Андрей Буровский - Бойня 1993 года. Как расстреляли Россию

Андрей Буровский

Бойня 1993 года. Как расстреляли Россию

Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения нравов, без всяких насильственных потрясений.

Введение

История ничему не учит? Да. Того, кто не хочет учиться, история ничему не в силах научить. И ничто вообще не в силах ничему научить.

У нас до сих пор заламывают руки и громко удивляются, что в 1993 году передрались и истребили друг друга вчерашние соратники и единомышленники. Вчера еще, в 1991 году, они дружно сокрушали «империю зла» — свою общую родину СССР. Прошло всего два года — и они приказали открыть друг по другу огонь.

Это удивительно? Нисколько. Удивляться происходящему могли только очень наивные люди. Или очень невежественные… Те, кто не хотел ничему учиться у истории.

Революция пожирает своих детей? Да. А что — бывает иначе? Нет, иначе не бывает никогда.

Примеров миллион, в разные времена, под разными небесами. Французская революция 1789–1794 годов — своего рода мировой эталон революций. Фраза одного из ее виднейших деятелей, Дантона, — сравнение революции со свиньей, которая пожирает своих детей — тоже классика. Перед лицом революционного трибунала Дантон бросил в лицо его членам: «Это я приказал учредить ваш подлый трибунал — да простят мне Бог и люди!» Что это было? Позднее прозрение? Отчаянная «храбрость» загнанной крысы? Не знаю, да и не хочу знать… Психология подонков мне совершенно не интересна. Но судьбу Дантона разделили почти все, кто начал революционное безумие. Почти никто не погиб от рук контрреволюционеров. Лишь малую толику якобинцев истребил Наполеон. Основная масса погибла от рук таких же, как они сами… Наполеон «зачистил» последних, случайно уцелевших.

Истребляемые кричали, что они ни в чем не виноваты! Они не какие-то там попы, не дворяне, не всякие обыватели, усомнившиеся в величии революции!! Они не «враги народа», они не «содействуют врагам Франции», не «нарушают чистоту и силу революционных принципов»… Они «свои»! Тысячу раз «свои»!

…Но самыми опаснымы для революционеров всегда оказывались не «классовые враги», а другие революционеры.

Более того: революция давно закончилась, а революционеры все истребляли друг друга. Еще в 1804 году Наполеон заставил революционеров жить, подчиняясь законам; но в 1814 году, как только союзные войска вошли во Францию, поднялся новый вал насилия. Возьмите хотя бы с детства знакомую классику… например, «Графа Монте-Кристо» Александра Дюма. В романе описываются доносы, подлости, заговоры, политические убийства… Главный герой романа, несчастный Эдмон Дантес, попал в тюрьму по доносу… Личные враги «присоединили» его к политическим преступникам — так и в России после очередной революции делали частенько. Но с Эдмоном Дантесом расправились уже много после революции: события закончились, а хвост от них тянется. В романе постоянно описываются политические убийства, совершенные уже в 1820-е годы, когда революционеры не могли больше убивать нормальных людей. Они продолжали убивать друг друга: сводили старые счеты, выясняли, кто прав и почему. Выясняли привычным для них способом.

Так кончают почти все преступники. Немногих неудачливых бандитов убивают полиция или разъяренные граждане, но большинство гибнет от рук других бандитов. Масштаб захваченной добычи не имеет никакого значения: бандиты все равно передерутся. Бандитов и насильников можно красиво назвать «завоевателями» или «покорителями новых земель», но от произнесения высоких фраз ничего не меняется: грабитель и насильник всегда погибают рано и плохо. Для грабителя и убийцы нет никого опаснее, чем другой грабитель и убийца.

В XVI веке 180 испанцев под командованием Франсиско Писсаро завоевали земли, населенные 3 миллионами индейцев. 7, а по другим данным, 11 испанцев были убиты индейцами. Остальные на короткий срок сделались сказочно богатыми людьми… На очень короткий: спустя 5 лет ни одного из них не было в живых. В числе прочих убили и самого Франсиско Писсаро.

Удивительные, странные дела? Нисколько не странные.

Преступники потому так и называются, что преступают закон и порядок. Они стремятся отменить его для всех людей — но начинают с того, что отменяют правила жизни для себя. Закон бандитов — беззаконие. Там, где торжествует право сильного, никто не жилец. Самый опасный человек для бандита — другой бандит.

Писсаро опирался на деньги и оружие Испании, чтобы захватить империю инков. Захватил, совершив дикое беззаконие, попирая справедливость и порядок.

Ленин и Троцкий, опираясь на деньги Уолл-Стрита и германской разведки, силой захватили власть в Российской империи.

Ну и в чем разница? Все они посеяли насилие, и с ними тоже поступили по мрачным законам насилия. Ленин и Троцкий даже хуже, и намного, Писсаро: они бесчинствовали не в чужой земле, а в своей собственной.

Чем отличаются от всех названных революционеры образца 1991–1993 годов? Ельцин, Хасбулатов и другие опирались на иноземную помощь и иностранные деньги. Они насильно сокрушили СССР, чтобы сменить его политический и экономический строй: как Писсаро в Перу, а Ленин и Троцкий — в Российской империи.

Таковы все революции — это преступные попытки уничтожить одно государство, чтобы основать на его месте другое… Или много других.

Революция еще преступнее завоевания — потому что завоевывают чужое государство, а революцию совершают те, кто в нем вырос. Кто, теоретически рассуждая, должен быть к нему хотя бы относительно лоялен.

Революционеры, сокрушившие СССР, — предатели и преступники, совершители беззаконных деяний. Они установили для себя и навязали стране закон сильного, отменили законы, попрали обычаи, высмеяли традиции, нагло обманули великое множество людей. Удивление вызывает не то, что они и друг с другом поступали по тому же закону. Это как раз не удивительно: как только «общий враг» сокрушен, революционеры всегда начинают воевать друг с другом.

Удивление вызывает другое: кратковременность событий 1993 года и мягкие последствия для побежденных. Боевые столкновения 1993 года, в отличие от «бархатной революции» 1991 года, унесли жизни нескольких тысяч рядовых людей (хотя и эти потери не вышли за пределы Москвы). Но руководители оппозиции живы-здоровы, они процветают до сих пор. Это необычайно для революций… Все же нравы в мире улучшаются, становятся мягче и добрее.

И не будем делать вид, что все началось в сентябре 1993 года. Революция началась в августе 1991-го, спустя два года состоялся всего лишь ее новый этап. Тут тоже ничего нового нет: все революции происходят в несколько этапов. Во всех революциях возникают группировки, стремящиеся к разным целям.

Во время Французской революции 1789–1794 годов жирондисты, якобинцы и «бешеные» воевали друг с другом не менее яростно, чем со сторонниками короля. Во время Гражданской войны 1917–1922 годов не совпадали цели эсеров, меньшевиков, большевиков, анархистов, национальных революционеров на окраинах и в центре Империи. Все воевали со всеми. Революция — это всегда война между революционерами, а результаты революции зависят от того, какая группировка победит.

На рубеже 1980-х и 1990-х годов на просторах рушащегося Советского Союза схватывались националисты всех сортов, регионалы, либералы, социал-демократы, народовольцы, социалисты и утописты всех мастей. Кто побеждал — тот и навязывал стране свой вариант выхода из революции.

— Но ведь это была вовсе не революция! — возразят мне наши прекраснодушные интеллигенты. — События 1993 года ничего не дали народу! Стало только еще хуже! Значит, это была не революция! Это была контрреволюция!

А кто вам сказал, почтенные мои, что революция вообще решает какие бы то ни было вопросы? Что она вообще является благом для народа?

Даже если считать, что революцию совершает народ (а это далеко еще не факт), то вовсе не обязательно революция делает жизнь лучше и приятнее. Да и свободнее от революции не становится почти никому.

Революционеры решают вопрос о власти. Пока вооруженная группировка решает для себя этот вопрос, воюя со всем белым светом, она ничего не создает, а только разрушает и отнимает.

Свободнее становится только в том смысле, что пока не установится новая прочная власть, ослабляется или даже вообще исчезает вообще всякий порядок. Раньше были ограничения или запреты, а теперь они пропадают. Хорошо? Как сказать… Ведь вместе с запретом торговать без пошлины, не платить налоги или ездить куда хочешь исчезают и другие запреты: например, запрет на грабежи, изнасилования и предумышленные убийства.

Всегда и во всех случаях «оказывается», что сумма запретов «старого режима», при всей их стеснительности, глупости и неудобстве, выгоднее для большинства людей, чем их разовая отмена. Нормальный человек выигрывает копейку, потому что ему разрешили вывозить и продавать продукцию… Но зачем ему это, если никто не покупает? И вообще деньги стоят меньше, чем нарезанная бумага? Выиграл копейку — проиграл рубль.