Лев Кассиль - Дело вкуса

Лев Кассиль

ДЕЛО ВКУСА

Светлой памяти А.А. Амчиславской, редактора этой книги, вложившей в нее много сил и души, посвящаю.

Продолжим разговор

У этой маленькой книжки есть уже своя, пусть скромная и небольшая, но собственная история.

Лет двадцать пять назад, еще за год-другой до Великой Отечественной войны, я стал выступать с небольшими докладами и вести дружеские дискуссии о хорошем и плохом вкусе в рабочих и студенческих общежитиях, клубах больших предприятий, в старших классах школ. Продолжая эту работу в послевоенные годы, не оставляя ее и сейчас, даже значительно расширив ее рамки, я мог убедиться, что молодежь наша проявляет все больший интерес к миру прекрасного, к художественным ценностям, накопленным человеческой культурой, она все настойчивее стремится овладеть основами эстетики, чтобы глубже проникать в каждое художественное произведение и уметь правильно разбираться во всех явлениях искусства. А сейчас, когда воспитание нового человека, человека коммунистического общества, стало одной из главных наших забот, очень важно показать подрастающему поколению, как же проявляется в жизни, в искусстве, во всем нашем быту вкус хороший и вкус дурной.

Молодежь уже давно обращалась к нам, писателям, с просьбой растолковать ей вопросы, связанные с проявлением эстетического начала в повседневной жизни человека.

Неизменная отзывчивость молодой аудитории на такого рода беседы, записки, которыми она при этом засыпает докладчика, многочисленные письма с просьбой продолжить большой общественный разговор о вкусах привели меня к решению написать небольшую книжку «Дело вкуса». В ней мне хотелось поделиться с моими читателями, прежде всего с молодыми, теми мыслями о личном и общественном вкусе, которые накопились у меня в результате многолетних наблюдений и близкого общения с молодежью. Никак не считая себя специалистом по вопросам общей эстетики, я все же позволил себе сделать некоторые обобщения, которые, как мне казалось, могли быть полезны моим молодым друзьям, задумывающимся над формированием вкуса. Я считал, что должен поступить так, выполняя свой долг писателя, работающего с подрастающим поколением.

До того еще как книга вышла отдельным изданием, ряд ее глав был напечатан в различных газетах и журналах, а также прочитан мною по радио. Это позволило еще до выхода книги в свет получить первые отклики читателей и слушателей. В целом эти отклики были весьма доброжелательны и подтвердили своевременность и полезность начатого мною разговора.

Вместе с тем, как я и ожидал, среди моих слушателей и читателей нашлись и «противники» моих взглядов. Вообщето говоря, было бы, очевидно, плохо, если бы все, что я хотел утвердить, работая над книгой о воспитании вкуса, в равной мере всех одинаково устраивало. Разговор и велся к тому, что о вкусах необходимо спорить. Речь шла о том, чтобы показать несостоятельность всепримиряющэй поговорки: «о вкусах не спорят». Уж меньше всего, поверьте, хотелось угодить тут всем. Я заранее знал, что если я буду говорить о проявлении плохого, а порой и чуждого нам вкуса, найдутся такие, которые не только не согласятся со мной, но и будут лично задеты, даже рассердятся. Привычки, вкусы, представления, прочно укоренившиеся иной раз в сознании и в быту, какими бы они порой дурными и ложными ни были, непременно находят своих защитников.

Одни из упрямства, другие по невежеству, а бывает, и из скрытой неприязни ко всему новому, что несет стремительно меняющаяся жизнь, готовы стеной встать на защиту многих своих дурных привычек, нездоровых склонностей, фальшивых условностей, пошленьких красивостей, давно уже устаревших, как бы омертвелых форм жизни и быта.

Вспоминаю, как много лет назад, когда я только начинал вести беседы с молодежью о воспитании вкуса, находились люди, которые считали такой разговор излишним или, как они выражались, «уводящим в сторону от магистральной линии коммунистического воспитания молодежи…

Были бы люди политически грамотными, — говорили мне иные, — а уж в остальном они как-нибудь сами разберутся».

Время показало полную несостоятельность таких рассуждений.

Достаточно широко известно, как возросли за последние годы культурный уровень и политическое сознание нашей молодежи, а между тем споры о том, что следует считать в жизни и в искусстве подлинно красивым и как не путать его с «красивеньким», как научиться понимать истинно прекрасное, беспрерывно кипят и в общежитиях молодых производственников, и в семье, и в рабочих клубах, и в вузовских аудиториях, и на больших переменах между уроками в школах, и на учительских конференциях, и на лекциях, читаемых в народных университетах культуры.

Свидетельством того, как велик интерес к проблеме эстетического воспитания, как много здесь еще предстоит нам сделать, может служить и то огромное количество писем, которое я получил после выхода книги в свет. Но и здесь не обошлось без «ложки дегтя». Авторы некоторых писем довольно раздраженным тоном спрашивали меня о том, целесообразно ли вообще занимать время читателей, в первую очередь молодежи, специальными проблемами воспитания чувства прекрасного. По мнению одного из них, вся беда лишь в том, будто-де «людям еще недостаточно внушено, что они есть господа на земле…». А когда, мол, советский человек это поймет, он сам будет способен отличить прекрасное от безобразного, пошлое, вульгарное от истинно красивого.

Советский человек, конечно, имеет все данные, все права, чтобы не только считать, но и чувствовать себя «по длинны гл хозяином на своей советской земле», «ощущать себя господином», как выразился в своем письме товарищ А. из города Людинова. Но именно потому, что он стал наследником всего ценного, что создано человеческой культурой, как говорил Ленин, и важно, чтобы человек наш мог похозяйски пользоваться и распоряжаться всеми благами принадлежащей народу культуры.

Однако неверно было бы полагать, будто достаточно только человеку ощутить себя хозяином, «господином», как все остальное придет само собой: культура, верные представления о прекрасном, точный художественный вкус и т. д. А вспомним, скажем, купцов старой России. Уж они-то несомненно чувствовали себя полными господами в жизни.

А между тем это были люди в массе своей крайне дурного, грубого вкуса, некультурные. Они были неспособны воспринимать прекрасное, так как жили в твердом убеждении, что превыше всего на свете — рубль. И если их, рублей, много, то можно себе купить любую красоту. И лишь немногие, вышедшие из этой среды и подчинившие свою жизнь служению передовым, гуманистическим идеалам, поднялись до истинных высот культуры. Можно назвать, к примеру, Мамонтовых, Третьяковых или Алексеевых, из семьи которых вышел К. С. Станиславский.

Значит, дело не только в сознании того, что ты — «господин». Ведь именно тогда, когда в нашей стране трудовые классы взяли власть в свои руки, В. И. Ленин и призывал рабоче-крестьянскую молодежь, новых, молодых хозяев земли советской, взяться за науку, за овладение культурой.

Учиться, учиться и учиться! А учиться — это значит не только овладевать знаниями, не только применять сознательно и увлеченно свои знания в науке, умение — в труде.

Нет, это значит также, что надо приобретать и вырабатывать в себе верные представления о прекрасном, развивать способность правильно понимать жизнь и все ее истинные радости, которые она может дать человеку, ставшему хозяином своей судьбы.

Авторы появившихся в печати откликов на книжку также поддержали мои попытки вести с молодежью дружественный разговор о воспитании доброго вкуса и правильных эстетических критериев. Не могу между тем не вспомнить без горечи опубликованное в газете письмо офицера в отставке Нефедова, в котором он, прибегая к недозволенным методам полемики, просто исказил цель и направление моих высказываний, и я могу только поблагодарить «Кзмсомольскую правду», которая напечатала мое ответное письмо, где, как мне представляется, была доказана несостоятельность предъявленных мне Нефедовым обвинений.

Обиделся на меня и один из двух авторов книжки «Искусство красивой одежды» — И. Окунев. (Книжка эта была резко и справедливо раскритикована на страницах центральной печати.) После какого-то моего выступления по вопросам эстетического воспитания, в котором я позволил себе указать на ряд очевидных вульгаризмов в этой книге, Окунев в одном из московских журналов выступил с «Репликой», где уж разрешил себе совершенно недопустимые приемы: приписал мне слова и строки, которых вообще в моей книге не было (слова и фразы якобы мои были им взяты в кавычки)…

Вероятно, обо всем этом можно было и не говорить сейчас, так как тот интерес, с которым была встречена моя скромная книжка, и многочисленные письма, что были получены после выхода ее, были для меня лучшей и самой желанной поддержкой. Если я и вспомнил здесь о некоторых раздраженных высказываниях, то лишь затем, чтобы от всего сердца поблагодарить основную массу читателей, как оказалось, моих единомышленников, чье дружеское внимание я все время ощущал. Я напомнил об этом еще и для того, чтобы показать, что борьба за утверждение хорошего вкуса дело не легкое, чреватое всевозможными осложнениями и даже неприятностями, как видите сами… Но, разумеется, это никак не может остановить ту большую работу по воспитанию эстетической культуры в народе, которую должны вести все мы, воспитатели, педагоги, писатели, партийные и комсомольские работники, люди искусства и работники промышленности.