Линн Пикнетт - Код Марии Магдалины
Аббат Соньер тоже изображал свою, столь любимую им Магдалину как прекрасную юную блондинку — на алтарном барельефе, который он раскрасил лично, ее никак нельзя назвать типичной красавицей средиземноморского типа. Возможно, это говорит всего лишь о его личных пристрастиях: несомненно, в центре его симпатий была Магдалина, которая ему, нормальному мужчине, нравилась. (Хотя он и был священником-целибатом, по всей вероятности, он был любовником и Эммы Кальве, и Мари Денарно, а это означает — ему не были чужды удовольствия плоти.) Видимо, в этом отношении Соньер следовал вековой церковной традиции. Магдалина никогда не была представлена в образе экзотической темной женщины.
Такая трактовка касается не только образа Марии: практически в каждой церкви на Западе сам Иисус изображен блондином или рыжеватым, с тонким, очень белым лицом. (Влиятельные прерафаэлиты написали лицо, похожее на лицо голодающей девушки с приклеенной бородой, что, по всей видимости, является отражением той модели, которой они пользовались.) В некоторых церквях люди видят образ рослого голубоглазого арийского героя с белыми волосами: таков предпочтительный образ, например, в церквях Иисуса Христа Святых Последнего Дня, члены которых известны как мормоны, где нет папских украшений в виде статуй или витражей, но такого рода картины висят в каждом вестибюле.
Деву Марию тоже часто изображают блондинкой — иногда даже глуповатого вида, как на любопытном гобелене, который висит над алтарем церкви Нотр-Дам де Франс в Лондоне. Здесь такой образ не может быть объяснен даже невежеством: блондинки были в моде, когда украшали и освящали эту церковь в 1960 году. В ней нет и следа семитского.
Разумеется, в обычае людей лепить Бога по своему образу и подобию, и если общепринятый образец женской красоты — тонкая блондинка, то, естественно, что Мать Бога — не говоря уже о его подружке — должна соответствовать принятому стандарту привлекательности.
Но такой подход работает только в одном направлении: никто не требует от церкви, чтобы внешность женщин, связанных с Христом, была западной, но изображения с ярко выраженными еврейскими чертами считаются безвкусными. (Подруга, любовно нарисовавшая прекрасную, но очень еврейскую Деву в школе искусств при монастыре получила отпор: монахиня в ярости разорвала рисунок, обвинив ее в «богохульстве». Это случилось совсем недавно, в 1980 году.)
Как мы упомянули — и вернемся к этому еще, — есть четкие показания к тому, что Магдалина не имеет отношения к Таричеи, но пришла из-за границ Палестины, вероятно из отдаленной и экзотической земли. Она, вероятно, оскорбляла расовую чувствительность Церкви не только из-за того, что была женщиной, была умной, независимой и близка к Иисусу, но из-за своей внешности тоже. Политкорректность позволяет — и даже требует — чтобы актриса, играющая Марию Магдалину в мюзикле «Иисус Христос — суперзвезда», была чернокожей. Церковь позволяет африканским христианам изображать Иисуса и его семью по своему подобию. Однако же существует отчетливый оттенок снисходительности, подспудное ощущение, что им позволено, пока никто на самом деле не верит — никто из тех, с кем считаются, — что живые святые были кем-то иным, а не людьми белой расы. Отчаянные попытки Майкла Джексона стать белым могут вызывать насмешки или сочувствие, но его усилия ничто по сравнению с тем громадным трудом, который проделала Церковь, чтобы отмыть добела Марию Магдалину, женщину, чье имя — парадокс — она же и очернила. Есть свидетельства — признаем, фрагментарные и разбросанные по разным источникам, — что она, возможно, была не женщиной левантийского типа с оливковой кожей, но цветной. (Африканской женщине, конечно, трудно высушить ноги мужчине своими волосами, но ничего невозможного в этом нет.) Следствия этой, пусть даже гипотетической идеи, по меньшей мере, интересны. Была ли Мария Магдалина, женщина, которую целовал Иисус и устрашал Симон Петр, по происхождению египтянкой или эфиопкой, выходцем с Черного континента? Может ли это объяснить то, что она стала предметом (толь безжалостного искажения образа и почему ее связь с Иисусом затушевывали и отрицали так долго? Что касается Церкви, то ей невыгоден Иисус, который столь сильно любил Марию, что сделал ее Апостолом Апостолов и соединился с ней в священном сексуальном обряде, но если в результате такого смешения рас были еще и отпрыски, то об этом страшно даже подумать. Африканцы могут изображать на иконах чернокожего Иисуса, но есть предел терпения Церкви в этом отношении. У Церкви всегда была заноза в боку из-за того, что Иисус не был чистых белых кровей — что дало повод для бесконечных погромов «убивших Бога евреев», — поэтому даже предположение, что он мог пренебречь негласными правилами апартеида и полюбить черную женщину, есть идея, за которую надо немедленно сжечь. Но была ли Мария Магдалина на самом деле чернокожей? Каковы же намеки и свидетельства этого, рассеянные по уцелевшим жемчужинам еретической литературы?
Мадонны с грязными лицамиПо всей Европе рассеяны небольшие культовые центры, где стерта грань между язычеством и христианством, где имеются свидетельства не только истинного происхождения христианства, но также того, какова была реальная Мария Магдалина. Это дома Черных Мадонн, или Черных Дев, — в большинстве случаев точно таких же статуй Мадонны с ребенком, за исключением того, что и Богоматерь, и ее младенец изображены с черными лицами и руками. Где бы они ни находились, они являются предметом страстного поклонения местного населения, которое смотрит на них, как на нечто отличающееся от бледнолицых христианских святых — даже полностью отличающихся от обычной Девы с младенцем. Это подчеркнутое отличие не избежало внимания Католической церкви, которая всегда несколько дистанцировалась от Черных Мадонн.
В 1980 году английский писатель Ян Бегг предпринял несколько путешествий для исследования явления «черные мадонны» и выпустил в 1985 году ставший классическим труд «Культ Черных Мадонн». В нем он констатировал: «Враждебность была неприкрытая, 28 декабря 1952 года, когда Американской ассоциации развития наук был представлен доклад о Черных Мадоннах, каждый священник и монахиня в аудитории покинули ее»[150]. Год 1950 — год далекий, особенно с точки зрения восприятия культуры, поэтому можно было предположить, что с тех пор эти странные статуи нашли свой путь в широкий круг Католической церкви вместе с аналогичными статуями святой Терезы из Аизье и святой Бернадетты в Аурде. Но, хотя известно, что Папа Иоанн Павел II навестил с частным визитом некоторых Черных Мадонн, ни один из этих культов не был официально признан, и поклонение им по-прежнему не поощряется. Что же такого неправильного в Черных Мадоннах, что клерикалы продолжают относиться к ним с отвращением? Может быть, дело просто в том, что эти символы всегда олицетворяют раздражающее Церковь провинциальное поклонение, слишком независимое с точки зрения церковной иерархии, а может быть, есть причина более веская.
Передвигаясь по Европе от одного места к другому, Бегг заметил любопытное явление: хотя статуи Черных Мадонн часто выставлены на видных местах в местных церквях, даже приходские священники ничего о них не знают. На настойчивые вопросы следовал ответ, что Черная Мадонна стоит в церкви уже более пятисот лет, а чернота ее связана с накоплениями вековой грязи — ответ, бросающий тень на чистоплотность прихожан, — и довольно странный, поскольку некоторые из них покрашены сравнительно свежей черной краской.
Как бы там ни было, почему несколько особенно зловещих и потерявших цвет статуй вызывают столь странное поклонение в течение сотен лет?
Бегг рассказывает, как один коллега спросил священника, почему Мадонны черные, и получил ответ: «Сын мой, она черная, потому что черная»[151]. В книге «Откровения тамплиеров» мы упоминали об этом эпизоде, чтобы проиллюстрировать отношение Церкви к этой теме. Хотя священник просто отделался от неприятного вопроса, его слова послужили толчком к этому расследованию, поскольку истолковать их можно и в прямом смысле. Может быть, снова торжествует принцип «лезвия Оккама», согласно которому самый простой и очевидный ответ, скорее всего, ответ правильный. Если не трактовать ответ священника как реакцию на бессмысленный вопрос: «Почему лошадь белая?», то его слова можно понять в их изначальном смысле: она (статуя) черная, потому что она (сама Мадонна) была черной.
Есть и другая сторона явления Черной Мадонны: где бы она ни находилась, это место всегда было местом древнего языческого поклонения. Церковь всегда стремилась христианизировать древние священные колодцы или священные пещеры, которые были местом проведения языческих ритуалов или поклонения богине. Хитрые церковные старейшины сознавали, что люди по-прежнему любят эти места и будут поклоняться им, несмотря на официальные проклятия, поэтому они брали их под свою опеку, превращая языческих богов в мифических святых. Хотя следует отметить, что в общем случае в самых значимых языческих святынях Европы Черные Мадонны начали появляться позже. Изображения темнокожих Дев с младенцем были почти полностью католическими, хотя по сути оставались языческими идолами.
