Мысли о мире во время воздушного налета - Вирджиния Вулф
«Демократически-элитарная» война Вулф со всякого рода «хорошими середняками», профессурой и рассылкой Книжного Общества[32], связана с желанием порвать со всем викторианским, всем приличным, умеренным, всем, из чего выросла сама Вирджиния. В «Middlebrow» она говорит, мол, пусть рецензенты напоминают, что она живет в богемном Блумсбери, главное, чтоб никто не подумал, будто она живет в престижном Южном Кенсингтоне – так Вулф отрекается от своего прошлого, ведь именно в этом районе она выросла. Среди биографий, написанных отцом (не просто так она деконструировала этот жанр), в статусе дочери джентльмена – единственном, при котором женщину принято было считать разумной. Отказ от культуры отца – и матери, жертвенного Ангела-В-Доме (описание можно найти в «Профессиях для женщин»), во многом определил вектор Вулф. Однако викторианская гравитация всё равно иронически присутствует в ее эссе – в виде заземляющего, хозяйского взгляда, ремарок о перчатках посреди высокого диспута.
Удалось ли Вулф убежать от своих родителей и от диктата «средней» культуры? В одной из последних дневниковых записей она с любовью и почти завистью вспоминает, какими «простыми, чистыми и прямыми» были ее «старики» – на контрасте с утомившим ее самоанализом. Ее высокую прозу «концентрированного момента» одомашнили middlebrow-авторы, вроде Майкла Каннингема и Джонатана Франзена. Мы все живем в мире сломанных иерархий и растерянности, когда омфал потерян, его поиски ложны, а жить без него мы так и не научились.
Но тем не менее капсулы времени, оставшиеся после Вулф, пригождались снова и снова – в семидесятых, в нулевых и теперь, – каждый раз новая волна ее популярности совпадала с витком истории, смысл которой до конца нам еще непонятен. И пригодятся снова.
Каждый раз, когда сегодня я вижу очередной вычищенный скребком, не дающий себе слабины, натянутый как тетива текст талантливой современной писательницы, я вспоминаю Вирджинию Вулф. Мы всё еще сомневаемся – тенью ее сомнений. Ей было непросто преодолевать мембрану, выходить в «наружную», опасную речь, из-за чего многие ее проблемные эссе не увидели свет при жизни, но она всё же говорила – со своими современницами, с нами и с нашими потомками. Именно в текстах и дневниках Вулф я, будучи подростком, ясно увидела, что солнце действительно всходило сто лет назад так же, как сейчас. Именно она разделила для меня (и многих других пишущих и читающих) время на прошлое и настоящее.
Будущее же начнется тогда, когда вопросы, поднятые в ее эссе, проживутся до конца. В своем сборнике «Ковентри» (2019) одна из главных современных писательниц Рейчел Каск отвечает Вулф, что с «хваленой своей комнатой» всё оказалось сложнее: даже имея возможность завести кабинет, можно долгое время продолжать писать на кухне, как во времена Джейн Остин. Даже снимая экономическую и социальную проблему, мы остается с вмятиной от неё у себя в голове.
Будущее начнется тогда, когда мы поймем, что синдром самозванца – это навязанное умозрительное препятствие. Многие думают, что уверенность – это разрешение себе быть близоруким. На самом деле это значит копать так же глубоко, но не бояться ошибок и не испытывать ложного стыда. Во времена Вулф почти невозможно было освободиться от чувства ничтожности, внушаемого обществом, которое запрещает тебе зайти в библиотеку. Но чары слабеют, и однажды, перечитав ее слова, мы поймем их как пережитые до конца, принадлежащие целиком прошлому. Мы перестанем бояться собственного несовершенства – и открыто обратимся к миру. Сделаем шаг за порог своей самости и вполне овладеем «наружной» речью, которой нас когда-то учила Вирджиния Вулф.
Ольга Касьянова, кинокритик, литературовед
Примечания
1
Идти полным ветром – морской термин: «идти в полный бакштаг». Идти бакштаг – идти так, чтобы угол между направлением ветра и диаметральной плоскостью судна был бы более 90 и менее 180°. – Здесь и далее примечания переводчика.
2
Сэр Томас Липтон – создатель бренда чая «Липтон», заядлый яхтсмен.
3
Джек Хорнер – знаменитый скакун. Победил на упомянутых скачках в 1926 году. Архивную кинохронику под названием «Jack Horner wins the 1926 Grand National» можно найти в интернете.
4
Во времена печного отопления уголь в Англии часто хранили в подземных бункерах. Люки бункеров располагались на тротуаре около дома, чтобы облегчить транспортировку.
5
Стихи Роберта Бёрнса в переводе Самуила Маршака.
6
Это единственная сохранившаяся запись голоса Вирджинии Вулф. Отрывок передачи (по словам исследователей, в то время на «Би-би-си» из соображений экономии радиопередачи, идущие в прямом эфире, записывали на пленку лишь фрагментарно) можно найти в интернете.
7
О сходной эволюции слова «хитрый» в русском языке см., например, «Историю слов» В. В. Виноградова.
8
Строки из стихотворения Кристины Россетти.
9
Строки из стихотворения Альфреда Теннисона «Тифон», перевод Андрея Сергеева.
10
Строки из стихотворения Джона Китса «Ода соловью», перевод Евгения Витковского. «В печальном сердце Руфи, в тяжкий час, когда в чужих полях брела она, всё та же песнь лилась проникновенно, – Та песня, что не раз влетала в створки тайного окна над морем сумрачным в стране забвенной».
11
Рассел-сквер возникла в Лондоне по инициативе Фрэнсиса Рассела, 5-го герцога Бедфордского на месте резиденции его предков – Бедфорд-хауза. На площади ему установлен памятник.
12
Шекспир «Макбет»: «this my hand will rather The multi-tudinous seas incarnadine Making the green one red». Взяв за основу перевод Лозинского, рискнем дать свой вариант: «Моя рука, тьмочисленных морей коснувшись, их празелень окрасит в красный цвет».
13
Относительно современный этикет предписывает снимать перчатки за столом. Но в советах по домоводству начала XX века можно встретить рекомендацию как раз насчет бутербродов с маслом: готовить их так, чтобы гости не пачкали перчаток.
14
Роттен-роу – дорожка для верховой езды в Гайд-парке (Лондон). В XVIII–XIX веках была излюбленным местом прогулок высших сословий.
