Ги Меттан - Запад – Россия: тысячелетняя война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса

И наконец, если бы Византия не служила перевалочным пунктом между Востоком и Западом благодаря коммерческим и морским преимуществам, предоставленным венецианцам и генуэзцам, сокровища восточной и арабской культуры никогда бы не попали в Европу в таком объеме. Именно Византия, в гораздо большей степени, чем Андалузия, хотя роль последней также была велика, служила мостом между культурами и цивилизациями двух миров. Точно так же Константинополь, город, основанный греками, соединил Европу с античной греческой цивилизацией. Сколько ценнейших рукописей из Александрии и Антиохии, осевших в средневековых монастырях и библиотеках Ватикана, попали в Европу через Византию, преемницу и Римской империи, и Древней Греции?

Не говоря уже о массовой эмиграции византийских интеллектуалов в Италию в XV веке, когда падение Константинополя стало неизбежным. У истоков Ренессанса, таким образом, стояла византийская интеллигенция, нашедшая убежище в Италии после захвата Константинополя крестоносцами и после его падения. Эта волна иммиграции сыграла в средневековой Европе ту же роль, что и русская иммиграция после 1917 и 1945 годов или отъезд евреев и немцев после 1933 года из фашистской Германии в Соединенные Штаты. «Интеллектуальная пустыня», которую представляли собой США со времен революции 1786 года, в буквальном смысле расцвела в результате массового приезда европейских мыслителей, художников и ученых, начиная с 1920-х годов[167]. Так что начало Ренессанса в Италии после захвата Константинополя европейцами, а затем османами неслучайно.

Примечательно, что из-за своей ненависти к православию, возникшей после Великого раскола, Запад предпочел напрочь забыть о заслугах христианской Византии и вывести на первый план культурный вклад мусульманской Андалузии. Такое же поразительное замалчивание характерно и для XIX века. После обретения Грецией независимости в 1830 году было заново открыто древнегреческое материальное и духовное наследие, в то время как огромный культурный вклад христианской Греции продолжали игнорировать. Как мы увидим далее, подобные умонастроения преобладали и в эпоху Большой игры, в которой Россия и Великобритания соперничали на протяжении всего XIX века. Великобритания оказывала постоянную поддержку мусульманской Турции в борьбе с православной Россией и даже объявила России войну в 1853 году.

Без Византии не было бы итальянского Возрождения

Не вызывает сомнений, что без Византии не было бы итальянского Возрождения или оно не было бы столь грандиозным. Без Византии и России не существовало бы ни христианской Европы, ни европейской цивилизации. Разве не велик долг современной Европы перед византийскими греками, московитами и новгородцами? Разве не приличествует о нем вспомнить в тот момент, когда весьма богатая Европа и зажиточная Германия упрекают современную Грецию в том, что она не спешит возвращать миллионы, которых требует госпожа Меркель, и обвиняют Россию в возвращении Крыма, который Византия уступила ей еще в 988 году, задолго до его захвата татарами[168] и турками-османами?

Таким образом, византийцы, пусть и невольно, оказали Западу огромную услугу, дав ему возможность оформиться в единое культурное пространство. Именно через свое противостояние с Востоком, в особенности с Византией, Запад обрел духовную и светскую мощь. Средневековая, а впоследствии и современная Европа сформировалась в германских императорских канцеляриях и ризницах католических богословов как противовес Востоку. Не будет преувеличением утверждать, что Византия послужила образцом и зеркалом европейской идентичности.

Карл Великий в своих поисках идеологического связующего звена, общего для разрозненных и враждебных друг другу народов, составлявших его империю, прекрасно понимал суть проблемы. Заставив понтификов и народы империи принять филиокве против воли Византии, он дал подвластным ему территориям, то есть зарождающейся Европе, единую веру и церковный обряд, новую идеологию, а через нее и собственную идентичность, отличную от идентичности исходной Вселенской церкви.

Саксонские императоры и понтифики, которые стали его преемниками, четко осознавали эту необходимость. Можно сказать, что Византия, невольно сыграв роль спарринг-партнера, оказала Западу большую услугу. Запад так и не вернул этот долг. Напротив, он продолжает прибегать к проверенной схеме в своей новой попытке объединения территорий, на этот раз используя Россию в качестве боксерской груши. Европа во времена Карла Великого и в начале второго тысячелетия нуждалась в Востоке как в выгодном фоне для ее становления. Точно так же Европа 2000-х годов нуждается в России, чтобы упрочить свой союз. Роль, которую в прошлом сыграла Византия, ныне отводится России.

Сейчас, когда европейские элиты заговорили о закате Европы, было бы полезно реабилитировать Византию. В то время как множатся исследования о Римской империи, ставящие целью разбор факторов, обеспечивших ей могущество и столь длительное существование, следовало бы более пристально изучить историю Византии. Она продлила существование Римской империи на тысячу лет – неслыханное и ни с чем в истории человечества не сравнимое достижение!

Действительно, в плане долговечности Византия продержалась на тысячу лет дольше, чем Рим, причем в менее благоприятных условиях, поскольку она всегда была форпостом во время нашествий варваров, персов, арабов и турок. Византия должна восприниматься как образец для подражания, а не как всеми презираемые задворки. Так и Европе следовало бы воспринимать современную Россию как партнера, а не выставлять ее в качестве соперника.

Западная историография врет не краснея

Что из этого следует? Во-первых, религиозное противостояние ни на йоту не утратило своей актуальности и продолжает заражать умы теми же направленными против православия предрассудками, что и в 1054 году, хотя сегодня старые обвинения облечены в другие слова и сопровождаются новыми аргументами.

Во-вторых, если и следует говорить о лжи, как утверждает Ален Безансон, со стороны России ее было меньше, чем со стороны Запада. Последний, не стесняясь, фальсифицировал исторические факты, переписывал историю после раскола, чтобы возложить ответственность за него на церковь Востока. Запад искажал слова Филофея, чтобы прикрыть постоянные попытки поляков и шведов завоевать территории Украины и Белоруссии. Если добавить к этому подложный Константинов дар, одной из целей которого было упрочить верховенство папы над церквями Востока, не нужно больше доказательств, что в этом отношении Европа в совершенстве освоила искусство лжи. Во всем, что касается Востока и России, западная историография врет не краснея.

Как показала гнусная фальсификация на тему так называемого оружия массового поражения в руках Саддама Хусейна, которая должна была оправдать вторжение в Ирак в 2003 году (очередной пункт в длинном списке, начинающемся с диверсии на броненосном крейсере Maine перед вторжением на Кубу в 1898 году и так называемого нападения Северного Вьетнама на эсминцы Maddox и Turner Joy в Тонкинском заливе в 1964 году перед высадкой во Вьетнаме), Запад не гнушается никакими методами, чтобы добиться своего.

На самом деле следовало бы пересмотреть всю историю Европы и России, чтобы восстановить нормальные, равноправные и уважительные отношения между двумя столпами христианства и примирить две составляющие Европы – Евросоюз и Россию. Только в этом случае Европа может вернуться в то счастливое время, когда король Франции искал себе супругу в России…

Глава V

Французская русофобия и миф об азиатском деспотизме

Европа найдет в этом истинное рождение модернизма, почти чувственное откровение спасительной силы Красоты. И плод сей созрел в царском Санкт-Петербурге, который так долго принимали за цитадель варварства.

Франция сыграла ключевую роль в формировании мировой русофобии, положив в ее основу две идеи: миф об экспансионизме и миф об азиатском деспотизме. Миф о русском экспансионизме обязан своим появлением фальшивому завещанию Петра Великого, написанному при участии польских аристократов во времена правления Людовика XV. В свою очередь, миф об азиатском деспотизме возник в эпоху Просвещения с подачи Монтескье и затем был подхвачен Дидро и либеральной интеллигенцией периода Реставрации, в частности Гизо и Токвилем.

Во многом развитие двух этих устойчивых представлений происходило под влиянием рассказов первых иностранцев, посетивших Московию XV – конца XVII веков. Следует отметить, что «диковинные московские нравы» воспринимались европейцами через призму собственных религиозных предрассудков. Результатом было непонимание и резкое неприятие обычаев «варваров», живущих под «тиранией» князей.