Журнал Русская жизнь - Лузеры (декабрь 2008)
Снег, холодно, темно. Маленькая тихая улочка. Какие-то бетонные заборы, гаражи.
Что же делать.
Мимо идут три школьника. Пацаны, помогите машину толкнуть. Толкаем впятером, заводится. Ура. Едем в Капотню.
А вам куда надо в Капотне, спрашивает парень. И я поначалу даже не знаю, как ему объяснить. Мне, в принципе, никуда не надо. Не могу же я сказать, что холодным ноябрьским вечером в страшный снегопад я еду просто так погулять по Капотне. Я говорю: вот как дома начнутся, я выйду. Подъехали к какому-то перекрестку. Вот, дома начались. Приехали. Спасибо. Всего доброго.
Небольшая площадка перед каким-то официальным зданием, на площадке - сразу три продовольственных магазина. Перед одним из них стоят два пошатывающихся мужичка с бутылками пива. Один курит, другой тянет руку к его сигарете: убери ты эту свою вот эту, я тебя обнять хочу, а ты тут, это самое, ну-ка убери, другой мужичок слегка отшатывается и выбрасывает сигарету, и они сливаются в долгом пьяном пошатывающемся объятии.
Зашел в магазин, купил фляжку коньяка для согревания во время предстоящей прогулки. Немолодая продавщица демонстрирует подчеркнутую бодрую вежливость. Здравствуйте! Что будем брать?! Коньяк?! Вот этот?! Отлично! Пожалуйста! Спасибо! Спасибо! Входят два мужичка рабочего вида, румяные, один из них спрашивает: кто здесь у вас главный? Продавщица отвечает: я! Я здесь главная! И широко улыбается. Мужички покупают водку и чебуреки, а я выхожу на улицу. Здравствуй, Капотня.
Иду по безымянной улочке в сторону кладбища, дохожу до 1-го Капотнинского проезда, налево, мимо маленькой симпатичной церкви Рождества Богородицы. И вот здесь уже начинается собственно жилой район Капотня.
Теперь я должен описать собственно Капотню, и, признаюсь, испытываю в этом отношении определенные затруднения. Потому что я не увидел в Капотне ровным счетом ничего необычного, ничего такого, что ввергло бы меня в ужас или, наоборот, в восторг. Я честно прошел Капотню из конца в конец - обычный, обыкновеннейший московский район. Обыкновенные брежневские девяти- и двенадцатиэтажки, родные, серенькие. Хрущевки мне совсем не попадались, хотя они здесь наверняка есть. Магазины разных размеров и специализаций. Довольно большой торговый центр. Несколько кафе. И люди тоже вполне обычные - на вид, по крайней мере. Обычные московские прохожие. Вот семейство выгружает из припаркованной у подъезда симпатичной иномарки пакеты с продуктами. Вот меня обгоняет парень, который говорит по мобильному телефону, что-то про автомобильные колеса. Завтра прямо с утра поедешь туда, посмотри там на семнадцатый диаметр для джипов и забирай все, что есть. Вот идут парень с девушкой, у девушки в кармане плеер, и один наушник от плеера вставлен в правое ухо девушки, а другой - в левое ухо парня, они идут, держась за руки, и одновременно слушают свою дурацкую, судя по всему, музыку.
Впрочем, прохожих на улице немного. Сильный снег, очень холодно. Хорошо, что есть коньяк.
Единственное, что отличает Капотню от других московских районов, - практически полное отсутствие новых домов. Я за примерно полуторочасовую прогулку увидел только один симпатичный и, кажется, новый дом, высокий, из светлого кирпича. И, кстати, не факт, что он новый - возможно, его построили еще в советское время. Нет спроса на жилье в этом районе, нет и предложения. Кому они нужны в Капотне, эти новые дома.
Прошел весь 1-й Капотнинский проезд, свернул на Проектируемый проезд с не помню каким четырехзначным номером. Я искал глазами ужасы, свинцовые мерзости капотнинской жизни, которые оправдывали низкий, ниже некуда, статус этого района, и не находил их. Ни запаха вредных выбросов, ни разрухи и убожества, ни гопнических компаний - ничего. Разве что сильно шумит МКАД, равномерный такой гул стоит. Это, конечно, плохо, да. С другой стороны, к Кольцевой дороге примыкают десятки районов, и это не отражается столь фатально на их статусе.
Проектируемым проездом Капотня, собственно, заканчивается. Проезд совсем пустой, кругом никого. Между проездом и Кольцевой дорогой - некое подобие парка, состоящее из маленьких, худосочных деревьев, наверное, недавно посадили. Снег, холодно. Окна длинных двенадцатиэтажек светятся уютным желтым светом.
Прошел мимо конечной остановки автобусов, мимо гаражей, свернул на еле заметную тропинку, потом тропинка закончилась. Темнота, тишина, край света. Слева сияющая лента Кольцевой дороги, а впереди, за сплошной снежной пеленой, угадывается присутствие реки. Москва-река тут совсем рядом, собственно, Капотня возникла на ее берегу, это было рыбацкое село, известное аж с XIV века. Должно быть, головокружительные виды открываются с верхних этажей соседних домов.
Отхлебнул из фляжки и пошел к автобусной остановке. Дико замерз. Пора домой.
Я, конечно, мало что видел в Капотне, не жил там и не знаю всех глубин и закоулков капотнинского бытия. Тем не менее, могу предположить, что своей дурной славы этот район не заслужил. Его объективные минусы (плохая экология и значительная удаленность от метро) присущи очень многим московским районам. Присутствует один, но объективный плюс - близость реки, это ведь всегда приятно, когда рядом с домом течет довольно большая, красивая река. Не совсем понятно, чем так уж радикально лучше Марьино или Братеево. Окна огромного количества домов в этих районах выходят непосредственно на капотнинский нефтеперерабатывающий завод (кстати, из самой Капотни завод не виден, разве что с верхних этажей). К тому же Марьино, будем называть вещи своими именами, построено в буквальном смысле на говне - на бывших полях аэрации. То есть экология в этих районах ничем не лучше, чем в Капотне. Но репутация - несопоставима. Квартиры в Марьино с видом на нефтеперерабатывающий завод раскупаются, как горячие пирожки (вернее, раскупались до кризиса, будь он неладен), а в Капотне рынок недвижимости как таковой практически отсутствует.
Может, в названии дело? Капотня… Действительно, не особо благозвучное название. Считается, что оно возникло из-за того, что еще в старину местные жители коптили выловленную в Москве-реке рыбу. А сейчас поддает копоти нефтеперерабатывающий завод. С другой стороны, Зюзино или Мазилово ничуть не благозвучнее.
Думаю, Капотне просто не повезло. Так и у людей бывает - хорошего человека из-за одного случайного или вовсе выдуманного поступка считают подлецом, умного, допустившего нелепое высказывание, объявляют дураком. Репутация прилипла к человеку, и уже ничего с этим не поделаешь. С Капотней - та же история. Нефтеперерабатывающий завод - это такое несмываемое капотнинское клеймо, печать градостроительного проклятия. Думаю, даже если нефтезавод из Капотни уберут куда-нибудь подальше, а ее саму застроят новыми разноцветными домами, как в Марьино, в ее репутации мало что изменится. Чтобы репутация района изменилась, нужно что-то уж совсем радикальное, например, проведение линии метро или переселение сюда звезд политики и бизнеса. Ни то, ни другое Капотне не грозит. Вот такой печальный случай. Не повезло Капотне, не повезло. Неплохой район, просто невезучий.
Я ехал в автобусе мимо уютно светящихся капотнинских окон, мимо остановки «Продмаг» (наверное, еще в шестидесятых годах так назвали), мимо церкви и стадиона и думал: согласился бы я здесь жить, если был бы выбор между Капотней и любым другим районом Москвы? Конечно же, нет. Даже подумать об этом страшно. Нет, нет, все, что угодно, только не Капотня. Все-таки репутация - страшная сила.
Наталья Толстая
Учитель
Потерявшийся в России
Я помню всех своих учителей: школьных, университетских, помню частных репетиторов. Разве забудешь первую учительницу сталинской женской школы? Я ее обожала. По субботам, после уроков Антонина Ивановна проводила «классный час», рассказывала первоклассницам про врагов народа, про иностранных шпионов, проникших в страну и еще не разоблаченных, про товарища Сталина, который почти не спит: думает, что сделать, чтобы наша родина была еще краше. Сталин беспокоится о каждой девочке, о каждом мальчике и часто спрашивает своих помощников: «Как там у школьников с успеваемостью? А с дисциплиной? Не нужна ли помощь?» Счастливое, неповторимое детство, всегда в моей памяти залитое солнечным светом.
Когда я поступила в университет, тирана уже семь лет как не было в живых. Моему поколению повезло: молодая жизнь совпала с хрущевской оттепелью. Не могу понять, радуются ли нынешние студенты так, как мы в свое время, возможности учиться в ЛГУ. И чему они вообще радуются? Когда ненавистную историю КПСС плюс истмат, диамат и экономику социализма, наконец, отменили, студенты бросали неподъемные учебники в Неву с Дворцового моста и улюлюкали, а либеральные профессора, проходя мимо, сдержанно улыбались. Сейчас я вижу их, молодых, каждый день на своих лекциях: у них нет иллюзий, у них собственные машины, они не хотят напрягаться, прогуливают половину занятий. Они, в общем, славные: не ябедничают, не завидуют друг другу, ничего не боятся.
