Эксперт Эксперт - Эксперт № 33 (2014)
Патриотическая тревога
Очередная сессия законодательных палат открылась 19 июля 1915 года уже в новых исторических условиях. Прошла первая эйфория, не оправдались надежды на скорую блистательную победу. Патриотические настроения, вызванные началом войны и первыми успехами русского оружия, поутихли, а поражения и отступления 1915 года практически свели их на нет, вызвав в обществе апатию, недовольство правительством, сомнения в целях и необходимости продолжения войны. В этот период вновь активизировалась борьба рабочих, возобновилось крестьянское движение, начались пока еще редкие волнения в армии. Ситуация в стране изменилась, что незамедлительно сказалось на активизации межпартийной борьбы.
Либералы стали настойчиво требовать произвести перемены в правительстве, настаивали на срочном созыве Государственной думы. Николай II, отвергая крайние притязания либералов, не стремился полностью пресечь их, как настойчиво рекомендовали ему консерваторы, проявляя осторожность и гибкость. Регулируя отношения с Думой и общественными организациями, император то шел навстречу общественности и выдвигал либеральных министров, то брал министров из правых, стараясь удержать оппозицию в приемлемых рамках. Но такой курс маневрирования лишь усиливал разногласия, причем и слева, и справа. Страна вступала в политический кризис, грозивший перерасти в опасную политическую борьбу.
Поскольку новая парламентская сессия была приурочена к первой годовщине Великой войны, как называли Первую мировую современники, власти рассчитывали придать работе законодательных палат тот же патриотический настрой, что царил в августе 1914 года. Но открывшее думскую сессию выступление премьера И. Л. Горемыкина, произнесенное в духе казенного оптимизма и призывавшее депутатов к единению с правительством, не только натолкнулось на резкую критику социал-демократов и трудовиков, но и вызвало явную оппозиционность со стороны либералов, желавших единства и социального мира не на основе эмоциональных чувств первого периода войны, а на более реальной (то есть приемлемой для них) политической и социально-экономической основе. Патриотический подъем, характерный для начала войны, сменился «патриотической тревогой». Горемыкина поддержала только самая консервативная фракция Думы — правые. Но призыв их лидера Н. Е. Маркова оставить все «мелкие партийные дела» и не сводить счеты с правительством, когда оно «напрягает все силы, чтобы отразить натиск врага», не был услышан.
Крайне консервативные круги, озабоченные ростом оппозиционных настроений, устами лидера правой группы Государственного совета П. Н. Дурново уже в первый день сессии потребовали от власти вспомнить, что «в России еще можно и должно приказывать», а также «забыть страх перед разными фетишами» и установить в стране режим, соответствующий военному времени. «Когда пройдет несколько месяцев такого режима, — утверждал Дурново, — то всякий встанет на свое место, будут забыты никому не нужные сейчас реформы, и мало-помалу пойдут победы». Принципиально иного мнения придерживались либералы, на второй день работы Государственной думы объединенным фронтом выдвинувшие знаменитую формулу, требовавшую власти, опирающейся на «народное доверие» (то есть на думское большинство).
Период «священного единения», провозглашенного год назад на волне патриотического подъема, закончился. Либералы винили в этом правительство, считая, что «единение» было нарушено вовсе не по вине Думы. Правые, в свою очередь, полагали, что выброшенный либералами в начале войны лозунг единения и партийного нейтралитета имел единственную цель «получить доступ к правительственной работе и под этим флагом иметь возможность пускать мины под отечественный корабль».
Либеральное наступление
Между тем либеральная оппозиция готовилась наступать. Ей казалось, что еще немного, и правительство поделится с оппозиционерами своими властными полномочиями. И пока правые определялись в своей стратегии, в августе 1915 года сформировался единый фронт оппозиции, получивший название Прогрессивного блока. Из 422 депутатов Государственной думы в его состав вошло 236. За рамками блока остались лишь фракция правых, заметно потерявшая в весе, наиболее консервативная часть фракции националистов (другая ее часть — «прогрессивные националисты» — примкнули к блоку) и левые — меньшевики и трудовики. В Государственном совете к блоку безоговорочно присоединилась академическая группа, а группа центра и кружок внепартийного объединения сочувственно отнеслись к объединению либеральных сил.
Таким образом, три из пяти групп Государственного совета (кроме правой и правого центра) оказались в рядах оппозиции. Переход на сторону оппозиции значительного числа членов верхней палаты произвел на общество не меньшее впечатление, чем возникновение объединенной оппозиции в Думе. «Кто мог бы предвидеть, в самом деле, что пошатнется такая твердыня застоя и реакции, какою с самого начала новой эпохи был Государственный совет? — писал известный либеральный публицист К. К. Арсеньев. — Еще недавно он казался несокрушимой преградой на пути мирного развития России… И вот, случилось нечто неожиданное и удивительное: в обители регресса образовался своего рода прогрессивный блок, ведущий переговоры с таким же блоком в Гос. Думе».
Либералы во главе с Александром Керенским сдали власть революции. Один из активных деятелей Прогрессивного блока кадет В. А. Маклаков уже в эмиграции с горечью писал: «Правые не ошиблись и в том, что революционеры у власти не будут похожи на тех идеалистов, которыми их по традиции изображали русские либералы»
Фото: РИА Новости
Прогрессивный блок, по словам его лидера П. Н. Милюкова, явился «суррогатом священного единения», после того как оно было нарушено по вине власти. Центральным пунктом соглашения было требование создать «объединенное правительство из лиц, пользующихся доверием страны, и действующее в согласии с либеральным большинством законодательных учреждений».
Оппозиция также выдвигала ряд требований, представлявших следующую программу: амнистия по политическим и религиозным делам; признание автономии Царства Польского и снятие ограничений для поляков на территории всей империи; «вступление на путь отмены ограничений в правах евреев»; примирительная политика в финляндском вопросе; восстановление украинской печати, деятельности профсоюзов и органов рабочей печати; пересмотр положений о земском и городском самоуправлении в сторону их либерализации, введение земств на национальных окраинах; разработка законопроекта о кооперативах; восстановление мирового суда и др.
Активизация либеральной оппозиции заставила правый лагерь включиться в активную борьбу с блоком. Консерваторов возмущало, что вслед за взрывом всеобщего единодушия «сперва отдельные деятели, а затем и целые партии выдвинули на первый план различные политические требования, прямого отношения к войне не имеющие», «весьма спорные с точки зрения блага России» и во всяком случае «не вызывающие необходимости в безотлагательном их решении». Осудив неуместность появления в условиях военного времени оппозиционного блока, правые предупреждали, что помимо неизбежного раскола общества проведение реформ в условиях войны оттянет на себя значительные суммы, которых и так не хватает на более насущные нужды — на дело государственной обороны. А стремление вырвать у власти радикальные преобразования в период военных неудач, предупреждали консерваторы, грозит стране необратимыми последствиями. «Внутренняя междоусобица, забастовки, баррикады и прочие прелести, и несомненный результат всего этого — принятие самых позорных условий мира, сдача России торжествующему врагу… бесплодные жертвы — потоки крови, миллионы убитых и раненых людей…» — такой непременный результат борьбы за власть в военное время пророчески предсказывал правый депутат В. Н. Снежков.
Желая восстановить рухнувшее «священное единение», правые требовали от своих политических оппонентов отложить до окончания войны проекты любых преобразований, с ней напрямую не связанных, так как «политические идеалы должны поблекнуть по сравнению с другим идеалом — независимой и целой великой Российской Империей». Но предостережения и рекомендации правых не были услышаны. Для либерального лагеря цель (либерализация и демократизация России при непосредственном руководстве им этим процессом) оправдывала средства. Идеалы политические оказались сильнее государственных, хотя вполне возможно, что либералы были искренне убеждены в обратном.
Глупость и измена
Не сумев переубедить оппозицию увещеваниями и доводами, правые перешли в контрнаступление. Начались совещания, были предприняты попытки примирить враждовавших вождей, в противовес Прогрессивному блоку правые попытались создать свой консервативный, или «черный», как его прозвали либералы, блок. Но преодолеть внутренние разногласия консервативному лагерю так и не удалось. Даже не примкнувшая к Прогрессивному блоку часть националистов вскоре проявила соглашательскую по своей сути политику по отношению к оппозиционному лагерю, подчиняясь во многих случаях мнению думского большинства.
