Виктор Полищук - Горькая правда. Преступность ОУН-УПА (исповедь украинца)
В ответ на террор ОУН начались аресты и судебные процессы против исполнителей нападений, убийств, саботажа. Петр Мирчук в своем труде на пяти страницах дает перечень судебных процессов за 1929–1930 годы. Вот один только пример из того перечня: 26 ноября (в 1930 г. — В.П.) суд присяжных в Львове за принадлежность к УВО и ОУН и нападение на почтовый амбулянс под Бибркой осудил: Юрка Хрусталя, Николая Максимьюка, Зиновия Кныша, Богдана Кравцива, Зенона Пеленского, Дмитрия Вирсту, Богдана Кордюка, Иосифа Процишина, Жигмонта Процишина, Владимира Кичмарского, Владимира Андрущака, Владимира Человского, Прокопия Матвейцева и Юлию Козакевич — вместе на 1 смертную казнь и 37 лет тюрьмы[116]. То есть, исключая осужденного на смертную казнь, на одного подсудимого пришлось по кругу три года заключения. Это — по описанию на стр. 151, вместо этого на стр. 244–246 читаем, что наказанных было только трое: Хрусталь к смертной казни, которую Президент Польши заменил 20 годами заключения, Зиновий Кныш к 6 годам и Николай Максимьюк — к 15 годам заключения. Все трое были непосредственными участниками грабежа денег с применением огнестрельного оружия. Во время нападения нападавшие убили из револьвера полицейского-конвоира и забрали 26.000 злотых. Никто на этом процессе не был, как пишет Петр Мирчук, наказан за принадлежность к УВО или ОУН, а только за конкретное тяжелое преступление. Сопоставив эту информацию (стр. 151-244-246) приходим к заключению, что польский суд оправдал 11 подсудимых, а Президент Польши заменил смертную казнь 20 годами заключения. С моей точки зрения — приговор был уж слишком мягким. В то время на подбольшевистской Украине не за что и бессудно расстреливали, лишали всего имущества, "суды" без права на защиту давали 10–15 лет после 10–15минутного рассмотрения дела, депортировали в Сибирь.
А один из участников нападения, д-р (да!) Зиновий Кныш описал его в эмиграции, в Канаде, в двух книгах: "Дрожит подземный гул" (Виннипег, 1953), и "Дух, который рвет к бою" (Виннипег, 1951). Ну, пусть упомянутый пропагандист украинского национализма, бывший боевой референт УВО, д-р Зиновий Кныш (живет по сей день в Торонто) написал две книги о, согласно с юридической терминологией, бандитском нападении на почтовую телегу, об убийстве во время этого человека. Но посмотрим, как выглядит манипуляция фактами со стороны историка ОУН — Петра Мирчука на основании двух описаний одного факта! Труд этого "историка" — это труд пропагандиста украинского национализма. Он, как опытный фальсификатор истории, пишет о саботажах, которые имели место в каждой местности Западной Украины, где только они (поляки — В.П.) были. Это — ложь. Петр Мирчук свою Галичину отождествляет с целой Западной Украиной. А саботажных акций не было ни на Волыни, ни на Полесье. И пацификация в 1930 г., как акция возмездия за саботажи, не охватила Волынь и Полесье.
Саботажные акции не утихали, боевики УВО-ОУН сжигали скирды хлеба, здания, которые принадлежали польским дидычам и колонистам — в каждой местности… где только были поляки. Кроме этого, в течение трех месяцев было проведено двести других саботажей[117]. Все это — летом 1930 г.
На фоне описанных здесь событий правительство Польши приказало полицейским и военным силам провести пацификацию в некоторых уездах Галичины. Даже, следовательно, не во всей Галичине, а только в некоторых уездах. Она была актом абсолютно недемократическим, не вмещалась в рамки действующего в то время в Польше законодательства. Она была применением неприемлемого для цивилизованного мира актом коллективной ответственности. Это был акт государственного террора. И хотя он был ответом на террор УВО-ОУН, оправдать его никак нельзя. О пацификации, которая длилась с 16 сентября по 30 ноября 1930 г. пишет Ежи Томашевский: Полицейские репрессии охватили многих украинских деятелей, закрыто три гимназии, проведены массовые обыски по селам, в этой ситуации уничтожалось имущество, били тех, кто сопротивлялся пацификации[118].
Пацификация была акцией антигуманной и, как я уже сказал, не вмещалась в рамки действующего законодательства. За нее должны стыдится тогдашние правительственные чиновники. Однако, участие в ней принимала только полиция и войско, в то время, как гражданское население было непричастным к ней. Говорю здесь об этом потому, что в будущем ОУН через своих историков и публицистов убийства поляков будет объяснять, между прочим, последствия пацификации 1930 г. Здесь, как раз расскажу о последствиях этой пацификации, укажу на то, что пацификация ни в коей мере не была причиной происхождения ОУН, которая оформилась за полтора года до того события. Пацификация, вместо этого, привела к усилению влияния ОУН, в частности, среди молодежи Галичины[119].
В контексте "возмездной" деятельности УПА против поляков за пацификацию, стоит указать на то, что Петр Мирчук в своем "Очерке истории ОУН" называет только три случая смерти в результате пацификации: до смерти замучили: в Чижкове возле Львова 17-летнего Матвея Паранку, в Рощах возле Львова 18летнего Михаила Тютька, в Селиськах уезд Бибрка 30-летнего Дмитрия Подгорного[120]. Этот труд издан в 1968 году, следовательно, спустя 38 лет после пацификации. Следует, следовательно, прийти к выводу, что это были только три смертных случая, потому что если бы их было больше, то Петр Мирчук, как выдающийся член ОУН да еще и ее историк, наверняка бы знал о них.
Поэтому распространен среди украинцев диаодоры аргумент о "возмездности" действий УПА на Волыни и в Галичине (а такой "аргумент" мне здесь, в Канаде, на протяжении одиннадцати лет приходилось слышать многократно) не выдерживает критики. Во-первых, об этом говорит несоизмеримость жертв, а во-вторых, УПА начала мордовать поляков на Волыни, что не имело ничего общего с пацификацией.
В контексте сказанного стоит привести слова проф. Ярослава Пеленского из университета Айова, США: С исторической точки зрения пацификация в Польше была в большей степени несерьезная, чем грубая; до сих пор длится спор: повлекла она смерть 9 или 19 человек, — и нельзя ее сравнивать с голодом или массовым истреблением интеллигенции в 1930-х годах в Советской Украине[121]. Откуда взялись эти данные о 9 или 19 жертвах, проф. Я. Пеленский не пишет, однако, зная тенденции украинских националистов к оспариванию своей вины и преувеличению чужой, не могу исключить, что уже после 1968 г. (дата издания "Очерка истории ОУН"), деятели ОУН "подбросили" дальнейшие "доказательства" о смерти украинцев вследствие пацификации.
После пацификации, как по спирали, пришел "возмездный" террор УВО-ОУН, как пишет об этом Петр Мирчук. 29.11.1930 г. убит польский дидыч из Богатковец Юзеф Войцеховский, 28 января 1931 г. в лесу около Копычинец застрелен граф Баворовский. В Толстолузе застрелен Франц Бралька. В Ковалевке застрелен Кузьминский. 12.02.1931 г. совершено нападение на коменданта отделения полиции в Гаях, во время которого он был убит. Потом было нападение на почтовую телегу под Бибркой 31.08.1931 г., в этот же день под Печенежином, в этот же день на банк в Бориславе, 8.08. на почту в Трускавце и 29 августа 1931 г. был убит посол Тадеуш Голувка.
Спираль раскручивалась, начались судебные процессы, впоследствии дальнейшие террористические акты ОУН — нападение на почту в Городке, смертные приговоры Василию Биласу и Дмитрию Данилишину, которые были приведены в исполнение.
В 1932 г. проводником ОУН на западноукраинских землях (ЗУЗ) стал Степан Бандера. Происходили дальнейшие акты индивидуального террора, саботажные акции. Помимо прочего, совершено покушение на советского консула в Львове и другие. Пришло время для целого ряда "ликвидаций" (убийств) предполагаемых конфидентов и доносчиков. Убийства выполнялись на основании приговоров Революционного Трибунала, то есть суда ОУН, причем заочно, без всякой процедуры — просто на основании подозрения провод ОУН приказывал убивать.
К более важным актам террора ОУН относится убийство Ивана Бабия, директора украинской гимназии в Львове, которого ОУН подозревала в сотрудничестве с полицией. Степан Бандера утвердил смертный приговор и отдал приказ выполнить его.
15.06. убит министр Бронислав Перацкий. Убийство Перацкого — это был в первую очередь демонстративный боевой акт против польского министра внутренних дел, который по титулу своей должности был официальным репрезентантом и руководителем террористического польского оккупационного режима на западноукраинских землях…[122]
Судебный процесс по делу обвиняемых в убийстве мин. Бронислава Перацкого проходил с 18.12.1935 по 13.01.1936 г. Обратим внимание на перечень подсудимых, именно они составляли "элиту" ОУН на западноукраинских землях. Вот они: 1. Степан Бандера, 26 лет, сын украинского священника, студент-агроном Львовской политехники; 2. Николай Лебедь, 25 лет 25, абсольвент гимназии; 3. Дария Гнатковская, 23 года, абсольвентка гимназии; 4. Ярослав Карпинец, 30 лет, студент Краковского университета; 5. Николай Климишин, 26 лет, студент-философ в Краковском университете; 6. инж. Богдан Подгайный, 31 год, абсольвент Гданьской политехники; 7. Иван Малюта, студент Львовской политехники; 8. Яков Черный, 28 лет, студент Люблинского университета; 9. Евгений Качмарский, 25 лет, окончил 5 классов гимназии; 10. Роман Мигаль, 24 года, студент Львовского университета; 11. Екатерина Зарицкая, 21 год, студентка Львовской политехники; 12. мгр Ярослав Рак, 27 лет, адвокатский конципиент[123].
