Владимир Бурлачков - Той осенью на Пресне

– Недавно вхожу в метро в самый «час пик». – Саша посмотрел на Олега. – Стоит пожилой человек в кепке, разглядывает толпу и говорит: «Где же они все числятся? Разве смогут колхозники такую ораву прокормить?» – Мы обходимся как-то, чем-то занимаемся! – ответила Наташа. – Мы – другое дело! – передразнил ее Саша. – У нас тут – дым коромыслом. У нас одна Наташа чего стоит! И тексты на компьютере набирает, и знает про разные сайты. Даже рекламодателей может находить. А ты когда наш журнал начнешь читать? – У меня от компьютера глаза быстро устают, – сказал Олег. – Хоть иногда можешь почитать! – настаивал Саша. – А то у нас мало посетителей на сайте. Куда это годится! Но мы – расширяемся. Третий день обсуждаем, не взять ли помещение рядом. Там, где сейчас галерея. У художников аренда заканчивается. Я предлагаю открыть книжный магазин. – Все это я пробовала. – Наташа отрицательно покачала головой. – Это дело быстро прогорит. Во дворе двое парней в спецовках вытаскивали из машины ящики, с грохотом бросали у стены и через слово матерились. – Н-да, надо прервать эти инвективы. – Саша закрыл окно и вернулся на свое место: – Наташа у нас – историк по образованию. Мы с ней разные проблемы обсуждаем. Она меня уверяет, что есть своя эстетика в мятежах. – Не знаю, не участвовал. – Олег пожал плечами. – Я только в защите правопорядка и эволюционного пути развития участвовал. – Эволюционное развитие еще в семнадцатом году прервалось, – назидательно заметила Наташа. – В восемнадцатом, – уточнил Олег. – Восемнадцатого января. – Тогда уже все ясно было, – перебила его Наташа. – Но всякий праведный мятеж – это всегда ответ на что-то. Он всегда заряжен на реализацию мечты. – Да уж! Если что-то менять, то масштабно, – поддержал её Саша. – Ты хорошо знаешь, что в таких случаях бывает, – ответил Олег. – Как только объявлено, что ради большой цели все можно, вот тут-то все и начинается. – Мы с Наташей тебе про другое, – прервал его Саша. – Мы тебе – про мятеж праведный, а ты нам – про расправу. В десятом часу вечера Олегу позвонили, и хрипловатый голос скороговоркой произнес: – Ты ща подумаешь, что я! А ведь… А, знаешь, думай, что хочешь. Несколько секунд Олег ничего не понимал, потом спросил: – Борь! Ты, что ли? – А ты не смотрел? Ну, вот видишь. На меня и подумаешь. Все, пока… – В трубке остались короткие гудки. Олег подошел к окну, посмотрел вниз на улицу. Троллейбус отходил от остановки. Его пыталась обогнать легковушка. На диване валялся пульт от телевизора. Олег плюхнулся на сбившееся покрывало, нажал кнопку и увидел на экране шумный концерт. Что мог означать Борькин звонок – оставалось непонятным. Самым простым объяснением казалось, что дружок просто напился и набрал номер по ошибке. Гадать было бесполезно. Начались «Новости». Заговорили об официальных переговорах с каким-то важным визитером и о невозможности девальвации. – Сегодня с сердечным приступом госпитализирован в Центральную клиническую больницу… Показали белесую, нечеткую пленку камеры наружного наблюдения. Из дверей подъезда выходил высокий человек в черном костюме. Дальше на экране зарябило. Опять возник тот же человек. Шагнул вперед, стал нескладно наклоняться набок. Кто-то подскочил, успел подхватить его под руку. Пил чай на кухне, гадал, с какой стати звонил Борька, и вспомнил, что видел несколько дней назад на заборе напротив институтских окон мертвого голубя, застрявшего в колючей проволоке. Но излучение в приборе было совсем небольшим, до забора не достало бы. Олег дождался следующего выпуска «Новостей». Сидел на корточках перед самым экраном, старался разглядеть все то, что происходило на белесой пленке. И поймал себя на том, что думает о происшедшем сумбурно: Борькин звонок, вельможа, хватающийся за сердце, и возможность усилить излучение, которой не могло быть. За всем этим сразу потянулась цепочка: рано или поздно догадаются, тем более что Борька мог попасть на пленку, придут, начнутся обыски и допросы. Но если все-таки удалось увеличить излучение – то как? Он повторил все это несколько раз и понял, что только сам себя накручивает. Повысить излучение не получалось, сколько ни пробовали. Борька в опытах не участвовал и во многие тонкости не вникал. Но почему он позвонил? Тем более что звонок могли засечь. Впрочем, заранее не могли. Но если начнется разборка, то перетряхнут все лаборатории, и многое, конечно, станет ясным. И неизвестно, как поведет себя сам Борька. Ночью он забылся и недолго поспал. Проснулся и подумал: могу я, в конце концов, начать рассуждать здраво? Могу я для самого себя быть экспертом? Так вот, на тех принципах, которые в систему заложены, импульс минимален. Поэтому ничего у Борьки получиться не могло. Хотя, разумеется, все дело в расстоянии. Но Борька говорит, что он ни при чем. А если кто-то сделал по-другому? На работе Борька не появился. Олег несколько раз звонил ему домой. Трубку так и не подняли. Из метро Олег вышел на «Шоссе Энтузиастов». День был очень жарким. Возле киоска чадила смрадом горевшая мусорная урна. Женщина в белом фартуке заливала ее водой из бутылки. В вагоне троллейбуса все было раскалено. В окна летел разогретый над мостовой, горько-кислый воздух. До остановки троллейбус не дотянул и встал у перекрестка. Шофер приоткрыл дверцу и крикнул, что впереди авария. Олегу пришлось выходить и ловить частника. Во дворе Борькиного дома полная дама выгуливала на детской площадке между качелями и песочницей коротконогую собаку. Высокий мужчина привязывал на багажник «Жигулей» сумки и картонные коробки. Олег вошел в подъезд. Не стал вызывать лифт и повернул к лестнице. Внизу раздались шаги. Олег поднялся на четвертый этаж и прислушался. Шаги затихли. Заскрежетал ключ в замке. Гулко хлопнула металлическая дверь. Олег спустился на третий этаж, остановился у двадцатой квартиры и нажал на плохо закрепленную кнопку звонка. Дверь ему так и не открыли. На работе Борька не появился и к обеду. На телефонные звонки у него дома никто не отвечал. Неожиданно позвонила Юля. Он не сразу узнал ее, переспросил, кто говорит, и постарался загладить неловкость: – Ба! Ты! А я думал: куда запропастилась? Как поживаешь? – Начнем с того, что пропала не я. Но вообще-то мне надо просто посоветоваться. Правда, что банки сегодня закрылись? – Понятия не имею! – удивился Олег. – У меня там и было всего… Но так вдруг лишиться даже этого! Я вообще-то в панике. Мы с Аней собирались куда-нибудь поехать. А может быть, что деньги из банка не отдадут? – Подожди! Надо самой сходить и узнать! – А ты в магазин пойдешь? – Зачем? – не понял он. – Все с утра по магазинам бегают и рубли тратят. Я крупы и сахара – целый шкаф натаскала. – В первый раз слышу! – Ты чего? – изумилась Юля. – Второй день в городе все с ума сходят. На работе – никого! Весь народ – на рынках. Иди скорее. У метро рынок есть. – А что случилось? – спросил Олег. – Не знаю. Дорожает все, чуть ли не по часам. В обменниках долларов нет, а банки закрыты. – По телеку какой-то деятель дня два назад говорил, что девальвации не будет, – вспомнил Олег. – Ты их больше слушай! У тебя хоть запас макарон есть? – Есть кое-что. – Беги, покупай. – Нам зарплату только послезавтра дадут. – Тогда, что ж… – Она помолчала. – Тогда останешься без запасов. Придется спонсора искать, который будет тебя макаронами кормить. – Придется без них. – Хочешь, пойдем в кафе, перекусим. Я здесь больше не работаю. Зашла вещи забрать. – А где ты теперь? – спросил Олег. – Приходи перекусить – расскажу. Олег перешел улицу, стал подниматься по ступеням кафе. Рядом, у входа в обменный пункт толпились люди. Кто-то спросил: – Доллары не сдаете? Юлии в кафе не было. Олег остановился у витрины, посмотрел на ценники и присвистнул. Вошла Юля. Взглянула неулыбчиво, даже недовольно: – Возьми блины и чай, что ли… Сели за столик подальше от двери. Юля размешивала сахар в чашке и молчала. – Народ какой-то оборзевший сегодня, – сказал Олег. – У всех проходящих валюту спрашивают. – Оборзеешь, если последние деньги пропали. – Где теперь работать будешь? – Олег почувствовал горечь во рту. Перевернул блин на тарелке и увидел горелый край. – Недалеко от дома, на «Молодежной» работу нашла. Вчера – первый день был. Фирма импортом занимается. Теперь чего будет – никто не знает. И будут ли деньги отдавать… А то – отработаешь три месяца – и за последний фиг заплатят. В кафе вошли две женщины с одинаковыми пышными прическами. Рассматривали ценники. Одна говорила другой: – Все сегодня сбесились! На рынке мне ноги отдавили. Надо же, соль ящиками тащат! Юля пила чай и смотрела в окно. В профиль ее лицо казалось некрасивым и чуть надменным. – Всегда считала, что особо много глупостей в жизни не делала. – Она взглянула на Олега. – А так подумать – тоже порядочно наберется. Во всяком случае, с этой работы могла бы не вылететь. Тут хоть платили вовремя. Хотя эта твоя – еще та мегера. – Ты о ком? – спросил Олег, уже понимая, в чем дело. – Как о ком? Об Ирине Павловне. – Ты говорила, что в какой-то другой фирме работаешь. – У нее их там штук пять. Названия то и дело меняют. От налогов и должников бегают. – А при чем Ирина Павловна? – спросил Олег. – Капнул ей кто-то, что я с тобой встречаюсь – ну, и вот. Трудовая книжка – в руки и вперед! – Юля похлопала по сумочке, висевшей на спинке стула. – Ей-то какая разница? Я ее сто лет не видел. – Уж не знаю, кто кого из вас видел! – Юлю этот разговор раздражал. Олег помолчал, соображая, как все могло быть на самом деле: – Мало ли кто с кем встречается. Что, у Ирины Павловны своя разведка, что ли? – Я, дура, девкам на работе рассказала. Еще думала, что глупостей мало делала. – Ты знаешь, я не скажу, что Ирина Павловна – человек идеальный. Но чтобы из-за какого-то старого знакомого уволить – это вроде бы не для нее. – Плохо ты ее знаешь! – вскрикнула Юля. – Кого хочешь – съест. Она – баба злая. Если что не по ней – только гляди. – Ты преувеличиваешь, наверное. – Олег не хотел продолжать этот разговор. – Или ты ее плохо знаешь, или мне сейчас мозги пудришь. Она – чуть что, маслеными глазками посмотрит, спросит: «Как вы думаете? Не правда ли?» Олег понял, что разговор превращается в склоку и промолчал. Юля допила чай и громко шлепнула чашкой о блюдце: – Не в тебе дело, конечно. Просто я к ней приглядывалась и думала: до чего же хваткая, к рукам все липнет. Чего хочешь – провернет. Всех ущучит. И вдруг узнаю: ба! Через дорогу – у нее неудачный роман. И даже в окошко показывают. Вон, в свою контору пошел! Так что, ты тут не причем, если разобраться. Просто – бабьи глупости. А ботаник – он и есть ботаник. На противоположной стороне улицы у проходной института Олег заметил бежевую «Волгу». Распахнулись ворота. Машина въехала во двор. Юля посмотрела на него, спросила: – Тебе неприятно, что я о т в о е й говорила? – Ерунда все это. – Олег отвернулся от окна. Предположим, что Борька смотался и его теперь ни с какими собаками не сыскать. А сколько он может так пробегать? Расчеты все равно покажут, что с таким импульсом ничего сделать нельзя. Во всяком случае, с тем вельможей. Даже не напугать, как следует. – Чего молчишь? – спросила Юля. – Так… Ты куда сейчас? – На новую работу. – Юля взяла в руки сумочку. – Я тебя до метро провожу. – Это еще с какой стати? То – нет его незнамо сколько, то – провожу. Ну, пошли, коли так. Одна из створок ворот осталась незакрытой. Виднелся институтский двор и машина у самого подъезда. – Ты чего? Сильно обиделся? – спросила Юля. – Не то, чтобы… Просто – одно к другому. – Мой тебе совет! – Юля остановилась и посмотрела на него. – Выбрось ты все это из головы. Ну, его… Лучше дуй-ка прямо сейчас за крупой и сахаром. И возьми подсолнечного масла. Впрочем, чего тебе о жратве беспокоиться. Олег угадал, что последует дальше, и перебил ее: – Мне-то как раз и надо! – Ну, смотри. А я думала, тебе можно было бы в случае чего рассчитывать… Это я так! И не о себе. Не подумай. У метро в толкучке между киосками и палатками они остановились. Полный мужчина в белой рубашке протискивался сквозь толпу, выставив перед собой большую пеструю сумку. Они отступили в узкий проход в цветочном ряду. – На работу пора возвращаться, – сказал Олег. – Я думала, ты меня дальше проводишь. – Юля скривила губки. – Ну, как знаешь. – И она ушла. Из проходной института Олег выглянул во двор и увидел, что машина по-прежнему стоит у подъезда. – Это кто к нам прикатил? – спросил он вахтершу. – А кто их знает! – Она обернулась и посмотрела в распахнутую дверь. – Приехали зачем-то. Шофер откинулся на спинку сидения и дремал. Олег прошел в здание и стал подниматься по лестнице. Навстречу шли завхоз и мужчина в светлом костюме. – Забор у нас еще ничего! – говорил завхоз. – Но покрасим! Ко дню города! В лаборатории Олег быстро подошел к окну. Внизу, у подъезда стоял завхоз, а машина тронулась с места и спугнула стайку голубей у лужи. На следующее утро в лабораторию позвонил шеф и раздраженно сказал: – И чего это сегодня! Все, что ли, разбежались? Зайди ко мне! В кабинете сидела светловолосая пугливая девчонка. Взглянула на Олега и быстро отвернулась. Шеф взял со стола листок бумаги, протянул Олегу, спросил: – Что бы это значило? Олег прочитал: «Заявление. В связи с крайне неприятным для меня стечением обстоятельств прошу предоставить отпуск…» – А чему ты обрадовался? – удивился шеф. – Ты в курсе, что ли? – Не, понятия не имею… – Когда он вам это передал? – Шеф обращался к девушке. – Позвонил сегодня в дверь. Говорит: «Не в службу, а в дружбу, отвези на работу». – Куда он уехал? – спросил Олег. – Говорил, вроде к своим, куда-то. – Вы его соседка? Из какой квартиры? – Из семнадцатой. А что? – Девчонка перепугалась еще больше. – Он что-то говорил о вашей семье, – сказал Олег. – Что он мог говорить? – Девчонка недовольно прикусила губки и отвернулась. – Ну, ладно! – перебил их шеф. – Тогда – всё! Девушка встала и вышла из кабинета с недовольным видом. – Я – сейчас! – Олег вышел вслед за ней, успев поймать на себе удивлённый взгляд шефа. Он остановил девушку в коридоре и спросил: – Борис вам все равно позвонит. Вы ему передайте… – И тут он подумал: «А стоит ли?» И сказал: – Нет, ничего не надо. Шефу эта беготня не понравилась. Он посмотрел на Олега угрюмо и буркнул: – Н-да! Видно, кончился запас прочности. Все! Баста! «Открыть кингстоны!» – Ничего, наладится! – ободрил его Олег. В лаборатории он плюхнулся в кресло и закрыл глаза. Вариантов было два: еще раз покумекать, как можно было увеличить импульс, или найти Борьку. Тот мог укатить, куда угодно. Хоть в Крым, хоть к тетке в Красный Холм. Но в Крыму ему было бы скучно, и он туда не захотел бы. Тетку пришло бы развлекать разговорами. Все друзья у Борьки – шумные, как на подбор. К ним он тоже не захочет. Остается одно – заперся в квартире. А за опохмелкой надо по утрам шлепать в магазин. Но не поджидать же его по утрам во дворе? Медлить Олегу не захотелось. Добрался до «Шоссе Энтузиастов» и в раскаленном, как и накануне, троллейбусе поехал к Борькиному дому. На третьем этаже он позвонил в восемнадцатую квартиру. Светловолосая девчонка приоткрыла дверь на золотистой цепочке и посмотрела очень недовольно. – Шеф велел Мешкову очень срочно письмо передать, – сообщил Олег тихо, как по секрету. – А я с ним не разговариваю. Уж будьте так любезны, передайте вы! Девчонка подумала и нехотя ответила: – Ну, давайте. – Лучше прямо сейчас. Очень срочно. Она сняла с двери цепочку, прошлепала в большущих стоптанных тапочках к двери Борькиной квартиры и позвонила. Олег встал у стены подальше от глазка. Никто не отозвался. – Вроде дома был, – сказала девчонка. Дверь заерзала и приоткрылась. Борька спросил: – Ты чего? Олег поставил ногу между дверью и косяком и посмотрел на девчонку: – Нам с ним надо помириться перед отъездом! Не век же не разговаривать. Спасибо! – И пролез в прихожую. Борька был взъерошенным, с помятой, сонной физиономией. На кухне он заправил майку с пятнами на груди в трикотажные спортивные штаны и зло спросил: – Ну, и какого…? – Знаешь, что! Без истерик! – оборвал его Олег. – Я сейчас в таком состоянии, что мой жалкий вид меня нисколько не волнует. – Борька сел на табуретку, облокотился о стол и закрыл глаза. Сидеть так ему скоро надоело. Он полез в холодильник, достал початую бутылку пива и налил в грязный стакан. – Чего надо? – спросил он, глотнув пива. – Как дело было? – Тебя не касается. – Кто-нибудь что-нибудь понял? – Не-а. – Борька опять хлебнул пива. – А кто еще знает? – С ума спятил! Кто может знать! – Значит, никто тебе не помогал! – Не-а. – Тогда у тебя ничего не могло бы получиться. А голубь погиб, потому что излучение к проволоке на заборе притянуло. – Иди ты, знаешь, куда? – мирно отозвался Борька. Обхватил голову руками и громко произнес: – Ой! – Почему все так вышло? – спросил Олег. – Откуда я знаю, – процедил Борька. – Врешь! Почему же тогда тот человек… Ведь ты там был! – Ух, и скучный ты какой…, – оборвал его Борька. Помолчал и сказал: – Ну, все. Пойдем, провожу тебя. Ирина позвонила в конце зимы. Спросила о делах и стала рассказывать, что из прошлогоднего кошмара кое-как выбралась, хотя и не без потерь, и сейчас переезжает в новый офис на Беговой улице. Олег ждал, что она вспомнит о Борьке. Но Ирина заговорила о командировке и попросила: – Слушай, проводи меня в аэропорт. Терпеть не могу одной улетать. Вот дожила! Хоть какого мальчишку из офиса с собой бери. Представляешь сцену в аэропорту – я и мальчик! Шофер есть, но он мою машину сломал, паразит! Мне знакомые свою дают. Но какого фига я буду таскаться по аэропорту с чужим мужиком! – А когда? – спросил Олег. – Сегодня! Ну, что? Заеду за тобой? От вас до «Шереметьево» почти по прямой. Была пятница. Олег с тоской представил забитый транспортом Ленинградский проспект. Ехать жуть как не хотелось. Он соображал, что бы ответить, а Ирина постаралась закончить разговор: – Как подъеду, по мобильнику тебе наберу! Через час примерно. Ну, пока! Как назло, секретарша шефа прибежала за какими-то бумагами, и их пришлось искать на столе среди папок и книг. В этой суматохе позвонила Ирина. Олег шагнул с тротуара через узкий газон, а Ирина распахнула заднюю дверцу машины, ласково и весело взглянула на него своими большущими глазами с подведенными веками и, растягивая слова, сказала: – Привет! Садись же! Поехали! Он плюхнулся на сидение рядом с ней, отметил про себя ее новую прическу, подумал, что она мало изменилась. Ирина расстегнула строгое черное пальто, достала из сумочки сигарету и щелкнула зажигалкой. – Ты вроде бы в порядке. – Она взглянула на Олега. – Хотя мог бы быть и получше. Я тебе очень благодарна, что не оказался поехать. А как Борька? Он, наверное, злится, что мы с ним кое какие дела не закончили? – Борька уволился, – ответил Олег. – Правда? – Ирина явно обрадовалась. – Ну и хорошо! Он – парень хваткий. Чего ему у вас сидеть? А чем он занялся? – Что-то нашел. – Надо ему позвонить. Я с ним всегда болтать любила. Он ведь чудило такой. А тебя он к себе не звал? – Я бы не пошел. – Да, он слишком заводной для дел. Машина постояла в пробке на мосту через канал, выскочила на Ленинградское шоссе и понеслась в крайнем левом ряду, обгоняя плотный поток из чумазых трейлеров и грузовиков. – Ты куда собралась? – спросил Олег. – Всё по делам. – Ирина выбросила в окошко окурок и подняла стекло. – Сначала – во Франкфурт, а оттуда, наверное, в Берн. Может, на поезде, а может – за мной на машине приедут. У меня там дружественная фирма с некоторых пор объявилась. Очень солидный дядюшка. Только боюсь, что вороват. – Слушай, у тебя не работала в бухгалтерии Юля? – Что? – Ирина взглянула на него удивленно. – У меня таких Юль! Я их всех в лицо не помню. А откуда ты ее знаешь? – В кафе напротив института обедали. Мы – с Борькой, а она – с приятельницей. – И кто из вас с ней шашни завел? – Вот ты сразу… О таких почтенных людях! А помнишь, был поэт, он еще у тебя помещение арендовал? Забыл фамилию. – Давно ничего о нем не слышала. – Ирина расправила складки фиолетового платья на коленях. – Но всякие мелкие неприятности у меня из-за него постоянно были. То не заплатит, то кто-нибудь на него жаловаться припрется. Ему что ни скажи – сразу скандалить. Хорошо, что они от меня куда-то съехали. – Странный он был какой-то. – Ничего в нем странного не было, – ответила Ирина, подумав. – Всегда старался ко времени подстраиваться. Нормальный человек! Сначала выбирает приемлемый уровень жизни, а потом подбирает себе под него подходящие принципы. Подъехали к зданию аэропорта. Шофер выскочил из машины и распахнул для Ирины дверцу. Стал вытаскивать из багажника вещи. Олег перетащил здоровенный чемодан на тротуар. – Вы моего спутника на стоянке подождите, – сказала Ирина шоферу. – Домой его отвезете. – Мне велено сразу ехать. – Это недолго. – Ирина ответила, не оборачиваясь.