Татьяна Девятова - 5 судьбоносных вопросов. Мифы большого города
– Вы гимн в этот момент хотели слушать? Или вам было достаточно того, что они победили?
– Наверное, достаточно. Хотя и гимн послушать тоже приятно…
Вопрос про гимн меня смутил, вызвал какую-то тревогу. Кажется, это не простое любопытство Андрея.
– Я просто хочу разобраться в этой вашей потребности. Если бы страна победила – вы бы гимн хотели услышать?
– Я хотела, чтобы победили НАШИ. Кто такие – «наши»?
– «Наши» – это то, что рождается в противопоставлении. Если мы с вами сейчас начнем играть в подкидного дурака, у нас будет еще пара компаньонов, играющих против нас, то мы будем друг за друга радеть, за «наших», против «них», «других», «чужих», «не наших», «врагов наших». «Наши» – это самая простая штука. Находим общего врага, и вмиг появляются «наши», а как только появляются «наши», сразу нам счастливо и спокойно, поскольку мы не одни, мы – «банда». Впервые особое значение «нашим», кстати сказать, придал Ф.М. Достоевский. В романе «Бесы» у него собственно «бесы» – компания заговорщиков – и есть «наши». Даже одна глава так называется – «Наши». Бандитствующая группировка…
А что касается современного российского спорта, то тут, мне кажется, заслуги страны и государства несколько преувеличены. Думаю, всегда так было, но, с другой стороны, государство, по крайней мере, идеологией наших спортсменов обеспечивало – мол, вы великое дело делаете, когда советское государство выводите на первое место! А сейчас российский спорт – это же не спорт страны, это спорт отдельных россиян, причем значительная часть их и в России-то не живет, потому что и некомфортно, и тренироваться негде. В общем, наш спорт – это теперь не история страны, это человеческие истории. Когда Евгений Плющенко выступал на последней Олимпиаде, я не страной восхищался, а самим фигуристом. У него перед этим травма была серьезная, его оперировали, ничего не заживало. Во время тренировок кровь прямо на лед капала. Вот это, мне кажется, настоящий подвиг – его личный, Женин, – профессиональный, спортивный, личностный, человеческий. И все это вне зависимости от того, какое место он занял и прозвучал ли наш гимн.
Думаю, что сейчас мы бы должны были прежде всего гордиться своими героями, а не страной. Страна – это мы с вами. Но как мы с вами поспособствовали тройным тулупам Плющенко? Конечно, приятно разделить его победу и сказать: «Вот мы даем! Россия – чемпион!» Но чемпион, я прошу прощения, конечно, Евгений Плющенко, а не Россия, не мы с вами. И когда мы поймем, что он чемпион, мы начнем им гордиться и мы сами захотим совершенствоваться и побеждать. А пока нам вроде как и не надо напрягаться – Плющенко за нас понапрягается, а мы потом разделим его лавры и будем в полном восторге от себя. Но это же странно… Не находите? При этом я нисколько не умаляю важности сопереживания нашим спортсменам и не подвергаю сомнению искренность чувств болельщиков. Но все же, мне кажется, было бы более правильно говорить: «Какой все-таки Плющенко молодец! Герой!» – а не так: «Ай да мы! Утерли нос китайцам!» Пока, судя по всему, китайцы нам нос утирают, по крайней мере в области легкой промышленности…
Но это наследие прошлого – партия, правительство, советский спорт. И гимн звучал обязательно! Если советский спортсмен первое место занимал, то уж гимн транслировался – можно было не сомневаться. И все сидели, слушали. Ждали награждения. И сейчас некоторые ждут, чтобы пережить триумф страны-матушки. Но может быть, постепенно и произойдет это смещение акцентов, постепенно начнем мы ценить то, что обладает фактической ценностью, а не виртуальной. Ведь фактическая победа фактического спортсмена, прошу прощения за казенность языка, это куда лучше виртуальной победы виртуальной идеи (в нашем прошлом – советской). Да и государство, надо признать, это все-таки тоже идея, а побеждают люди. И на самом деле на данной территории – государства – делают свою жизнь конкретные люди; свою, а в сумме – общую, нашу, если угодно. Так вот я думаю, что, если сместить акцент с «наших» да с «государства» на конкретных людей, это будет правильно – и честно, и для развития полезно.
Кажется, я поняла, зачем Андрей спрашивал про гимн. Мы готовили эту главу во время зимней Олимпиады, и как раз после этой беседы, уже ночью, по телевизору показывали выступление Плющенко. Вообще на последней Олимпиаде фигуристы много и жестоко падали. Смотреть на это было больно, но выступление Жени я не смотрела по другой причине. Я ЗНАЛА, что он не упадет и победит. Поэтому спокойно расшифровывала запись интервью, а после завершения всех выступлений включила полный звук у телевизора. И во время исполнения нашего гимна обнаружила себя стоящей…
Да, Андрей был прав, а я тупо упиралась и не желала признать и принять реальность: в нас это есть, во мне это есть!
И еще. Когда собственные успехи меркнут перед успехами других – ох уже эти противопоставления, – усиливается желание «примазаться» к чужим и испытать гордость от побед великой страны, частицей которой ты являешься. Но это действительно – не твои личные успехи. Это не хорошо и не плохо, но об этом стоит вспоминать почаще.
Где Великая Русь?
– Согласна, со спортом, может, не совсем удачный пример. Но и в других областях так приятно быть «впереди планеты всей», чувствовать, что мы не зря столько места на глобусе занимаем.
– Вот что я скажу: чем быстрее мы откажемся от желания без конца описывать свою роль и свое место в истории, от «соцсоревнования» с другими странами, тем быстрее и качественнее мы в эту историю войдем. Роль и место государства в истории определяет история. А история делается не лозунгами, а каждодневной работой каждого конкретного человека, теми выборами, которые мы совершаем. Делайте то, что вы можете, не оглядываясь на других, и все получится.
Над нами же довлеет какая-то патологическая реминисценция к некоему «великому прошлому», которое отчасти додумано, отчасти – просто оборот речи, а в значительной части – просто идеализировано совершенно необыкновенным образом. Советский Союз победил в Великой Отечественной войне. Это была по-настоящему великая победа, и нашими ветеранами можно только гордиться – это была победа со слезами на глазах. Петр побил шведов, но там и король на тот момент был безумцем. Суворов, Ушаков, Нахимов… Но каких-то судьбоносных войн эти военачальники не вели. А татаро-монголы, как известно, сами развалились. Наполеон хоть и встретил серьезное сопротивление в России, но по факту стал, как и Александр Македонский в аналогичной ситуации, жертвой собственной самонадеянности. Про экономику – тут и вовсе грех вспоминать. Был один, и кстати, очень короткий, период, когда экономика России вышла на достойный уровень – перед Первой мировой войной. Впрочем, и тут с натяжкой, ведь на 90% страна оставалась аграрной (странно было бы в такой ситуации зерно не экспортировать), а основная масса населения жила натуральным хозяйством.
И я не могу понять, откуда у нас такие романтические представления о нашем прошлом. Может быть, потому, что мы вытесняем свои поражения, не хотим о них помнить? А их было множество – мы проиграли войну Японии, весь флот погиб, и саму Первую мировую войну проиграли, нас били то турки на чем свет стоит, то поляки страшным образом, позорный Брестский мир… Мы проиграли даже войну с Финляндией накануне Великой Отечественной. У нас было множество поражений, как, впрочем, и у любой другой страны. Но и моменты величия тоже у других стран были – чего стоят огромные империи Англии и Испании, они же полмира завоевали. Но мы как-то странно: тут помним, тут – не помним. Бородино помним, Аустерлиц – нет. Одно-единственное сражение на Чудском озере представляется нам чем-то беспредельно великим, а Александр Невский – чуть не божеством. Будто бы тысячи тысяч крестоносцев провалились под лед. Ну не было там тысячи тысяч. Сотни были, а тысяч – нет. При этом опричнину мы не помним, по поводу сталинских репрессий несколько лет повспоминали и забыли благополучно. Мне кажется, что нам не хватает тут адекватности.
Разумеется, я не историк, но в олимпиадах побеждал, членом общества историков медицины был, работы научные по истории писал, а вот представить себе Россию, например, 1657 года не могу. Может быть, кто-то может мне объяснить, что там происходило на самом деле? Чтобы в деталях, чтобы картинка нарисовалась. Чтобы вот так, вышел на крыльцо и – вот она, Россия-матушка образца 1657 года! Я не могу этого сделать. И сомневаюсь, чтобы это было возможно – не в описательном жанре, разумеется, а во внятно-фактологическом. Наша история – лоскутное одеяло, которое шилось и тачалось многократно. У нас есть более-менее внятное представление об истории России с петровских времен, – последние триста лет, и все. А что там, в Древней Руси было, куда Ермак ходил, какие племена завоевывались, как это все присоединялось и в связи с чем Аляска наша? Нет, не знаем. Вот давайте теперь выйдем на улицу и спросим у десяти прохожих – почему у нас великая история? Попросим перечислить факты. Как думаете, что получится?
