Ги Меттан - Запад – Россия: тысячелетняя война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса
Первые путешественники и зарождение идеи о русском варварстве
Появлению мифа о русском экспансионизме благоприятствовали исторические и культурные обстоятельства. В предыдущей главе подробно описано, как на почве противостояния с православием зарождались предубеждения против России. Постараемся проанализировать, о чем писали первые путешественники, посетившие Московию, и понять, почему эти рассказы столь единодушно очерняют эту страну и есть ли под мнениями гостей-иностранцев хоть какая-то объективная основа.
Правление Ивана III ознаменовано появлением большого количества путевых дневников, поскольку в это время в Россию все чаще приезжают послы, папские легаты и западные путешественники. В 1553 году была организована Московская компания, созданная англичанами для торговли лесом и пушниной. В течение трех веков она будет северным аналогом знаменитой Ост-Индской компании. О Московии, наконец нанесенной на карты, узнали при европейских дворах.
Первое широко известное описание путешествия европейца в Россию принадлежит венецианскому дипломату эпохи Возрождения Амброджо Контарини. Из-за долгов соотечественников Контарини царь ненадолго задержал его на обратном пути из Персии. В рассказе о своем пленении и освобождении Контарини называет московитов «красивыми, но грубыми», а патриарха[182] – слишком покорным великому князю. Но как истинного венецианца, его в первую очередь интересовал коммерческий потенциал Московии, особенно торговля пушниной.
В 1501 году обеспокоенный успехами русских ливонский католик Кристиан Бомховер, впоследствии епископ эстонского Дерпта и торговец индульгенциями, с благословения папы призвал к крестовому походу против русских «схизматиков». Московиты в его представлении – это язычники с жестокими варварскими обычаями, а Иван III – преступный тиран, который заключил тайный альянс с татарами и турками для истребления истинных христиан[183]. Такое понимание противоречит действительности, поскольку именно в начале царствования государя Иван III было сброшено татаро-монгольское иго.
В 1514 году польский король Сигизмунд использовал тот же аргумент, убеждая папу и императора, что Польше и Литве необходима помощь в борьбе с русскими варварами, которые, по его словам, являются не христианами, а жестокими язычниками. Идею Сигизмунда о том, что жители Московии – азиаты, а не европейцы, объединившиеся с татарами и турками против христианского мира, поддерживал папский легат, венгр Якоб Пизо. Он должен был заключить мир между Польшей и Московией для совместной борьбы с турками, но занял пропольскую и антимосковскую позицию. Рассказ Пизо о путешествии в Польшу полон враждебности к русским. В частности, он пишет, что великий князь – жестокий тиран, подвергающий тяжелым страданиям русских католиков, в отношении которых якобы «применяются самые жестокие законы; они рождены в таких условиях и смирились со своим ничтожным положением»[184].
Большинство современников Пизо развивали одни и те же темы. Не стал исключением и самый выдающийся из них, австрийский имперский дипломат Сигизмунд фон Герберштейн, автор «Записок о Московии», написанных во время его неоднократных поездок в Россию с 1517 по 1527 год и опубликованных лишь в 1549 году. Сначала он был направлен на восток австрийским императором Максимилианом для сколачивания альянса против польского короля Сигизмунда. Когда же впоследствии Сигизмунду пришла в голову светлая мысль уступить Габсбургам Венгрию, чтобы снискать их благосклонность, Герберштейну было поручено проведение переговоров о «вечном мире» между Польшей и Россией. «Записки о Московии» Герберштейна, несомненно, наиболее документальный источник своего времени. Считается, что благодаря авторитету автора и многочисленным переизданиям именно эта книга положила начало расхожему мнению о «русской тирании»[185].
«Царь властвует над духовенством так же, как и над мирянами, распоряжаясь беспрепятственно по своей воле жизнью и имуществом каждого из своих советников; ни один из них не смеет прекословить ему или дать отпор в каком-либо деле. Они прямо заявляют, что воля государя есть воля Божья и что бы ни сделал государь, он делает это по воле Его <…> Трудно понять, народ ли по своей грубости нуждается в самовластном правителе или же от тирании государя он становится таким грубым, бесчувственным и жестоким».
Герберштейн выделяет в русском политическом устройстве четыре элемента: 1) абсолютизм: великий князь полностью контролирует все политические, административные и военные органы государства; 2) деспотизм: великий князь полностью контролирует собственность, в частности недвижимое имущество своих подданных; 3) рабство подданных: подданные великого князя являются его рабами; 4) псевдобожественность: подданные великого князя поклоняются ему, как самому Богу[186].
На описание Герберштейна будут ссылаться практически все последующие рассказчики вплоть до XVIII века. Впоследствии оно обрастет конъюнктурными комментариями, резкость которых будет ограничена лишь степенью враждебности того или иного автора по отношению к России. С конца XVI века в Германии было опубликовано множество унизительных для России иллюстрированных памфлетов, особенно популярных в протестантской среде. Ивана IV Грозного в них часто обвиняли в запредельной жестокости по отношению к собственным придворным – мятежным боярам – и изображали беспощадным захватчиком и безбожником, который стремится уничтожить Ливонию и весь христианский мир. Памфлет, изданный в 1561 году в Нюрнберге, приписывал русским невероятную жестокость по отношению к женщинам и детям. И это обвинение еще не раз прозвучит на протяжении следующих веков[187].
В то же время, по рассказам испанских священников о нравах американских индейцев, кровавая конкиста не кажется таким уж преступлением! Уверенные в своем расовом и культурном превосходстве европейцы не скупятся на подобного рода описания «низших» стран, которые они завоевали или просто посетили, от Северной и Южной Америки до Африки и Индии. Россия также не избежала этой участи.
Как отметил Мартин Малиа, «именно в этом чрезвычайно напряженном климате и ковался негативный образ Московии в Западной Европе. Мало того что страну по-прежнему разрывали религиозные противоречия – казалось, она к тому же унаследовала от своих древних татарских властителей деспотизм самого гнетущего толка, связанный с жестокостью и бедностью древних скифов, что в глазах западного христианства считалось азиатской чертой»[188]. Деспотичная, варварская, отсталая – даже во времена президента Путина эти избитые характеристики неизменно составляют основу антирусских выступлений, разве что термины используются более современные.
В замечательной книге Маршалла По приводится подробное исследование текстов авторов, писавших о России до эпохи Просвещения. Их склонность преувеличивать могущество российского самодержца Маршалл объясняет любовью к однозначным черно-белым сравнениям и глубинным желанием противопоставить «деспотичной» России идеализированную европейскую свободу.
Может ли государь считаться тираном, если подданные согласны ему повиноваться?
Ни один из авторов, пишущих о России, не смог избежать концептуального парадокса: ведь власть является тиранией, только если царь порабощает своих подданных силой, а не в результате добровольного подчинения. Между тем, похоже, именно так происходит в России. Для объяснения этого обстоятельства была высказана идея о том, что русские – варвары, рожденные рабами, и потому обречены на деспотизм в силу своей природы. По современным меркам такое объяснение является расистским или, по меньшей мере, равносильно грубому культурному предубеждению.
Маршалл По выдвигает более убедительные доводы в ответ на критическое замечание о том, что русские добровольно подчиняются власти царя. Первый аргумент носит терминологический характер: при переводе русских слов на европейские языки произошел смысловой сдвиг, который укрепил семантическую оппозицию тирания – рабство.
С точки зрения русского правителя, самодержавие означает, что царь не является ничьим вассалом, не подвержен никаким иностранным влияниям и получает свою власть напрямую от Бога. Иван III принял титул царя («цезаря») после смерти последнего византийского императора, положив конец татаро-монгольскому игу, завоевав северные города-государства и «собрав земли русские». Русский двор изменил церемониал и принял этикет, соответствующий новому положению дел.
Таким образом, великий князь, который прежде был своего рода primus inter pares, принял титул господаря/государя (слово татарского происхождения, означающее «господин», «хозяин», «рабовладелец»). Исходя именно из такого понимания подданные при виде князя кланялись и говорили «холоп твой челом бьет», то есть «почтительно приветствует».
