Андрей Буровский - Бойня 1993 года. Как расстреляли Россию
Во всем этом безобразии нет ничего принципиально нового: приватизация в России повторила историю приватизации церковных земель и конфискованных земель эмигрантов во Франции во времена Французской революции, в 1793 году. На основе списка этих земель выпускались так называемые «ассигнанты», которые раздавались жителям земель, и их разрешалось использовать как реальные деньги. Земли распродавались на аукционах, в которых зажиточные крестьяне и буржуа покупали их. В стране царила инфляция, развал хозяйства и голод, ассигнанты мгновенно потеряли всякую ценность. А деньги были в основном у спекулянтов с черного рынка, преступников и высших чиновников.
Что-то знакомое, правда?
Ваучерная приватизация была предельно нечестной, абсолютно несправедливой. Как и всегда во всех революциях, она вела к незаслуженному резкому обогащению узкой группы не самых честных и приличных лиц.
Разумеется, такой порядок приватизации тут же объяснили «необходимостью» и «неизбежностью» «откупиться от номенклатуры».
В ноябре 2004 года А. Чубайс в интервью «The Financial Times» сказал:
«Приватизация не была вопросом идеологии или каких-то абстрактных ценностей, это был вопрос реальной политической ежедневной борьбы. У коммунистических руководителей была огромная власть — политическая, административная, финансовая. Они были неизменно связаны с коммунистической партией. Нам нужно было от них избавляться, а у нас не было на это времени. Счет шел не на месяцы, а на дни.
Мы не могли выбирать между «честной» и «нечестной» приватизацией, потому что честная приватизация предполагает четкие правила, установленные сильным государством, которое может обеспечить соблюдение законов. В начале 1990-х у нас не было ни государства, ни правопорядка. Службы безопасности и милиция были по другую сторону баррикад. Они учились по советскому Уголовному кодексу, а это от трех до пяти лет тюрьмы за частное предпринимательство. Нам приходилось выбирать между бандитским коммунизмом и бандитским капитализмом.
Если бы мы не провели залоговую приватизацию, то коммунисты выиграли бы выборы в 1996 году, и это были бы последние свободные выборы в России, потому что эти ребята так просто власть не отдают»[81].
Ну, ельциноиды тоже так просто не отдавали власть. А насчет полного отсутствия идеологии вот еще высказывание Чубайса: «Целью приватизации является построение капитализма в России, причем в несколько ударных лет, выполнив ту норму выработки, на которую у остального мира ушли столетия»[82].
Результатом прихватизации стало то, что в 1994 году доля доходов 20 % самой богатой части населения России составляла 46,3 % и 47,1 % в первом полугодии 1995-го. В Москве эти цифры еще ярче: 62,3 % и 72,5 % соответственно[83].
Конечно же, кто-то и приобрел вследствие приватизации. Некий Каха Бендукидзе рассуждал: «Для нас приватизация была манной небесной. Она означала, что мы можем двинуться вперед и скупить у государства на выгодных условиях то, что захотим… И мы приобрели жирный кусок из промышленных мощностей России… Самое выгодное вложение капитала в сегодняшней России — это скупка заводов по заниженной стоимости»[84].
Масштабы коррупции при проведении прихватизации не поддаются описанию. Пользовались служебной информацией для целей личного обогащения не только российские чиновники, но и американские советники. Эта гарвардская команда, так называемые «гарвардские мальчики», быстро то ли научились вести себя по-российски, то ли научили россиян, как надо вести себя по законам Дикого Запада.
Не кому-нибудь, а профессорам Гарвардского университета Андрею Шлейферу и Джонатану Хэю предьявлены были обвинения в нарушении законов о коррупции, так как помимо консультационной деятельности они скупали акции предприятий в России. Конечно, они знали, что именно стоит скупать.
Гарвардский университет направил своих профессоров в Россию, чтобы те стали консультантами Чубайса по проведению приватизации. Правительство США выделило на эту программу 34 миллиона долларов.
«Дэвид Уорш, редактор интернет-журнала «Основы экономики»: «С самого начала суд решил не превращать этот процесс в политическое дело. Они могли, конечно, вызвать в суд Максима Бойко или Анатолия Чубайса, которые, безусловно, были заинтересованными сторонами в этом деле, но суд интересовало только одно обвинение: имел ли право профессор, нанятый Госдепартаментом, вкладывать деньги в Россию».
В результате суд постановил, что заниматься бизнесом в России Шлейфер и Хэй не имели права. Сколько им удалось заработать, точно неизвестно, но говорят о миллионах долларов. Однако тюрьма ни Шлейферу, ни Хэю не грозит. Американское правительство выдвинуло гражданский иск и требует деньги назад».
В 2005 году суд приговорил Шлейфера к уплате штрафа в размере $28 500 000, два из которых выплатил сам обвиняемый, а остальные 26,5 — Гарвардский университет.
«Дэвид Уорш: «Речь может идти о выплате 130 миллионов долларов с Андрея Шлейфера и 35 миллионов с Гарварда. Но у Шлейфера, конечно, таких денег нет. По некоторым данным, он заработал в России 6 или 10 миллионов долларов»[85].
Всхлипнем от жалости к бедному Андрюше Шлейхеру, который спер в России всего 6 или 10 млн $, да еще вынужден был 2 из них вернуть. Какой страдалец!
Ответим только, что незадолго до суда он опубликовал статью в престижном экономическом журнале. Статья называется A Normal Country: Russia after Communism, то есть «Нормальная страна: Россия после коммунизма».
Оборони нас Боже от той «нормальности», и согласимся с американским экономистом, нобелевским лауреатом Джозефом Стиглицем: он полагает, что роль как отдельных личностей, так и США в целом в процессе обогащения российских олигархов при приватизации осталась недостаточно исследованной[86].
Вероятно, он прав… Ведь копаться в этих делах наверняка занятие рискованное: слишком пахнет крадеными миллионами.
Отметим еще, что прихватизация даже в 1991–1992 годах шла в нарушение всех законов, только что принимавшихся правительством. А уж после расстрела Белого дома и разгона Верховного Совета, когда других источников власти не стало, «залоговые аукционы стали вопиющим нарушением всех законов о приватизации»[87].
Прихватизация в сельском хозяйстве
С самого начала говорили, что процесс приватизации давал серьезные преимущества так называемым «красным директорам», то есть руководителям предприятий, которые получили свои должности еще в советские времена. Плохо это или хорошо, трудно спорить — наверное, в каждом отдельном случае по-разному.
Но факт, что выданные работникам ваучеры очень часто легко скупались руководством. Механизм простой: не выплачивать зарплату несколько месяцев и активно скупать ваучеры.
Еще интереснее получилось в сельской местности… Выделение «долей» колхозов и совхозов шло так, что большая часть работников получила земельный надел в неудобном месте, а если и в удобном — то как они должны были его обрабатывать?
Ельциноидная пресса поднимала вопли о «фермерском хозяйстве», которое и накормит Россию, а реально шло чудовищное разорение как раз тех структур, которые производили реальную продукцию и обеспечивали продовольственную независимость России.
Положение людей в сельском хозяйстве особенно резко ухудшилось. Еще в конце 1990-х были громадные «акционерные общества», которыми руководил прежний директор совхоза, а теперь «Председатель правления ОАО». Работники таких ОАО вообще не получали реальных денег. Они работали, получая натуральные выплаты продуктами и товарами. Нужна тебе рубашка? Купят и выдадут, а ты распишешься. И хлеба получишь. И отрез материи на платье. Но за все отработаешь, соответственно, и всегда останешься должен работодателю.
Такой северный вариант южноамериканского «пеонажа», то есть массового долгового рабства работника сельского хозяйства.
Приватизация жилья
Напомню — марксисты всегда разделяли личную собственность, которая не приносит дохода, и частную собственность, которая доходы приносит. Частной собственности народу не дали. Единственное, что народ России получил в ходе приватизации по-гайдаровски, была «личная собственность», то есть квартиры и дачные участки. Это мы реально получили. В ходе приватизации жилья были злоупотребления, одиноких стариков убивали, а их «наследниками» оказывались чиновники или бандиты — но в целом человек мог приватизировать жилье и небольшой кусок земли. Для 80 % россиян это и сейчас самое ценное, что они имеют.
Либерализация, как и было сказано
О либерализации цен было объявлено Ельциным в программной речи на Съезде народных депутатов 28 октября 1991 года. Тезисы его речи и проект президентского указа готовила команда Гайдара. Сначала предполагалось объявить о либерализации цен с 1 декабря 1991 года, но тут вмешались другие республики бывшего СССР, а теперь независимые государства. Они ведь имели общую рублевую зону с Россией, и под их влиянием либерализация цен была отложена сначала на 16 декабря 1991 года, а затем на 2 января 1992 года.
