Эксперт Эксперт - Эксперт № 07 (2013)
— Принципиально не то, государственное учреждение или негосударственное. Очень важный параметр — число детей в одном учреждении. Если у вас там сто, двести, триста человек, то ничего хорошего не будет, потому что это все равно казарма. Маленькие государственные детские дома бывают вполне человеческими. Но их обычно в первую очередь закрывают.
— Почему?
— Легче отчитаться, что закрыл целый детский дом. Чем с монстром в триста детей иметь дело, пытаясь распределить их в семьи, проще из маленького детдома десять детей отвезти в большой. Не важно, что их там побьют в первый же день, зато можно хорошо отчитаться.
— По статистике Минобра число вновь выявленных сирот год от года уменьшается…
— Это демографическая проблема. Просто детское население уменьшается.
— Рост рождаемости не влияет на это?
— Большинство детей отбирают из семьи не в самом раннем возрасте. Большинство выявленных сирот — дети постарше, как раз тех годов рождения, когда детей было меньше. По стране положение разное. Есть регионы, где просто никто не суется в это. Я не знаю, хорошо это или плохо и лучше ли становится кому-то, когда их выявляют и засовывают в детские дома.
— Общих критериев выявления сиротства и отобрания из семьи нет?
— Сами регионы очень разные. Например, в Москве много мигрантов. Подавляющее большинство детей-сирот поставляют гастарбайтеры.
— Их оставляют в роддомах?
— А куда деваться? Некуда, физически некуда матери с ним пойти. Ее просто на порог не пустят в дом, где они живут по шестнадцать человек в комнате. Вернуться домой она с ним тоже не может, потому что, если он родился вне брака, ее убьют, да и все. Есть организации, которые пытаются работать с этим, но ценой титанических усилий и при диком сопротивлении государства. Хотя в большинстве своем такое материнство недевиантное, женщины не пьют, не курят во время беременности и хотели бы этого ребенка растить, но у них совсем нет возможности.
— Как сопротивляется государство?
— Попытки обеспечить ребенку семейное устройство наталкиваются на то, как устроена система. Есть органы опеки. Органы опеки виноваты будут, если с ребенком что-то случится в семье. В кровной семье — почему не забрали, в приемной — почему отдали. Если с ребенком что-то случается в детском учреждении, органы опеки не виноваты. Естественно, они всегда стараются перестраховаться и семейного устройства по возможности избежать. А если возникает вопрос, забирать ребенка из семьи или не забирать, то им лучше забрать. Потому что если забрали и нанесли ребенку этим травму, даже потом вернули, за это ответственности тоже никакой нет.
Был случай: женщина снимала у семьи комнату, родила ребенка. Видимо, у нее была скрытая шизофрения. Через несколько месяцев после рождения ребенка она ушла из дома и пропала. Остался двух-трехмесячный ребенок. У хозяев тоже был свой маленький, мать кормила его грудью, стала кормить и второго. Семья говорит: «Давайте мы его у себя оставим, все равно он у нас, все равно мать его уже кормит». Закон это допускает, есть временная опека, которую можно оформить в день обращения по паспорту. Нет, у них забрали этого ребенка. Забрали в дом ребенка с тем, чтобы они с самого начала оформляли опеку над ним, причем на общих основаниях. То есть ребенок может уйти в другую семью или остаться в доме ребенка и обрести госпитальную депрессию и пару тяжелых диагнозов, которые потом годами лечить надо. За это ответственности нет никакой.
— Уже несколько лет обсуждается закон о социальном патронате. По замыслу, он направлен на помощь семьям, попавшим в трудную жизненную ситуацию, и должен предотвратить отобрание детей из семьи. Как вы относитесь к этой идее?
— Сама по себе идея социального патроната здравая. Редко встречаются семьи, которые полностью не справляются с воспитанием детей. У нас только шесть процентов случаев отобрания детей связаны с жестоким обращением. Даже если мы добавим такие случаи, когда жестокое обращение не доказано, будет двадцать процентов. В большинстве случаев дома бедно, отопления нет, дети в школу не ходят, родители пьют, но не бьют. В мировой практике пришли к тому, что в такой ситуации надо восполнить родительский ресурс. Кормить не могут? Давайте обеспечим ребенку трехразовое горячее питание. Уроки с ним делать не могут? Придет социальный педагог, будет с ним делать уроки. Одежды не хватает? Придет благотворительный фонд и поможет. Идея не в том, чтобы решать — хорошие родители или плохие и если плохие, то забирать. А выяснить, где семья проседает, с чем она не справляется, что она не тянет, и ровно в это место добавить, не разрывая привязанность, не забирая ребенка в систему детских домов. Но что у нас в этом законопроекте получается? Органы опеки сами определяют эти сферы неблагополучия, сами определяют, что нужно делать, сами же у себя потом принимают работу и оценивают ее результаты. А если результаты их не устроили, они автоматически обязаны забрать ребенка. Что будет происходить — к гадалке не ходи. Будет опять контроль, но не будет помощи. И любая семья, которая попадет в эти жернова, обречена, потому что она в любому случае будет потом виновата. Помимо этого очень важно, чтобы с семьями работали профессионалы.
— Как в нашей стране с профессионалами?
— Полный караул. Никакой системы подготовки профессионалов в семейном устройстве нет вообще. Наш проект Института развития семейного устройства из этого и родился. Мы хотим создать сообщество специалистов, способное к самоорганизации и саморазвитию.
В стране с первого сентября ввели обязательную подготовку для приемных родителей. Потом стали думать: а кто будет это делать? Тренеров школ приемных родителей нигде не готовят. Специалистов служб сопровождения не учат. Уж про социальный патронат я молчу, потому что это самая сложная сфера — работа с кризисными семьями. С приемными родителями в этом смысле на порядок легче работать хотя бы потому, что они обычные люди, мотивированные, образованные, благополучные. С кризисными семьями работать надо уметь. И надо уметь не так, как у нас учат на социальных факультетах, где сплошь и рядом социологию читают. Надо уметь в поле работать, надо уметь разговаривать. Причем этому должны учить практики. Тут никакой доцент тебя не научит. От того, что тебе перескажут ученые труды, у тебя не появится умение войти в квартиру, где кто-то пьяный и агрессивный, и поговорить с ним так, чтобы был какой-то от этого толк.
— Чего стоит ожидать от кампании в поддержку передачи сирот в семьи, которая началась после принятия « антимагнитского» закона?
— К сожалению, если говорить об инициативах сверху, это будет просто очередной повод для распила. Начнется, например, финансирование ремонта в детских домах. К сожалению, тут все смешано в одном котле. С одной стороны, коррупционные устремления, потому что это действительно большой финансовый поток, а под лозунгом «для бедных сироток» можно бесконечно качать деньги из бюджета и из благотворителей. С другой стороны — непонимание, когда предлагают стимулировать усыновление разовыми выплатами. Это ошибочно: что они будут делать, если люди станут детей брать, а через полгода возвращать? Уже были регионы, которые на эти грабли наступали, которые объявляли огромное стартовое вознаграждение, а потом разгребали возвраты. Планируют уменьшить требования к усыновителям. Но эти требования они сами ввели три года назад — все эти справки из СЭС и тому подобное.
— Справки СЭС о чем?
— Если вы хотите взять ребенка, в пакет документов зачем-то входит справка СЭС о состоянии жилья, которую вы должны ждать месяц, при этом на практике эта СЭС даже не ходит к вам домой. Опека все равно сама осматривает жилье. Еще справка из милиции о судимости, которую месяц надо ждать.
