Лев Кассиль - Дело вкуса
Вот почему необходимо помочь нашей пытливой и любознательной молодежи, научить ее тоньше, глубже понимать искусство, любить в нем все то, что действительно прекрасно, и искренне ненавидеть все пошлое, чуждое, что порой еще просачивается в наш быт, в искусство, в нашу жизнь.
К сожалению, у нас все еще не уделяют достаточно внимания формированию художественного вкуса, развитию эстетического чувства. Не так уж часто приходится слышать нашему школьнику, молодому рабочему или девушке-колхознице настоящий, профессиональный разговор на эту тему. Недостаточно еще у нас книг, которые доступно и увлекательно рассказывали бы молодым читателям о том, что такое истинная красота; мало захватывающих книг о жизни и творчестве выдающихся писателей, артистов, художников. И не всегда легко подсказать молодому человеку, что же ему почитать в этой области.
Несколько лет назад известный советский художник Н. Н. Жуков одним из первых выступил на эту тему в журнале «Новый мир» (1954, э 10) со статьей «Воспитание вкуса». В ней автор интересно рассказывает о том, какое большое воздействие на общественный вкус оказывает костюм, домашняя утварь, мебель, внешнее оформление жилищ, общественных зданий и улиц. Он подчеркивал важную роль художественной промышленности, без изделий которой теперь уже не обходятся наши люди в быту. Художник зорко подметил различные случаи отклонения от требований доброго вкуса и убедительно доказал, что плохие, аляповатые вещи прививают неверные, искаженные представления о красоте. И мы настоятельно рекомендуем молодежи прочесть эту интересную и сейчас еще не устаревшую статью.
Можно назвать и некоторые книги, вышедшие в свет за последние годы. Например, К. Кривицкого «Что такое эстетика», Н. Дмитриевой «О прекрасном» и сборник «Эстетика поведения» (издательство «Искусство») или книгу Ольги Русановой «Раздумья о красоте и вкусе» (издательство «Знание»), не всегда точную в обобщениях, но содержащую полезный материал.
Однако большинство других книг, рассчитанных на массового читателя, как правило, касается сравнительно узкой области, то есть того, как практически улучшить художественное качество предметов народного потребления. А между тем проблема воспитания художественного вкуса намного шире и связана с общим культурным развитием человека.
И я лишь для наглядности начал разговор о вкусах с внешнего вида двух девушек, помня, что известная пословица гласит: «по одежке встречают…» Не следует забывать, что это лишь первая половика пословицы, а заключает ее весьма важное напоминание о том, что «по уму провожают».
А речь идет у нас о всестороннем, гармоническом развитии человека, в котором все должно быть прекрасно…
«Космос и ветка сирени…»
Сначала разберемся в одном, недавно чуть снова не возникшем недоразумении.
Как-то в одном из московских рабочих клубов, когда у нас шел разговор о воспитании чувства прекрасного, я получил из зала такую записку: «Разве так важно, какой вкус у человека? А по-моему, лишь бы человек был хорошим и умным».
Я, быть может, и не возвращался бы к такого рода вопросам (тем более что несколько выше я уже говорил о них), но дело в том, что записка, о которой идет речь, была получена мною в тот самый момент, когда у нас вдруг забушевали споры: «Кто важнее — физики или лирики?» И, конечно, появление этой записки было не случайным.
Многие читатели, вероятно, знакомы с существом этого, как мне кажется, уже решенного самой жизнью спора. Суть его необходимо сейчас напомнить. Некоторая часть молодежи, да и не только молодежи, стала доказывать, что в наше сугубо деловое время», «в век атома», когда победы нашей науки так прославили на весь мир Советскую страну, искусство уже не может играть той роли, какую оно играло в прежние времена. «Ах, Бах! Ох, Блок! — иронически восклицали те, кто отдавал предпочтение физикам. — Кому теперь это нужно?»
Естественно, что это вызвало решительные возражения большей части нашей молодежи, которая почти единодушно присоединилась к тому мнению, что «в межпланетном полете космонавту будет нужна и ветка сирени». Самое убедительное заключается здесь, пожалуй, в том, что именно космонавты в первую очередь подтвердили, как нужна им эта «ветка сирени», как помогали им в воспитании характера и воли, в свершении подвига и музыка, и поэзия, и хорошее произведение прозы.
В этой кратковременной дискуссии, надо сказать, ничего нового не было. Я помню хорошо то время — первые годы революции, — когда некоторые горячие головы были полны странного, утопического представления о будущем человечества, в котором будто бы физика и химия полностью вытеснят лирику, так как она «разнеживает душу» и уже становится ненужной. Помню плакаты, которыми баловались в то время эти гонители искусства: «Искусство-опиум для народа…» или «Мир химикам-война творцам».
Сегодня каждому здравомыслящему человеку это кажется анекдотической данью пылким увлечениям, столь характерным для некоторых кругов молодежи в первые годы революции. Но вот вдруг и в наше время снова возник этот отвлеченный спор, в котором точные науки противопоставлялись искусству. Что же, может быть, этот спор принес и некоторую пользу, обнаружив полную несостоятельность теории тех, кто норовил заменить точными, математическими формулами вдохновенные строфы стихов. А между тем наука и искусство уже давно добрососедствуют и сотрудничают. Еще А. П. Чехов писал:
«Я хочу, чтобы люди не видели войны там, где ее нет.
Знания всегда пребывают в мире. И анатомия и изящная словесность имеют одинаково знатное происхождение, одни и те же цели, одного и того же врага — черта, и воевать им положительно не из-за чего. Борьбы за существование у них нет. Если человек знает учение о кровообращении, то он богат; если к тому же выучивает историю религии и романс «Я помню чудное мгновенье», то становится не беднее, а богаче, стало быть, мы имеем дело только с плюсами.
Потому-то гении никогда не воевали и в Гете рядом с поэтом прекрасно уживался естественник».
В области художественной несостоятельны все попытки заменить свободное, вдохновенное человеческое творчество действиями даже самой совершенной кибернетической машины.
Бесплодны, беспочвенны попытки поссорить физиков с лириками. Известный ученый А. Мошковский, близко знавший великого Эйнштейна, писал о нем:
«Скажу прямо, я был поражен, услышав, что он, великий ученый, находит источник высшего счастья вовсе не в науке.
— Мне лично, — заявил Эйнштейн, — ощущение высшего счастья дают произведения искусства. В них я черпаю такое духовное блаженство, как ни в какой другой области.
— Профессор, — воскликнул я, — ваши слова изумляют меня, как настоящее откровение! Не то чтобы я когда-нибудь сомневался в вашей восприимчивости к искусству: я слишком часто видел, как на вас действуют звуки хорошей музыки и с каким увлеченьем вы сами играете на скрипке.
Но даже в эти минуты, когда вы, словно отрешившись от мира, н,еликом отдавались художественному впечатлению, я говорил себе: в жизни Эйнштейна это лишь чудесная арабеска, и я никогда бы не подумал, что это украшение жизни является для вас источником высшего счастья. Но, может быть, вы имели в виду не только музыку?
— В настоящий момент я думал главным образом о поэзии…»
А надо ли напоминать о том, как высоко ценил, как тонко понимал искусство Карл Маркс? Он писал:
«Если хочешь получить наслаждение от искусства, ты должен быть в художественном отношении образованным человеком».
Владимир Ильич Ленин в самые тяжелые для молодой Советской республики годы мог черпать свежие силы для своей исполинской работы в бессмертной музыке Бетховена, так глубоко трогавшей великого вождя! Нам недавно очень выразительно напомнил об этом хороший фильм «Аппассионата», где мы увидели, как Владимир Ильич в гостях у А. М. Горького наслаждался мудрым и вдохновенным звучанием бетховенской сонаты, которую сыграл для Ленина пианист Добровейн.
В своих воспоминаниях о Владимире Ильиче Ленине известный большевик Миха Цхакая рассказывал:
«По окончании работы V съезда РСДРП мы с Владимиром Ильичем возвращались из Лондона в Женеву через Париж. По прибытии в Париж после недолгого отдыха в каком-то кафе Ильич повел меня первым делом в Лувр.
Почти целый день он был моим чичероне. Сам он неоднократно бывал в Лувре, а сейчас хотел специально показать мне один из лучших шедевров Лувра.
Войдя в Лувр, Ленин остановился у подножия статуи Нике и шепотом сказал: «Смотрите, дорогой Миха, на это чудо древней эллинистической культуры. Изумительное, нечеловеческое создание…»
…Ленин так подробно рассказал мне о Нике Самофракийской, как будто всю жизнь только и занимался вопросами античной скульптуры…
Он обладал широчайшими знаниями в области искусства, поражал своим эстетическим кругозором».
