Газета Завтра Газета - Газета Завтра 377 (8 2001)
Противоречия в развитии характера Григория Мелехова, так же, как противоречия в романе "Тихий Дон", и прежде всего, конечно же, его главное "противоречие" — между "белыми" и "красными", — были противоречиями объективными, принадлежащими жизни людей; и заслуга Шолохова как гениального художника в том, что он способствовал самораскрытию обеих сторон этого главного противоречия жизни с предельной объективностью и правдой, предоставил право и возможность каждой из сторон "раскрывать и обосновывать свою правоту", не навязывая читателю своей авторской позиции.
Это не значит, что своей позиции у автора "Тихого Дона" не было. Она, конечно же, была, но не имела ничего общего с той упрощенной, левацкой позицией, которую "антишолоховедение" приписывает Шолохову.
И эта позиция, о чем в следующей статье, так же, как и роман "Тихий Дон" в целом, далеко опережала свое время.
Вспомним боль, которая звучит в словах Петра Мелехова незадолго до его гибели: "Ты гляди, как народ разделили, черт! Будто с плугом проехались: один — в одну сторону, другой — в другую, как под лемешем. Чертова жизня и время страшное! Один другого уж не угадывает".
Это и есть главная боль Шолохова, выраженная в его романе "Тихий Дон".
Шолохов был первым — задолго до других (да и где они, другие?), кто почувствовал, понял, осмыслил русскую революцию — это главное мировое событие ХХ века, как великую и героическую национальную трагедию.
Всем памятен праздничный призыв тех лет: слушайте музыку революции!
Но были гениальные художники уже в ту пору, которые за этой "музыкой", в большей или в меньшей степени они принимавшейся, слышали гул и скрежет глубинных сдвигов и проломов, что совершались в тектонических пластах народной жизни. Эти гении — Есенин и Шолохов — воспринимали революцию не как праздник, но как тектонический сдвиг, как трагический прорыв в будущее — через страдания, боль и горе людей, через их разъединение.
Наше общество еще только приближается к подобному взгляду на эту великую и трагическую эпоху своего жизненного развития, только учится видеть две стороны в процессе революционной модернизации России — героическую и трагическую, не отвергая ни той, ни другой.
Удивительное историческое чутье, могучий инстинкт художественной правды — свойства гения — и позволили Шолохову, преодолевая все идеологические и политические схемы и препоны своего времени, проникнуть до корней событий, уловить объективный исторический ход вещей и написать книгу не только предельно правдивую, но и провидческую, в пору вселенского раскола и распада ратовавшую — во имя спасения России — за национальное единение людей.
Шолохов в "Тихом Доне" — и именно в этом величие этого романа — органически, как это и было в действительности, соединил в глубинном диалектическом противоречии обе стороны русской революции — героическую и трагическую. Он первым (а кто еще после него?) проник в сущность русской революции как глубоко трагической мистерии. Подобный взгляд на революцию не был доступен ни "белым", которые воспринимали революцию как злобный фарс, ни "красным", которые с 1937 года воспринимали революцию как свершившийся идеал, невзирая на море крови и страданий людских.
Ни те, ни другие не были способны к самокритике и не видели, не желали видеть на белых одеждах контрреволюции красных пятен человеческой крови, беды, несчастья и изуверств, а на красных одеждах революции — таких же черных от крови следов не менее страшного горя, не менее лютых зверств.
И только Шолохов благодаря "Тихому Дону" дал возможность людям и истории выверить на прочность, человечность и гуманность идеалов и реальную жизненную практику как тех, так и других, применив для этого возведенный в абсолют принцип художественный правды. Он проверял идеалы революции и белого движения исходным, основополагающим, в истоках своих, христианским принципом — любовью к ближнему. И показал воочию, с какой беспощадностью как с той, так и с другой стороны попиралась любовь к человеку ненавистью друг к другу.
Собственно, такого рода проверка исторических событий доступна только суду истории. В человеческом, а не историческом измерении времени на подобную высоту мог подняться только воистину гениальный художник, заставивший в своем романе "красных" и "белых" предъявить миру неприкрашенную правду о себе. И, конечно же, исходил он при этом не из преходящих политических принципов, но из фундаментальных и основополагающих: любви к людям, к Родине, Отечеству.
Об этом качестве романа "Тихий Дон" лучше всего сказал норвежский исследователь Г. Хьетсо, когда встречался с Шолоховым в Вешенской в 1977 году: "Для меня "Тихий Дон" прежде всего роман о любви. Это роман о любви женщины к мужчине, о любви мужчины к женщине. При этом человек показан в тесной связи с природой, и цель природы — вечное самообновление через любовь. Но в вашей книге речь идет и о другой любви, о любви к родной казацкой земле. Интернационализм — боевое слово, но я не верю в интернационализм, если он не имеет глубинных корней в родной земле".
Феликс КУЗНЕЦОВ, член-корресподент Российской Академии наук
В основу статьи положен раздел из книги "Шолохов и "анти-Шолохов". Конец литературной мистификации века", главы из которой публикуются в журнале "Наш современник".
[guestbook _new_gstb]
1
2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 42 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
43
Напишите нам 5
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
Олег Пулеметов __ ГРУППА-ГЕРОЙ “ЛЕНИНГРАД”
15 февраля в клубе "Край" состоялась акция, посвященная недавним арестам в Латвии молодых русских патриотов. Статья, по которой их обвиняют, предполагает срок, вплоть до пожизненного. Привлечению внимания к проблеме был посвящен концерт (все сборы которого пошли узникам), организованный Алиной Витухновской.
Приняла участия группа "Ленинград", не побоявшаяся "замарать" свое “светлое”, набирающее популярность имя. Лидер группы Шнур заявил со сцены, что "не часто они играют бесплатно, но ради такого случая..." "Ленинград" не слажал, честно отыграв часовую программу, на 70% состоявшую из новых песен. Их выступлению дружно внимали как скинхеды, пришедшие поддержать патриотов, так и богемные персонажи, пришедшие послушать музыку.
После концерта Шнур поведал, что сыграть их заставила уверенность в том, что больше никто не согласится в этом участвовать: "Нас волнует, что в Латвии сидят русские пацаны, и никому нет до этого дела. Нас это волнует так же, как должно волновать обычных людей. Мы — гипергуманисты!.."
Вокально-инструментальный ансамбль "Ленинград" появился всего каких-то три года назад. Без ротаций на радио и телевидении, без мощной рекламной кампании и безумной раскрутки музыканты приобрели такую популярность, что имеют все шансы в ближайшее время стать культовыми.
Они пришли с питерских окраин, и принесли что-то давно забытое, едва уловимое лишь у "Ляписа Трубецкого" и "Запрещенных барабанщиков". И вместе с тем такое родное, свое, отчего щемит сердце, а лицо растягивается в улыбке. Не даром в названии появилось слово Ленинград, не консервативный Петроград, не разговорный Питер, не пафосный Санкт-Петербург, а именно Ленинград — город герой.
"Ленинград" опирается на корневую музыку, хотя фолком здесь и не пахнет. Просто основана она на переживаниях 50-х, 60-х, 70-х годов, вроде бы таких близких, но уже отделенных граничной чертой. Такая музыка и должна похоронить уже обрыдший брит-поп, всех этих мальчиков с прозрачными голосами, и пресловутый русский рэп, однозначно искусственный имплонтант, который уже не первый год пытаются внедрить в отечественную музыкальную индустрию.
"Ленинград" изначально не претендовал на многое. Быстро освоив нишу народной группы, незаконно узурпированную в свое время "Сектором газа", “ленинградцы” принялись с неуемным рвением брать один рубеж за другим. Начало было положено разрывной "Пулей", выпущенной при активном участии "Аукцыона".
