Мысли о главном. О жизни и смерти - Валерий Степанович Миловатский
* * *
Нельзя не упомянуть глубокие размышления о сопряжении истины и тайны Мартина Хайдеггера. Мысль о тайне истины (алетейи) – может быть, самая значительная из его интуиций. Его биограф Вальтер Бимель отмечает, что по Хайдеггеру «всякое откровение может иметь место только на основе сокрытости»[287]. И далее он (Бимель) продолжает: «То есть мысль, которая продумывает бытийствующее в целом, натыкается на сокрытость и переживает-испытывает её как первородное существо истины, а значит, как не-истину. Именно сокрытость есть несущее всякого открытия, однако обычно, то есть по традиции, мы так прикованы к открытости, что сама сокрытость-тайна падает в за-бытье»[288]. И там же о философии Хайдеггера: «Её мысль есть одновременно само-отверженная решимость строгости, которая не взламывает сокрыто-сокровенное, но понуждает его существо войти неповреждённым в Распахнутое понятийного и, таким образом, в свою собственную истину. Это означает выход за пределы метафизики, ибо метафизика как раз и не пыталась мыслить сокровенное в существе истины»[289]. «“Истина” означает просветляющее бережение как основную черту бытия»[290].
Какие значительные слова: «просветляющее бережение как основная черта бытия», основная черта! Сильны и точны о том же слова самого Хайдеггера: «Всё “бывалое” в глубине своей небывалое – огромное, страшное. Сущностью истины, то есть несокрытости, правит отвергающая неприступность. …Сущности истины, то есть несокрытости, принадлежит отвергающая неприступность двоякого сокрытия. Истина в своей сущности есть неистина. Итак, нужно сказать, сказать с чрезмерной даже резкостью, что несокрытости как просветлению принадлежит отвергающая неприступность сокрытия»[291].
И ещё более ясно и чётко он же: «Тайну мы познаём никоим образом не через то, что мы её разоблачаем и расчленяем, но единственно через то, что мы сохраняем тайну как тайну»[292].
Таким образом, мы видим, что Тайна Божия – это не просто сокрытие какой-то информации, какого-то особого знания. Нет, это сокрытие-благоговение, и оно особого рода: сокрытие непостижимо-бездонного смысла, и желания, и мечты. Это утаённость сути жизни в глубочайшем её смысле, утаённость некоей жизненной эманации, движущей жизнью; какой-то особенной, ни на что непохожей, горестно-ликующей энергии бытия, безумно-бездонной. Да, тайна – это не только герменевтика, гносеология или педагогика; это именно некая энергия-суть бытия.
Здесь мы не можем пройти мимо глубочайшего высказывания немецкого богослова Пауля Тиллиха: “Подлинная тайна появляется тогда, когда разум ведётся за пределы самого себя к своей «основе и бездне», к тому, что «предшествует» разуму, к тому факту, что «бытие есть, а небытия нет» (Парменид), к первоначальному факту (Ur-Tatsache), что там есть нечто и нет ничего. Мы можем назвать это «негативной стороной» тайны. …
Позитивная сторона тайны – которая включает и негативную сторону – становится очевидной в актуальном Откровении. Здесь тайна возникает как основа, а не только как бездна. Она возникает в качестве силы бытия, препобеждая небытие. …Тайна, которая открывается, есть наша ультимативная забота, поскольку она – основа нашего бытия. …Бытие может возникнуть только из бытия”[293].
К этому хочу добавить несколько слов о радостности Тайны Бытия. Бытие – высшая Тайна Бога. И смысл жизни – в Тайне. Он в способности и в умении чувствовать Тайну, сознавать её, знать о ней (но не её!), стяжать её – и радоваться ею. Радость о Тайне – вот смысл жизни! Бытие – не предметы, не пространство-время, не понятие, оно – Тайна, со-таинная Богу-Вечности.
Соприсутствие человека в Тайне
(Человек и Тайна)
«Житейский» и вместе с тем трепетный, глубоко важный вопрос: как человеку жить среди тайн? Как принимать, сознавать, сообщаться с ними? Да и можно ли сообщаться с Тайной? О, какой болевой вопрос!
Не просто жить под оком Тайны! Но возможно ли жить без неё и вне неё? Трудность ещё в том, что Тайна таится, её как бы и нет; она не кричит о себе, не выпячивается. И человеку кажется, что всё в мире идёт по определённым законам (даже если мы их и не открыли ещё); что всё понятно-ясно – и Тайна тут вовсе ни при чём.
Правильно писал великий Пирогов, что мы привыкли к этой иллюзии («ясности» жизни) и не думаем о её «непроницаемой таинственности». Да и какое дело обывателю, впряжённому в круговорот жизни, до тайны! Пусть о ней пекутся философы, мистики, богословы… В карман-де её не положишь, дом из неё не построишь… Однако же ни дома без неё не бывает, ни семьи, ни любви, ни веры; она правит судьбами и историями…
Нет! Во всём Твоё, Боже, таинственное, страшное, непостижимое и спасительное присутствие. И разве вера в Тебя, Боже, не соединена с тайной? Веруешь именно в тайное Бога; и держишь веру тайной; и в Тайну входишь благодаря вере и верой! Тайной-то именно и отвергается расчётливый и безбожный рационализм. Признание или непризнание тайны – водораздел между верующими и неверующими.
Тайна мироздания – она и манит, и страшит, и вызывает трепет благоговения. Она то нечто (прости, Господи, что так говорю о Твоём!), стоящее за всякой складочкой-подробностью бытия, за всей этой вселенской взаимосвязностью, от капель дождя, намокших листьев, клочьев туч до галактик и метагалактик. И Ты, Боже, всю эту Тайну бытия созидаешь, держишь, пестуешь. И человек – чувствилище этой Тайны! Смысловосприемник, ценитель и обожатель её! И дано ему сознавать и вбирать её в себя.
Сильное, глубокое и удивительное слово сказал об этом великий христианский святой, мудрец и мистик Исаак Сирин: «Великая тайна сокрыта в домостроительстве Господа нашего: она выше, чем оставление грехов и уничтожение смерти, о, возлюбленные мои. Досточудна и велика надежда, которая сокрыта от нас ныне, братья мои: она превышает всё, в чём мы упражняемся ныне для пользы и возрастания»[294].
Какие потрясающие значительные слова говорит о Тайне Божией Исаак Сирин. Она (Тайна) важнее преодоления смерти и грехов! Каково!!
* * *
Но если тайна неприступна – как человек может принимать её и сообщаться с нею? Да, тайну нельзя раскрывать. В противном случае она перестаёт быть тайной, она самозамкнута. Она онтологически должна оставаться таковой, иначе она исчезает, перестаёт быть! Иначе это уже
