Исаак Гехтман - Золотая Колыма
Было три часа ночи. За окном выла пурга. Хрипло подвывали ей тунгусские собаки. Непролазная тайга расстилалась на тысячи километров.
Печка приятно дышала раскаленными вишневыми боками. Чайник на печке кипел. Я с уважением смотрел на учителя Варрена и думал:
— Сколько мужества, энергии, любви к своему делу и народу нужно иметь, чтобы тридцать лет жизни нести культуру в эти, иногда не отмеченные даже еще на географических картах места. Какую благородную и человечную миссию несет этот скромный учитель, имя которого вряд ли кому-либо известно за пределами Колымы.
ДЕТИ ТАЙГИ
Семь часов утра. Печка погасла. Чернила на столе замерзли. По полу, где я сплю, ползут острые струйки холода, пробираясь под тулуп.
Учитель Варрен уже встал и пошел за дровами. Сквозь сон слышу дружные детские голоса, с каким-то необыкновенным акцентом поющие:
И тот, кто с песнью веселой сагает,Тот никогда и никде не пропадет…
В коридоре детишки делают утреннюю зарядку. Кулачки их рук сжаты, крепкие ноги, привыкшие с детства бродить по лесу, упруго сгибаются.
Воспитательница и учительница Нина Иосифовна Пинчук с большим удовольствием занимается этим делом. Еще не так давно у себя на родине, в Ворошилове-Уссурийском, она была вожатым пионерского отряда. Это видно по той ловкости, с которой она исполняет на круге сигнал окончания зарядки и командует:
— Отставить. По комнатам. Шагом марш!
Дети строятся в ряды и шагают в комнаты общежития. Оттуда они в беспорядке выскакивают с полотенцами, мылом и зубными щетками.
Умывание является своего рода делом чести. Недаром в учебнике сказано:
«Приехал Ного домой. В юрте грязно. Никто не моется. Ного сказал: — Надо лицо и руки мыть. Надо зубы чистить. Мыло достать надо. В бане мойтесь».
Эти несколько десятков детей являются агитаторами и пропагандистами. Если сейчас в юртах колхоза можно видеть мыло и отдельные полотенца — гарантию против трахомы, — то в этом значительная доля заслуги интерната и его воспитанников.
* * *«Имлыту девять лет. Хорошо Имлыт шкуры снимает и рыбу ловит. Нутавит сказал: — Ты, Имлыт, хочешь быть октябренком. Учись так хорошо, как хорошо рыбу ловишь».
«Мекко не играет. Мекко трубку курит. — Нельзя курить, — сказал Оло, — октябрята не курят. Ребята сказали: брось, Мекко, трубку, больной будешь. Иди играть».
Девочка с плутовскими черными глазками, читая эти слова в учебнике, хитро посматривает на соседа Гаврюшку.
Гаврюшка сконфужен и смотрит исподлобья.
Дело в том, что не так давно Гаврюшка сбежал из интерната. Он снял с себя красный пионерский галстук и ночью, прокравшись мимо комнаты воспитательницы, ушел в тайгу.
Гаврюшке восемь лет, но тайга для него — открытая книга. Вот та лиственница, на которой он убил белку. Он, пожалуй, может еще найти след от пульки на ветке. Слева, в километре, он вместе с дедушкой ставил капканы на горностая. А вот здесь у реки жила рысь, которая загрызла у них четырех оленей. Брат Гаврюшки убил эту рысь.
Гаврюшка пришел в свою юрту и сказал отцу:
— Я не хочу больше жить в школе. Там едят мясо «катлет» и воду с капустой. Там нет нерпы и юколы, там читают скучные книги про мальчиков, которые не курят.
Отец молча кивнул головой, набил табаком трубку и протянул ее Гаврюшке. Тунгусы не любят итти против желания детей.
Гаврюшка покурил, вволю напился чаю, не так как в школе, залез в меховой кукуль и заснул у дымящего костра.
Через несколько дней в юрту пришел председатель колхоза и долго говорил с отцом Гаврюшки. Потом Гаврюшку посадили в оленью нарту и снова отвезли в интернат.
Сейчас Гаврюшке неудобно вспоминать об этом.
Девочку зовут Акулиной. Она очень бойкая девочка. Гораздо бойче Гаврюшки. Она прекрасно читает и пишет и все умеет делать. Совсем маленькая женщина.
— Я умею делать «тыргыз», перчатки, ровдугу. Сначала железком шкуру снимать надо, потом шкуру водом мокнет, потом опять, когда мокнет, железком, потом шить штаны и перчатки. Штаны мужики носят и женщины тоже.
Гаврюшка поднимает голову и мрачно заявляет:
— Я тожи могу лыжи делать. Дерево такое пойду рубить, потом пополам, как доска, топором, потом сушить, потом строгает, потом загибает их на чытыри палки.
— Кем же ты хочешь быть, когда вырастешь? — спрашиваю я Акулину.
— Детей учить, — не задумываясь, отвечает девочка, — как Нина Иосифовна.
— А ты, Гаврюша?
Мальчик долго думает:
— Учися буду, Ленград буду. Потом Маякан приеду. Начальник буду. Штаны — во! — и Гаврюшка, широко разводя руками, показывает воображаемые галифе.
Эта беседа происходит в большой классной комнате Бараборского интерната.
За партой рядом сидят два ученика — пятилетний Коля и шестнадцатилетний Василий. Оба они в одном классе. Оба впервые начинают читать по-русски и по-орочски, хотя Колю только недавно отняли от груди и вынули из мехового детского комбинезона, а Вася в прошлом году уже сдал приемщику Дальстроя пяток пойманных им в капкан лисиц.
Учительница терпеливо переводит им фразу с орочского на русский:
— Вот буржуй. Буржуи жили богато. У буржуев была хорошая еда.
Под этой фразой в книжке нарисован толстый нэпман в котелке в стиле Моора.
— Вы знаете, что такое буржуй? — спрашивает учительница.
Коля устремляет на Нину Иосифовну удивленные глазенки и молчит. Василий чешет затылок и ломаным русским языком объясняет:
— Буржуй, у его целковый много. Много «мина», много мяса, много шкура, большой юрта. Его живет город, такой большой, как Магадан.
— Ады хундула орор? Сколько оленей у вас? — спрашивает учительница.
Василий долго шевелит губами и считает на пальцах.
— Элан, няма, орор. Триста оленей.
Я спрашиваю учительницу:
— Однако ведь Василий совсем взрослый, когда же он выучится?
Учительница улыбается.
— О, они ведь способные. Через полгода он будет хорошо читать и писать и может ехать в Магадан в советско-колхозную школу, а потом и в Ленинград, в Институт народов Севера.
* * *Нина Иосифовна снова берется за сигнальную трубу.
— Становись! Шагом марш. Обедать.
Детишки весело срываются с парт и бегут в столовую.
На клеенке чистые миски, приборы, хлеб, кипяченая вода.
За столом оживленно.
Сегодня важное событие. Приехавший из Олы врач разрешил давать детям привычную им пищу — строганину, юколу, нерпичье мясо и жир. Все это действительно вкусно и питательно. Особенно вкусна строганина. Это замороженная сырая рыба, которую режут тоненькими ломтиками. Она имеет вкус слегка обжаренной на вертеле осетрины и тает во рту, как масло.
В этой пище много витаминов и жиров.
Дети едят только белый хлеб, как и все тунгусы. Они быстро приобретают культурные навыки.
Возвращаясь в юрты, в гости к родителям, дети требуют ложек, вилок, и уже нередкость встретить в юрте поставец из лубка березы, украшенный прекрасным эвенским орнаментом, в котором аккуратно сложены чистые чашки, ложки и вилки.
* * *Вечером над берегом на утрамбованной площадке, где искрятся под светом фонаря миллиарды алмазных снежинок, дегтя играют возле школы.
Начинается любимое развлечение — танец хейдя.
Единственный танец орочей, юкагиров, эвенов. Своеобразный танец. Танцующие становятся в кружок, прижимаясь тесно плечом к плечу, берутся под руки и ритмически перескакивают обеими ногами сразу с места на место.
— Хейдя! — кричит запевало.
— Хейдя! — вторят ему танцующие и в этот момент делают скачок.
Так продолжается без перерыва. Одни в изнеможении выскакивают из круга, а другие приходят им на смену, становясь на их место.
Движение не меняется, изменяется только припев.
Сначала кричат: хейдя, хейдя! Потом — унде, унде! Урье, урье! Умге, умге! Хидо, хидо! Хекке, хекке! Умге, умге! И снова то же самое — хейдя, хейдя!
Дети танцуют с крайним увлечением, и учительница танцует вместе с ними.
Но вот пришло время сна. Дети снова бегут к умывальникам. Моются, чистят зубы, стелют себе отдельную кроватку, раздеваются и, свернувшись калачиком в тепло натопленных комнатах, засыпают в сладком сне.
* * *В комнате воспитательницы тепло и уютно: на лампе — абажур, на окне — тюлевая занавеска. Много книжек и журналов. Огромные закопченные бревна стен украшены картинами и фотографиями. На «буржуйке» кипит кофейник. Нина Иосифовна Пинчук, дочь рабочего Уссурийского совхоза, приехала на Колыму по разверстке комсомола. Ей всего восемнадцать лет, но ей поручено большое ответственное дело — воспитывать детей тайги. Она единственная русская женщина в этой глуши.
Молодая учительница увлечена своей работой. Перед ней раскрывается прекрасное будущее. Рука об руку со всей нашей страной она смело и бодро шагает в это будущее.
