МЕЧЕТЬ ВАСИЛИЯ БЛАЖЕННОГО - Чудинова Елена (2)
Между тем как раз «Роща пятисот» — это, пожалуй, самый халтурно сляпанный из всех имеющихся образцов коммунистического мифотворчества. С одной стороны школьников заставляли зубрить вирши советского поэта Макарова, в которых «видел с неба июньского месяц как у рощи стояли пятьсот, а напротив, им в головы метясь, сухо щелкнул затворами взвод» и «сам Юденич в английской шинели прибыл к роще взглянуть на расстрел». С другой стороны в местный музей был торжественно помещен «перетертый веревкой сук». К суку прилагался «кусок ствола, на котором делались зарубки по числу повешенных». Так повесили этих людей или расстреляли? Никто так и не утрудился определиться хотя бы с этим. Таких нестыковок много. Цитировались свидетельства очевидцев, что «зимой на санях мертвецов вывозили как дрова», и в то же время никто даже не пытался скрыть факта, что как раз зимою в Ямбурге не было белых!
А между тем — какие люди числятся среди тех, кого пытаются очернить перед школьниками! Это и поручик артиллерии В.Н.Быков — правнук А.С.Пушкина по материнской линии и внучатый племянник Н.В.Гоголя по линии отцовской, это ротмистр П.А.Аксаков — правнук писателя, это ротмистр В.М.Леонтьев — праправнук А.В Суворова! И названные лица — лишь малая часть перечня, представленного историком С.Г.Зириным. Этих-то людей и обвиняют в том, что они «целыми семьями» вешали бедняков, в чьих домах побывали на постое красноармейцы, а самих пленных красноармейцев так вообще сжигали заживо… Право же, стоит вообразить писателя А.И.Куприна (с осени 1919 вступившего в Северо-Западную армию в чине поручика) спокойно наблюдающего за повешеньем женщин и детей! Может быть, классик русской литературы еще и табуретку из-под них вышибал?
Историк Зирин не отрицает случаев белого самосуда. Но тут же подводит итог: белые расправы без суда — эпизодические следствия ожесточения, неизбежного при войне-усобице. Красный же террор носил «институционный» характер. Люди истреблялись не по личным винам, но по сословному признаку — по принадлежности к семьям белых офицеров, к зажиточному крестьянству, к духовенству. Впрочем, расправа над духовенством — тема особая. «Гражданская война в России носила, прежде всего, религиозный характер, — напоминает он. — Коммунисты стремились уничтожить христианские церкви, прежде всего — Русскую Православную Церковь». «Говоря о жестокости воюющих сторон, — утверждает В.Г.Шарыгин, — необходимо заметить важное обстоятельство, отличающее «красных» от «белых». Последние были воцерковленными воинами, их борьбу освящала вера и Церковь в лице войсковых батюшек. В действиях же «красных» усматривалась языческая жестокость».
Все верно, только вот не мягко ли сказано — «языческая»? Передо мной лежит сейчас современная книга — «Авиация Гражданской войны». Как же они интересны, фотографии тогдашних аэропланов. Странно только, что их оформление не воспроизводили постановщики романтических советских кинолент! Вот «Ньюпор» с красной звездою и черным скелетом, летящим верхом на косе. Намалевано от души, во весь борт, чтоб издалека видели. Вот еще два «Ньюпора» — с красными чертями, летящими самостоятельно. Черти во всевозможных вариациях и позах, черные и красные пятиконечные звезды, голые ведьмы, летучие мыши… А напротив белогвардейские «Юнкерсы» и «Альбатросы» с православными крестами, орлами и былинными витязями — тут уж само собой явно, кто и за что воевал.
Такая вот непростая коллизия. Историки негодуют, а школьные преподаватели между тем получают свежие экземпляры книги, в которой история подменена идеологией, к тому же — идеологией самой замшелой и самой дремучей. С таким багажом могут выйти из школьных стен выпускники второго десятилетия XXI века.
Трудно, и не может быть легко сражаться за историческую правду в городе, до сих пор носящем имя эстонского изувера Виктора Кингисеппа. Имя давит славный русский город Ямбург как могильная плита. Удалось бы из-под нее выбраться — глядишь, и ложь бы развеялась сама собою. А липовая «роща пятисот» превратилась бы, наконец, в обыкновенный сосновый бор.
«Колобок» на костях
А ведь начиналось все самым достойным образом… Два года назад, летом 2006 года, в Ивангороде, что граничит с Эстонией, проводились торжества в память и в честь барона Александра Людвиговича фон Штиглица.
Основатель Государственного банка России, учредитель Главного общества российских железных дорог, промышленник и благотворитель фон Штиглиц много занимался народным образованием. На его деньги в 1876 году было выстроено в Санкт-Петербурге Центральное училище технического рисования (в советское время носившее имя Веры Мухиной). Жил фон Штиглиц в Ивангороде и в Ивангороде упокоился, в крипте возведенной им церкви Святой Троицы.
Предполагалось даже, что во время торжеств на колокольню реставрируемой церкви будут возвращены заново отлитые колокола. Что и произошло, но на три месяца позже. Реставрация, финансируемая «Центром национальной славы России», вообще длилась долго. Удивляться тут не приходится: рядом с храмом находился некогда режимный объект, и пьяные вохровцы устроили себе тир — развлекались стрельбой по алтарной фреске. Был там и склад, была и свалка… Одного мусора в начале реставрационных работ вывезли семь грузовиков. Но наконец колокола зазвучали, службы начались… Тут-то и произошло нечто странное, такое, о чем даже писать как-то стыдно и неловко.
Когда все это случилось, теперь уже не установишь, но обнаружилось в нынешнем мае. В один непрекрасный день четыре надгробия (самого фон Штиглица, его жены, приемной дочери и зятя) покинули крипту и оказались лежащими на каких-то досках на церковном дворе, зачехленные в черную пленку. Вес каждого — около двух тонн. Это сколько же усилий надо было приложить, чтобы выдрать их из пола да еще и поднять?! Три беломраморных надгробия, одно из красного гранита. Автор этих строк просмотрела около трех десятков фотографий: на саркофагах отчетливо видны свежие повреждения (как выяснилось позже, о них было сломано несколько домкратов…). Места захоронений заложили кусками фанеры, в крипту принесли фортепьяно. На Пасху там был устроен детский утренник: разыгрывалась по ролям сказка «Колобок».
Когда против вандализма выступили в местной прессе А. Н. Белобородов (историк искусств) и Маргарита Сергеевна Штиглиц (доктор архитектуры, представитель рода фон Штиглиц в России), от настоятеля и церковного старосты начали поступать объяснения. Объяснение первое: надгробия обветшали, не подлежат реставрации, на их месте будут установлены новые, меньшего размера. (Как может «обветшать» каменная глыба? Либо она разбита, либо цела. А надгробия супругов фон Штиглиц и супругов Половцевых не просто целы, а, учитывая все безумие минувшего века, замечательно целы.) Объяснение второе: надгробия были вынесены временно, ввиду необходимости починки пола и стен. (Что же такое нужно делать с полом и со стенами, чтобы ради этого таскать туда-сюда почти восемь тонн?) И какое из этих объяснений соответствует истине — ведь не оба же разом?
Еще одно, данное настоятелем немного раньше — надгробия «мешают молиться», — звучит вообще дико, просто кровь стынет. Но все же, прежде чем ужасаться, стоит попытаться понять. У священника ведь тоже есть своя логика. Реставрация шла неимоверно тяжело и мучительно долго. Хочется наконец послужить в человеческих условиях. Иметь два храма, верхний и нижний, удобнее, чем один. Еще не сделана роспись стен — опять терпи, мирись с неудобствами. А так — устроил второй алтарь внизу и служи себе спокойно, а наверху пусть между тем расписывают. Но при четырех огромных надгробиях полноценное помещение внизу не выкраивается, хоть ставь там алтарь, хоть нет. Замечательно, конечно, что этот Штиглиц возвел церковь 130 лет назад, но приходскую-то жизнь в ней налаживать надо сегодня! Так, может, и Бог с ним, со Штиглицем? «Нам важен только храм», — к сожалению, произнес в эфире петербургского канала «ТВ-100» о. Александр Салыкин.
