От Александровского централа до исправительных учреждений. История тюремной системы России - Александр Викторович Наумов
Официально журнал являлся «органом Культпросветкома заключенных Иркутского дома лишения свободы». В задачу редколлегии входило «развитие среди заключенных культурно-просветительной работы». Журнал тиражировался на пишущей машинке и выдавался по экземпляру на один этаж каждого отдельного корпуса тюрьмы. Ежемесячно выпускалось по два номера журнала.
Другим направлением воспитательного процесса стало «самое серьезное внимание к учебной работе», говоря проще, чтение заключенным лекций. Из числа штатных сотрудников в тюрьме было создано специальное бюро из 3 человек, которые регулярно готовили лекции «по текущим моментам в стране и за рубежами». В тюремном отчете за 1924 год отмечалось, что за год для заключенных было прочитано 49 лекций.
Кроме того, из числа грамотных заключенных был сформирован актив, который готовил тематические доклады. Обычно такие доклады посвящались истории революционного движения в мире, изучению степени экономического развития стран Европы и Америки, происходившим переменам в индустриальном развитии России. Докладчики пользовались тюремной библиотекой, содержавшей более 15 тысяч книг. Администрация тюрьмы уделяла обновлению книжного фонда самое пристальное внимание. В одном из отчетов отмечался как недостаток тот факт, что «большинство книг в библиотеке — старая беллетристика».
При тюрьме была школа, которой заведовал штатный сотрудник, а занятия вели заключенные из числа актива. В начале 1922 года в тюрьме появился собственный театр, где заключенные ставили сценки на бытовую тематику. Представления происходили в здании бывшей тюремной церкви, переделанной под клуб. Сюда вмещалось до 300 зрителей. В 1922–1924 годах в клубе прошли 103 спектакля. В отчетах тех лет с гордостью писали, что на спектаклях «присутствовало в общей сложности 41320 заключенных».
Нестандартные методы перевоспитания «уголовных элементов» в Иркутске привлекли внимание Главного управления мест заключения. На втором всероссийском съезде работников пенитенциарного дела, состоявшемся в конце 1924 года в Москве, иркутский опыт был специально вынесен в повестку дня. А после обсуждения было рекомендовано распространять опыт сибиряков в тюрьмах других городов.
В исправительно-трудовом кодексе РСФСР 1924 года впервые на законодательном уровне была предпринята попытка дать определение понятию режима в местах заключения. Согласно ст. 48, режим основывался на «правильном сочетании принципов обязательного труда заключенных и культурно-просветительской работы». В то же время наряду с местами заключения, находившимися в ведении Наркомата юстиции, Декретом ВЦИК в апреле 1919 года был введен особый вид исполнения наказания — лагеря принудительных работ, организация которых возлагалась на Губернские Чрезвычайные комиссии с последующей передачей в ведомство НКВД. Исследуя эту тему, А.И. Аношин констатирует, что «тем самым был заложен фундамент приснопамятной системы, именуемой ГУЛАГом». Поскольку уже на заре Советской власти «в Российской Федерации образовались две независимые друг от друга службы исполнения наказаний в виде лишения свободы: одна в ведении Наркомюста, другая — НКВД». Более того, лагерям принудительных работ предшествовали концентрационные лагеря, которые начали создаваться в 1918 году по постановлению ВЦИК в ответ на серию террористических актов контрреволюции. Выступая в феврале 1919 года на заседании ВЦИК, Ф.Э. Дзержинский заявил: «Я предлагаю оставить эти концентрационные лагеря для использования труда арестованных, для господ…». И предложил рассматривать эти лагеря как своеобразную «школу труда».
В начале 1930‑х годов тюрьмам вернули прежние названия и присвоили номера. В Приангарье было 4 тюремных учреждения: тюрьма № 1 в Иркутске (бывший изолятор специального назначения), тюрьма № 2 в Тулуне (бывший уездный дом заключения), тюрьма № 3 в Киренске (бывший уездный дом заключения) и Александровская тюрьма № 5 (бывший изолятор специального назначения). В эти годы роль тюрем стала снижаться, на первый план выходили исправительно-трудовые лагеря. Достаточно сказать, что в каждом из таких лагерей в 30‑е годы содержалось до 40 тысяч человек. В то время как, например, в тулунской тюрьме отбывали срок около 200 заключенных. 1/3 площадей тюрьмы задействовалась в режиме следственного изолятора. Таким образом, в 30‑е годы в тулунской тюрьме содержалось до 300 человек.
Главное отличие тюремных учреждений от лагерей заключалось в том, что последние были одновременно и крупными производственными комплексами, решавшими задачи народнохозяйственного значения. Заключенные исправительно-трудовых лагерей строили железную дорогу, заводы, фабрики. Перед тюремными учреждениями такая задача никогда не ставилась. Самое большее, на чем могли задействовать заключенных таких учреждений — на подсобных хозяйствах и в мастерских при тюрьмах. Причем, изготовленное в тюремных мастерских и выращенное на подсобных хозяйствах впоследствии потреблялось самими заключенными. Так что можно утверждать, что принципы трудоиспользования заключенных советских тюрем были заложены еще в царское время, когда арестантов, как известно, привлекали работать в мастерских и на огородах при тюрьмах с целью «занять производительною, обоюдною для них и для тюремного хозяйства работою», «увеличения средств тюремных замков», «удовлетворения необходимых потребностей по продовольствию арестантов».
Вплоть до середины 50‑х годов в тюрьмах Иркутской области главным транспортным средством оставался гужевой транспорт. Однако нередко своих лошадей не хватало, и тогда приходилось арендовать их. В приказе № 29 от 29 июня 1950 года начальник киренской тюрьмы лейтенант Базенков распорядился: «Сего числа с 12 часов дня поставить на довольствие одну лошадь, взятую в лесоконторе для перевозки пиломатериала и леса. Финчасти выписывать фураж. С 17.00 с довольствия снять».
В тулунской тюрьме гараж построили только в 40‑х годах. Одновременно с ним существовала конюшня (построенная в 1925 году). В 50‑х годах весь транспортный парк тюрьмы состоял из 2 автомобилей (кузовной ЗИС-50 и автозак ГАЗ-51) и 7 лошадей с 3 телегами, 3 фургонами, 8 рабочими санями.
В годы Отечественной войны многие сотрудники тюремных учреждений уходили добровольцами на фронт. Количество заявлений было таким большим, что в повестке дня оказался вопрос о сохранении кадров: надзорсостав в тюремных учреждениях из месяца в месяц буквально таял… В тюремном отделе УНКВД Иркутской области в октябре 1941 года подготовили и разослали на места специальное циркулярное распоряжение № 20/1144, запрещавшее подавать заявления о зачислении в действующую армию. Когда это распоряжение поступило в тюрьму № 3, ее начальник подписал приказ по тюрьме за № 55: «…Категорически запрещаю личному составу подавать заявления на имя военкоматов помимо командования тюрьмы, о зачислении добровольцами в действующую армию. Подача таких заявлений возможна только чрез командование тюрьмы».
Но время уже было упущено, сотрудников-мужчин не хватало, поэтому службу в тюрьмах пришлось нести женщинам. По архивным документам, на подотчете ХОЗО при складе тюрьмы № 2 среди наименований форменной одежды были «чулки женские, трико (рейтузы), женские береты». Каждая сотрудница обязана была, выходя на смену, иметь при себе свисток — на случай нештатной ситуации.
В тюрьме имелась библиотека для личного состава. Книжный фонд насчитывал почти 600 изданий, куда входили:
сочинения
