Эксперт Эксперт - Эксперт № 49 (2013)
— Желательно. Нет, конечно, можно и без этого, но это труднее. Понимаете, историзм христианства — это очень важная вещь, потому что Христос явился в конкретный день конкретного года, в конкретной исторической ситуации, про которую мы уже сейчас так много знаем, как ни про один другой момент истории. Ведь никому неохота было раскапывать, зачем Тиберию нужны были переписи, да не одна, а три. И никто бы никогда не залез в римские анналы и не стал бы их разбирать. А вот враги Рождества раскопали.
И кто бы обратил внимание на камни, которые откопали в Кесарии, и увидел бы на одном из них надпись «Pontius Pilatus»? А ради Рождества на этот камень обратили внимание, и это стало сенсацией 1961 года. Ведь до той поры очень многие полагали, что Евангелие — это совершеннейший миф, что в нем нет ничего исторического.
А тексты? А кумранские рукописи? 1947 год, после войны весь мир разрушен, и вдруг на тебе — обнаружены подлинные пергаменты первого века с текстами Ветхого Завета. Почти вся Книга пророка Исаии. А источником для современных переводов Библии служит Септуагинта — текст, который был переведен на греческий язык за три века до Рождества Христова. Самый ранний текст Ветхого Завета, который у нас есть, — это пергаменты четвертого века нашей эры.
— Вы имеете в виду текст всего свода?
— Да хотя бы даже кусочки. Когда начали сличать Книгу пророка Исаии в Септуагинте и кумранские рукописи, никто не ожидал: там незначительная разница в огласовке. И это уже не уровень источниковедения, это уровень исторического прикосновения.
Знаете, сколько у нас древних копий «Илиады» или «Одиссеи» Гомера? У нас есть копии, которые относятся к четвертому веку до Рождества Христова, а записаны они были в восьмом. Значит, расстояние между оригинальным текстом и тем, который до нас дошел, как минимум четыреста лет. А от устной традиции Евангелия (это примерно 60-год первого века) до первого текста, который у нас есть (это примерно 170-год), — сто лет.
Понимаете разницу? У нас есть несколько наиболее древних рукописей «Одиссеи» и тысячи рукописей Евангелия. Это потому, что христианство всегда было очень исторично, оно всегда смотрело на факты, на предметы, на датировки: кто написал, как написал.
И еще очень важная вещь. Во многих языческих философиях и космологиях представление о времени подобно кругу: закончится год — начнется новый, умер человек — другой родится, один период сменяет другой, нынешнее царство похоже на предыдущее, что было, то и будет, все суета.
И вдруг совершенно меняется картина мира. Христианство говорит: нет, было начало и будет конец. И мир движется от начала к концу — появилось время как линейная категория. И на этом построена вся история. Это начало нового миросозерцания.
Христианство это связывает именно с Рождеством, потому что оно совершается в определенном месте в определенный год от основания Рима и у него есть месяц и число.
— Но ведь описания исторических событий были и до христианства — у Геродота, Фукидида.
— А у Геродота есть линейное время? У Геродота история привязана к географии, у него это как бы такие гроздья, собранные воедино. Единственное, где появляется действительно точное время, — это римская история, от основания Рима. Но это локальная история, а христианство с самого начала претендовало на универсальную историю.
— Однако и Ветхий Завет тоже можно рассматривать как историю, возникающую в определенной точке.
— Конечно. Тем не менее история как универсальное понимание мира на основании Ветхого Завета не возникла. Да, иудеи веровали, что когда-то мира не было и Бог сотворил его и человека, но реальная жизнь их племен брала начало от Синайского законодательства. И несмотря на то, что у них действительно было летосчисление от Сотворения мира, как такового вкуса к истории не возникло.
Вообще, у иудеев не было наук. Обратите внимание, рядом живут народы, которые создают науки, архитектуру, медицину, энциклопедии, библиотеки, строят храмы, создают классическую ордерную архитектуру. А у иудеев нет ничего — ни домов, ни библиотек, ни медицины, ни архитектуры, у них нет даже кулинарии, хотя у соседних народов она есть. У них нет ничего, только Библия.
— Ну и кашрут…
— Да, у них есть храм, у них есть культ и есть Писание — всё. И в этом есть какой-то гигантский смысл. Народы вокруг все время что-то создают: к тому времени уже исчезла великая крито-микенская культура, египетская сошла на нет, а у иудеев еще ничего нет. Они живут только с одним свитком Торы.
— И с ожиданием Мессии.
— Или, лучше сказать, вообще не живут — ждут.
— Но сейчас- то мы уже не можем сказать, что у них нет культуры.
— Ортодоксальные иудеи до сих пор так живут, они не интегрируются в современный Израиль, не принимают паспортов, не принимают израильскую культуру. Для них не может быть другой культуры, кроме той, которую установит на земле Господь, когда Он придет, — вот их сознание.
— Раз уж заговорили об истории...
— Да, простите, вы спросили о Вифлееме. Вифлеемский храм — это самое древнее строение на Святой земле, которое не сломали персы. Это базилика на фундаменте времен равноапостольной царицы Елены, там есть мозаики того времени. Так что этот храм точно стоит на том месте, которое почитали христиане второго-третьего веков. А у них традиция была живая — от очевидцев и современников события. Они могли поименно назвать людей, которые рассказали им, где было Рождество. Поэтому Вифлеем — это как раз то место, где точно может быть идентифицировано Рождество Христово. Тут сомнений меньше всего.
— Раз уж речь зашла о таких категориях, как история, хочется напомнить слова Григория Нисского: что она движется « от начала к началу через начало события, у которого нет конца». Очень красивая, прямо постмодернистская фраза. А если по сути?
— Я не могу сказать, что по сути имел в виду святитель Григорий Нисский, но я вам выскажу парадоксальную мысль. Представление о нашей линейной истории может быть немножко ошибочным, причем «немножко» — в кавычках, потому что, вполне возможно, что реальная история, которая в Боге, идет в противоположном направлении — от конца к началу.
Это все равно как если бы нам с вами нужно было реставрировать дом — он на плохом фундаменте: фундамент рассыпался, и мы всё разбираем по кирпичику, помечаем их, раскладываем, дошли до основания, укрепляем фундамент, а потом собираем все заново. Вот и история от конца к началу — это примерно как разборка дома, чтобы укрепить фундамент. Господь, чтобы человек пришел к Нему, как бы кладет в основание новые камни, чтобы здание, которое вновь потом будет собрано, было крепким.
— Но в нашем обывательском представлении движение — это прогресс, некая постоянная модернизация, когда что- то становится все совершеннее. А если христианство с Рождества уже являет совершенство, то выходит, мы движемся к тому, что уже есть?
— Во Христе — есть, а в личности каждого конкретного человека — должно стать.
— То есть цель движения истории — уподобиться Христу?
