Юрий Помпеев - Кровавый омут Карабаха
Ближний фон. Тревожные вести из НКАО. Забастовки, волнения, решение Областного совета депутатов. Притеснение азербайджанцев в Степанакерте. Убийство двух молодых азербайджанцев, 16-ти и 23-х лет в Аскеране. Мощная волна демонстраций в Ереване. Слухи о том, что Москва намерена выполнить требование армянских демонстрантов. Сведения об усилении в Армении психологического и физического террора против азербайджанцев. Сведения небеспочвенны. Рассказ агронома колхоза «Гэлэбэ» Араратского района Ислама Велиева: «17 февраля моя жена родила сына. Роды были трудные, осложненные. Ни ей, ни ребенку не была оказана помощь. Врачи и акушерки усмехались, скрестив на груди руки: «двумя турками меньше станет». Ребенок подхватил пневмонию. Жена не оправилась и по сей день. Им оказали медицинскую помощь тогда, когда я сумел их перевезти в Азербайджан». В азербайджанских селах армянские экстремисты поджигали дома, вырубали сады, громили парники. Осуществлялись массовые увольнения азербайджанцев.
Непосредственный толчок. Не случайно, 25–26 февраля, когда демонстрации в Ереване достигли апогея и вся Армения была во власти карабахского движения, тысячи азербайджанцев, гонимые насилием и страхом, устремились в Азербайджан. Многие из них 26–27 февраля прибыли в Сумгаит и близлежащие села Сараи и Фатмаи, где жили их земляки — переселенцы разных лет из Армении. Именно в эти дни было официально объявлено об убийстве в НКАО двух азербайджанцев. Круг замкнулся.
Проблема Нагорного Карабаха, — доказывал Иса Гамбаров московским демократам, — является серьезнейшей угрозой перестройке и демократизации нашего общества. И это понятно: тогда все верили в гласность и перестройку, молились на Горбачева. Демократически же настроенным историкам и писателям Азербайджана на всех подобных встречах сурово попрекали Сумгаитом и требовали: покайтесь перед всем миром! Домогались того, чего не требовал Нюрнбергский трибунал от нацистских преступников.
Так было, и я, ленинградский писатель, тому свидетель. Демократы Азербайджана сразу оказались изгоями в среде единомышленников по перестройке: ведь все народные фронты в республиках, все неформалы выступали тогда под лозунгами горбачевской перестройки, впитав от армянского комитета «Карабах» затаенный инстинкт национализма. Тут всё сходилось.
Молодая демократическая пресса Прибалтики печатала весной 1988 года слова писателя Серо Ханзадяна о том. что в Сумгаите убито около 450 армян, трупы которых с номерными бирками на руках он, якобы, видел в морге своими глазами. «Фашистские изверги (читай: азербайджанцы — Ю. П.) ворвались в городскую больницу и родильный дом, по прикрепленным биркам определяли новорожденных детей армян и выбрасывали их из окон, а ожидавшим родов армянкам вспарывали животы», — вот что распространяли газеты от имени Ханзадяна, Сумгаит, кстати, не посещавшего. А вот официальное опровержение этих публикаций капитаном милиции Ч. М. Мамедовым дала лишь бакинская газета «Элм», а потому я приведу его полностью:
«Я свидетельствую лживость этих высказываний, так как все погибшие в ходе межнациональных столкновений в Сумгаите были доставлены в морг НИИ экспериментальной хирургии в гор. Баку, где несли охрану милиционеры вверенного мне подразделения. Всего было 26 армян и 6 азербайджанцев. Никаких бирок на трупы не вешали, ни одного трупа ребенка или беременной женщины не было (об этом имеется, кстати, официальное сообщение Прокуратуры СССР). Кому же и зачем нужна эта гнусная ложь?».
Капитану милиции Мамедову, надо полагать, был неведом принцип геббельсовской пропаганды: чем кощунственнее ложь, тем быстрей в нее верят. Иначе он не ставил бы столь откровенных вопросов…
Но фарисейство демократической прессы, сразу поддержавшей комитет «Карабах» во главе с будущим президентом Армении Левоном Тер-Петросяном, лишь прокладывало свой путь. Тем поучительнее первые шаги, верно?
«Московские новости» 22 мая 1988 года поместили репортаж В. Лошака «Сумгаит. Эпилог трагедии». В нем утверждалось не только об «испуге и скованности» армянской церкви в Баку, но и о попытках поджога — со слов настоятеля церкви Григория-просветителя Давида Диланяна. Сам Д. Диланян решительно опроверг факт попытки поджечь церковь:
«Примерно 15 мая, — разъяснял читателям настоятель, — в армянскую церковь пришел человек, который представился корресповдентом газеты «Московские новости». Он интересовался количеством прихожан, их настроениями, спрашивал, приходили ли в церковь беженцы из Сумгаита… О якобы имевшем место поджоге церкви я не заявлял. Действия корреспондента «Московских новостей» меня возмутили. Я требую официального опровержения приведенных в статье фактов».
Думаете, опровержение последовало? Конечно, нет. Заявление Д. Диланяна за пределы Баку не вышло, а В. Лошак вместе с тогдашним главным редактором «эрзац-газеты» Егором Яковлевым продолжали подливать масла в огонь межнациональной розни, обрекая тысячи бакинских армян на распыл в раздуваемой конфронтации двух народов.
Да что там Лошак с его лжецкими ухватками! В нечистую игру включились профессора, доктора, лауреаты Государственных премий России. Стоило академику Зие Буниятову выступить с аналитической статьей «Почему Сумгаит?» (вот перепечатать бы ее в центральных газетах), как на почтенного академика, Героя
Советского Союза полились ушаты грязи и злобы, с каждой порцией всё более бестактно и изощренно.
Разоблачая сценарий карабахского омута, Зия Буниятов, отважный фронтовик, предупреждал читателей о грозных последствиях затеянной распри для всей страны и сослался на лично пережитый им опыт Великой Отечественной:
«Особенно ярко дружба между народами СССР проявила себя в годы войны. Гитлеровской пропаганде так и не удалось разобщить единство наших народов. Я с тревогой задаю себе вопрос — а что, если бы армяне затеяли эту свою возню в годы войны? Несомненно, фронт развалился бы в течение нескольких дней».
Всё, казалось бы, ясно, особенно теперь, спустя четыре года после публикации статьи 3. Буниятова: речь шла о территориальных притязаниях внутри СССР, о перекройке карты страны. И только об этом. Если подобные требования, страшно подумать, были бы выдвинуты в те грозные дни, то фашистская Германия добилась бы раскола между братскими народами (а это было воистину так), что и привело бы СССР к поражению.
Но не тут-то было! Со страниц многих газет раздался вопль профессора В. Петровского: «Не сметь оскорблять честь и достоинство армянского народа, армяне не разваливали фронт!». Но Зия Буниятов их в этом и не обвиняет, он просто попытался сравнить возможную когда-то трагедию с уже наступившей по вине «героев нации».
Я уж не говорю о многочисленных «письмах дядюшке Зие» в армянской прессе, где его называли недоучкой, клоуном в науке, имамом бывших кочевников, но и угрожали, подобно некоему Аркадию Гукасяну: мы вас заставим умолкнуть!
Впрочем, направленность этих публикаций, вбивавших каждый раз клинья между двумя народами, да и содержание их похожи, как сиамские близнецы, словно до сих пор пишутся одной и той же провокационной рукой.
Поэтому ограничусь последним примером фарисейства из того, далекого теперь 1988 года. Во всех телевизионных программах было объявлено, что 29 декабря будет показан фильм о народном поэте Азербайджана Бахтияре Вагабзаде. Фильм без всяких объяснений был из программы изъят. Не считать же причиной тот факт, что в националистической прессе Армении Б. Вагабзаде был объявлен «врагом армянского народа». Но самое поразительное в этой истории другое: через несколько дней Центральное телевидение организовало специальную передачу о Сильве Капутикян, чьи воинствующие взгляды я уже приводил. Подобное же действие ЦТ наносило очередное оскорбление азербайджанскому народу, и ничего более.
Верхом фальсификаторства стали тогда же согласованные выступления двух «низамиведов» — доктора философских наук М. Капустина в «Советской культуре» и Грачика Симоняна на страницах газеты «Гракан терт», решившихся сокрушить «мифы» о Низами. Ограничусь лишь заголовками исследования Г. Симоняна: «Действительно ли Низами Гянджеви представляет азербайджанскую культуру?», «Мировое низамиведение о принадлежности творчества поэта», «Родители и национальность Низами». Далее утверждалось, что Низами не был и не мог быть представителем азербайджанской культуры потому, что он родился в иранском городе Куме, жил в армянском городе Гянджа, содержание его поэм не связано с азербайджанской действительностью, воспевал он Армению и армян; азербайджанцем Низами сделали Сталин и М. Дж. Багиров в связи с тем, что в период репрессий надо же было как-то поднять моральный дух народа перед войной. И в заключение — призыв: не отмечать юбилей Низами, не издавать его произведений как азербайджанского поэта.
