Игорь Танцоров - Деньги или любовь. Жертвы половой войны

А в чём тогда дело? Почему презренные деньги нагло заменяют любовь даже в такой деликатной сфере отношений? Вернёмся в прошлое, но не такое далёкое — в среднюю школу — и вспомним, о чём нас учили. Только не по анатомии, а по литературе. Или во 2-ю главу. Короче, зачем живёт женщина, почему она любит и в чём её самое последнее, самое высшее предназначение на земле — то самое пафосное «источник жизни», которое в погоне за деньгами как-то оказалось отодвинуто в сторону. Именно сексуальное влечение к мужчине есть первый стимул к этому предназначению. Когда в густом первобытном лесу красивый и сильный самец возбуждал желание, срабатывало всё сразу — химия, психология, астрология… Однако в обществе красивый и сильный самец — не обязательно лучший. Даже умный, типа того что изобрёл деньги, вызывает теперь лишь жалость, отлично выраженную деликатной шуточкой — если ты такой умный, почему ты такой бедный? Поэтому физически привлекательный самец если и сможет заставить забиться женское сердце — то ненадолго. Истинный, действительно лучший самец — это теперь успешный самец. Тот, у которого есть собственность, положение, связи, известность. И деньги тут стоят вне конкуренции, окутывая объект романтическим флёром тайны и неотразимой красотой необъятного, волшебного количества дензнаков. Деньги как бы дополняют душевную красоту самца, поднимают его на новый уровень — от биологического к социальному. Они вливают общественную «красоту» в природную, позволяя более объективно оценить объект приложения колдовских женских усилий и, ни много ни мало, развивают любовь как механизм отбора.

А напрасно, кстати. Потенциал успеха мужчины бывает скрыт и от него самого. Только истинная любовь (если бы она успела эволюционно оформиться?) своим проницательным взором была бы способна выявить его. Более того, такая любовь женщины была бы способна актуализировать этот потенциал, воплотить его в денежную реальность. Порой именно внешнего стимула, именно требовательной, заинтересованной женской любви не хватает мужчине, чтобы раскрыться, проявить индивидуальность, способности, таланты. А без такого личностного потенциала деньги — не более чем красивая обёртка, частенько скрывающая такое недоразумение, что никакой размер не спасёт. Но увы, в суровом эмансипированном обществе не всякий потенциал может быть реализован. Поэтому, как знают опытные женщины, лучше большая синичка, чем маленький журавль. Пусть даже синица в данном случае служат лишь гадким симулянтом, который прежняя наивная любовь не научилась распознавать и оценивать напрямую. И подмена потенциала успеха деньгами — есть результат социальной ориентированности опытной, чёрствой женщины, сполна хлебнувшей яда эмансипированного социума. Или, напротив — женщины новой, прогрессивной, впитавшей самые свежие культурные стереотипы. Для которой чистая, платоническая в смысле денег любовь, будучи лишь способом биологического выбора, безвозвратно осталась в тёмном асоциальном прошлом и сменилась новой, эмансипированной «любовью», которая уже учитывает реалии общества. Но однако, при этом ещё недостаточно эволюционировалась от своих стадных корней — тех корней, которые когда-то влекли самку к владельцу самого многочисленного гарема. Потому что учитывает она, прямо скажем, зачаточным образом, на животном уровне постели. Можно сказать, что природа только напоминает, даже намекает женщине куда направлять свои усилия, если ей по привычке вздумается опять помечтать о неземной, чудесной, романтической любви. Остальное всё равно остаётся за женщиной. Вот и приходится сконфуженным дамам пытаться себя убеждать, что «это — любовь». Убеждать и себя, и особенно партнёра. Были бы деньги.

Однако странное сходство между деньгами, как недостаточным индикатором генной привлекательности, и сексуальными эмоциями, как неполноценным эквивалентом возвышенной любви, наводит на мысль о том, что как и любовь, деньги задумывались Создателем для гораздо большей роли, чем они играют сейчас. Идеальная любовь как единственно правильный критерий выбора и идеальные деньги как единственно объективный показатель социального статуса? И ни то ни другое пока не осуществилось? И возможно только в совершенном обществе совершенных людей, к которому движутся и биологическая, и социальная эволюции? А что, заманчиво! Но так или иначе, в наше печальное недоразвитое время мы имеем налицо смычку между крайностями, худо-бедно дополняющими друг друга и рождающими своеобразный, по-своему счастливый союз мужского и женского сердца. Вот так деньги могут вполне уживаться с любовью, образуя новый животворящий симбиоз.

Подивившись безумной психологической нагрузке, отравляющей женщине радость ухаживания, обобщим её и добавим к ней последнюю, математическую соломинку. Для этого вернёмся к женщине, стоящей перед мужчиной и своим трудным выбором. Поскольку любовь давно осталась в прошлом, а социальная жизнь требует каждодневного рационального напряжения, женщина невольно сталкивается с трудной задачей — найти правильное соотношение ценностей и при этом не забыть максимально поднять свою собственную. Глядя на перспективного партнёра, ей приходится произвести в уме нетривиальную операцию — высчитать угол наклона прямой проведённой от её ценности к статусу мужчины, т. е. его способности платить, потом прикинуть угол наклона прямой от её ценности к его готовности платить, а затем вычислить их отношение. После этого построить функцию изменения этого отношения в зависимости от изменения собственной ценности и взять градиент — т. е. найти наилучшее направление действий. В конце ей надо сравнить результаты с тем, что она видела в кино, прочитала в книжках или услышала из рассказов подруг. Поскольку итог сильно зависит от самооценки женщины, её индивидуальной ценности и особенно социальной стоимости, а также математического ожидания всего хорошего, личная дилемма оказывается вторична по отношению к социальной. Таким образом, она приобретает многогранность и даже трагичность. Трагичность её в том, что, вычислив и усреднив все цифры, эмансипированная женщина не видит вокруг настоящих мужчин.

Мужчина, кстати, в процессе ухаживания тоже проделывает похожую операцию. Он глядит на женщину и думает, нравится она ему или нет.

Заколдованный круг

В этот момент Дилемма жестоко мстит женщине. Не видя мужчины, женщина устремляется к государству, сама загоняя себя в угол. Этот процесс почти неизбежен. Почти объективен. Несомненные выгоды эмансипации для женщины, даже более выгодные чем любовь, заставляют призадуматься — не заложен ли уход от магии любви к логике денег где-то в глубинах материи? Приобретение собственности первично для всех — и мужчин, и женщин. Если любовь уходит из общества, что происходит? Деньги облегчают процесс накопления, делают его почти механическим, попутно унифицируя и обезличивая людей. И когда дело доходит до любви, индивидуальность оказывается размыта, стёрта и разъедена ржой. Любви и жертве не на чём расти. Хуже того, жертва оказывается не нужна. Общество и человек деградирует…

Но довольно бессмысленных сентенций. Оставим их философам. Всё проще, и мы уже знаем главную причину победы денег в одинокой женской душе. Общество больно. Женщина всё ещё хочет принести себя в жертву, хочет любить. Помеха лишь в том, что в больном обществе принести жертву некому. Нету настоящих мужчин. Будь они тут рядом, женщины с радостью бы бросили свою государственную богадельню, можно почти не сомневаться. Но чем более серьёзно и вдумчиво женщина подходит к выбору мужчины, тем вернее она видит печальный результат своей душевной математики.

Налицо реальная нестыковка между мужчинами и женщинами. И причина нестыковки тоже ясна. Взаимная любовь — взаимный обмен ценностями, женской биологической да эстетической на мужскую социальную. А что получается, когда появляется и неудержимо растёт социальная ценность женщины? Победа равенства и прогресс. А что получается, когда при этом падает мужская? Тоже победа и тоже прогресс. И ещё справедливость. Плохо только, что этот прогресс и эту справедливость не отличишь от деградации и экспроприации. И что в итоге прогресса получается? Дисбаланс. Чем выше социальная ценность женщины, тем должна быть выше мужская, чтобы обмен был равноценным. Но так не бывает, общество не резиновое. Подвижка границы собственности между индивидами приводит лишь к обогащению одних за счёт других. И никак иначе. Поэтому, чем выше социальная ценность женщины — тем ниже мужская, в точном соответствии с экономическими законами сообщающихся сосудов. О каком равноценном обмене тут можно говорить?

Но социальным дисбалансом — касающимся лишь социальной рыночной стоимости женщины — эмансипация не ограничилась. Побочные эффекты оказались не менее впечатляющими. Можно наукообразно констатировать, что из состояния равновесия вышли почти все женские «козыри», все составляющие её ценности. Социальная рыночная всего лишь наиболее очевидна. Биологическая рыночная утяжелилась благодаря неотразимой притягательности успешных женщин; пока ещё не до конца ясной природы сладкого обаяния самих денег. Хотя одновременно несколько облегчилась вследствие упомянутого «курортного» эффекта, частенько превращающего в курорт даже сумрачные северные широты. Переговорная ценность выросла благодаря прекрасному образованию и широкой социальной свободе, предоставляемой обществом женщине. Хотя и несколько упала, вследствие забвения женщинами искусства соблазнения. Что же касается индивидуальной… то тут происходит нечто совсем невообразимое, что рассмотрим ниже.