От Александровского централа до исправительных учреждений. История тюремной системы России - Александр Викторович Наумов
Теперь я перейду к уездным домзакам. Если таково положение мест заключения государственного значения, то об уездных уже и не приходится говорить. Из 7‑ми уездных домзаков 3 находится на расстоянии от 270 до 2000 верст пешим трактом, лишь 4 домзака расположены по линии железной дороги. Все-таки в этом году нам удалось произвести ревизию всех указанных домзаков. Согласовав вопрос весной с прокуратурой, мы устроили так, что прокуратура поехала в места заключения, расположенные не по железной дороге (кстати сказать, она поехала в апреле, а вернулась в сентябре), а я поехал в места заключения, расположенные по железной дороге. Что же я констатировал? Уездные места заключения находились в ведении начальников уездной милиции. Все поступления от этих домов шли на нужды милиции. Дело доходило до того, что когда я открыл в Тулуне дела и увидел, что проработано 14000 дней принудительных работ за год, и задал вопрос, что сделали, то мне ответили, что бывали такие случаи, когда принудительные работы заменялись имущественными взысканиями. Говорили: «привези 80 пуд. пшеничной муки, тогда мы тебя освободим от работы». На эти средства содержалась и милиция и домзаки. Что такие случаи практиковались, это документально зафиксировано. Тулун имеет хорошую с.-х. колонию. Кирпичный сарай, сапожную мастерскую, кузницу, слесарную и бандажную мастерские. Он дал за 1924 год 24000 рублей оборота. Когда я приехал, кончалась уборка урожая. Получилось 5000 пуд. ржи, 6000 пуд. пшеницы, 8000 ячменя. Все это забрала милиция, а домзаку ничего не дали. Начальник домзака является, таким образом, старшим рассыльным у начальника милиции. Начальник милиции давал распоряжение прислать 5 чел. рабочих, а начальник это исполнял. Что касается отчетности, то в милиции также никакой отчетности не нашел.
Что касается других уездных мест заключения, как напр. Зиминский домзак, то там, в виду большой безработицы, запретили выпуск заключенных на работы. Там дом заключения жил на 100 рублей, которые ему отпускались. В общем можно сказать, что в таком приблизительно положении находились и другие домзаки. По приезде я отдал приказ все хозяйство передать начальникам домзаков и организовать столы принудработ. Думая, что в дальнейшем работа наладится.
Что касается канцелярского штата исправдомов, то он состоит из бухгалтера, счетовода и двух делопроизводителей. Таково положение в Александровском и Иркутском изоляторах специального назначения. В связи с необходимостью представлять отчетность, занимающую много времени, работать с таким штатом совершенно невозможно. Так, Иркутский изолятор должен давать отчет Главному Управлению м.з., прокуратуре, губадмотделу и Бурятской Автономной Республике, 50 % заключенных которой содержатся у нас. В силу этого получилось такое положение, что представитель Верховного Суда, посетив наши изоляторы, констатировал, что контр-революционеры находятся у нас в привилегированном положении, так как работают в большинстве в канцелярии. Я в то время был новый человек и не обращал на это внимания, но это, конечно, недопустимо, и за это, кому следует, досталось. После сделанных указаний я стал это изживать. Но когда я предложил снять этих работников, то мне поставили условие освободить места заключения от отчетности, и нам, волей-неволей, пришлось почти на 100 % оставить счетный аппарат из заключенных. Очень часто нам приходится брать для счетной группы бухгалтеров, попавших в место заключения за преступления по должности. В Александровском изоляторе специального назначения положение было таково, что самые отъявленные контр-революционеры фирмы Пепеляева взяли в руки всю канцелярию. По предложению Верховного Суда, они были сняты оттуда и посажены в камеры. Штат канцелярии сейчас подбирается за счет рабочих сумм.
В связи с увеличением окладов мы сумеем перейти на вольнонаемный труд в этих канцеляриях. При рабочей части в Иркутском изоляторе специального назначения имеется небольшой аппарат, состоящий из заведывающего и двух счетных работников, который называется Отделом снабжения и сбыта. Задача его — сбывать всю продукцию Александровского и Иркутского изоляторов специального назначения, заготовлять сырье и снабжать необходимым эти два изолятора специального назначения. За последние два месяца Отдел этот сделал по магазину оборот в 32000 рублей. Магазин этот, кстати сказать, пришлось закрыть не в силу его убыточности, а по причине больших налогов. Вместо этого магазина мы сейчас открыли оптовый склад.
Также я считаю необходимым указать на ненормальности, получающиеся в отношении отправки заключенных. Иркутск в этом отношении находится в особом положении. Туда направляются заключенные со всей Республики, так что после их освобождения их нужно отправлять, например, в Киев. В большинстве — это уголовный элемент. Иркутск может дать билет только до Челябинска, а на остальной путь может дать деньги на дорогу. Заключенные на эти деньги покупают одежду и продовольствие и просят дать им деньги для дальнейшей дороги. Бывают также такие случаи, когда освобожденный приезжает на первую станцию после Иркутска, бросает билет и снова идет совершать преступления. Все это я считаю следствием неправильной постановки отправки заключенных. Нужно выработать определенные литера для отправки заключенных, где была бы фотографическая карточка заключенного, чтобы этот билет он не мог продавать. Во всяком случае, Главное Управление м.з. должно найти здесь какой-нибудь выход и изменить то положение, которое сейчас практикуется».
В 20‑х годах прошлого века Иркутская тюрьма была образцово-показательным учреждением молодого советского государства. Заключенные здесь сами ставили театральные постановки, готовили доклады о положении дел в мире, издавали собственный журнал. Иркутский опыт перевоспитания преступников даже перенимали в других тюрьмах страны.
Весной 1921 года в Иркутской тюрьме стал выходить первый в России легальный журнал для заключенных «Мысль за решеткой». Статьи в него писали сами арестанты. В журнале печатались передовые статьи о «богатстве России сырьем и рабочими руками», проведении электрификации в стране, о необходимости внедрения механизации труда. Однако у заключенных наибольшей популярностью пользовались странички поэзии и юмора.
Зачастую авторы публикаций адресовали статьи не современникам, а будущим поколениям, облекая свое творчество в фантастические повествования. Так, в одном из номеров журнала появился рассказ «Сон электрификатора, или Через 50 лет». В другом номере автор-заключенный в рассказе «Грядущему поколению» описывал будущее без преступности.
Был в журнале и специальный раздел, где заключенные могли выступать с критическими заметками в адрес тюремной администрации. Одно из таких обращений было написано в стихах, где заключенные жаловались на сырой хлеб. В то же время
