чужую тень».(Спектакль по пропагандистской пьесе К. Симонова, написанной во время кампании борьбы с космополитизмом. - Ред.). Это кедровский спектакль, правда, сделанный в короткий срок. По-моему, все хорошо, кроме Ливанова. Во всяком случае, больше таких спектаклей за последнее время МХАТ не выпускал. Обещай написать мне свое впечатление. Я репетирую «Дачников». В первый раз в жизни позволяю себе так лениться. Судаков настолько ничего не может, что чуть ли не вызывает коллективные протесты и соответствующие заявления актеров. Работа вообще не ладится еще из-за состава - народ хворает. Двух исполнителей уволили из театра за пьянство и, мягко выражаясь, за недостойное поведение - Грибова и твоего приятеля Макарова. Не ошибся ли ты в оценке его возможностей… Грибова в театр вернут, а Макарова - не думаю.

Москва. 27 сентября 1950 г.

Дорогой Борисевич!

Требую внимания! Все твои три письма получил. На первое ответил в Кисловодск - очевидно пропало. В Сочи не писал: мой ответ там тебя уже не застал бы. Довольно неожиданно для себя 29 сентября выехал в Таллин - играть «Враги». Умолял злую дирекцию отправить меня обратно в Москву через Ленинград, дабы повидать Вас. В этом мне было отказано, так как, если бы я ехал через Ленинград, то прибыл бы в Москву 9-го утром (вечером спектакль «Последняя жертва»), а я должен был приехать в Москву 8-го в 6.15 вечера, для того, чтобы вечером репетировать «Домби» (спектакль по роману Диккенса «Домби и сын», реж. В. Станицын. - Ред.), иначе нет времени для единственной репетиции возобновляемой пьесы. Теперь МХАТ работает по такому принципу: 29-го днем сбор труппы. М. Н. Кедров в своем вступительном слове - говорит о том огромном внимании, которое театр должен уделять текущему репертуару и возобновлению идущих пьес. Вечером 29-го добрая половина артистов выезжает в Таллин, а оставшаяся открывает сезон в Москве на другой день, т. е. 30 августа. До 27 августа на большой сцене МХАТа играет Ярославский театр, таким образом, МХАТ получает свое помещение лишь 28-го с утра, а 30-го - уже открытие сезона. Чтобы убрать театр и проверить монтировку в первую очередь идущих пьес, представляешь, сколько остается времени? А на подновление актерской части спектаклей - времени нет совсем. Если же, к тому же учесть, что отъезд в Таллин потребовал некоторых вводов в спектакли - то общая картина тебе должна быть ясна…

Таллин мне показался весьма симпатичным городом. Даже жалел, что так мало в нем пробыл. В Москве первое время маленько подпростудился и почти ежедневно играл. И то, и другое, конечно, ни к чему. Хворать вообще не надо, а играть надо меньше, особенно на старости лет. В этом сезоне репетировать буду, кажется, только Коко в «Плодах просвещения»: откровенно говоря, считаю этого пока вполне достаточным. Как твои режиссерские перспективы? В письме в Кисловодск я уже выражал свое удовлетворение по поводу твоих успехов.

Москва. 4 мая 1951 г.

… Идут генеральные «Плодов». Завтра, 5-го смотрит Комитет. Мнения разные. Подозреваю, что, ах! как - не случится! Я лично сам давно не видел, но есть ряд отвратительных исполнителей. В первую очередь: Коренева! (Коренева Лидия Михайловна; 1885-1982; актриса МХАТа с 1904 по 1959 г., прототип Людмилы Сильвестровны Пряхиной из «Театрального романа» М. Булгакова. - Ред.) Стерва! Почему он ее не снял - тайна! Даже, если бы она была его любовницей, и то обязан был бы снять! Нас, несколько человек хотели ее потихоньку отравить - не вышло. Второй недостаток - безусловный разнобой исполнения. Почему он это допустил, имея все возможности это поправить - вторая тайна!