Федор Волков - Тайное становится явным

Большую роль играли и настроения широкой общественности.

Английский народ испытывал тревогу в связи с переговорами с Гессом. Их окутывала непроницаемая тайна, и это вызывало сильное беспокойство относительно намерений кабинета. Народ знал о тысячах погибших англичан под развалинами в Лондоне, Бирмингеме, Ковентри и других городах в результате бомбардировок люфтваффе. Он помнил о простых парнях, павших на поле брани во Фландрии, в дюнах Дюнкерка, погребенных немецкими подводными лодками в холодной пучине Атлантического океана. Английский народ испытал на себе тяжесть голодной блокады. Перед его глазами стоял пример поверженных Франции, Бельгии, Норвегии, где зверствовали немецкие оккупанты. Трудящиеся были полны решимости добиться победы над фашизмом и потому резко выступали против любых сделок с гитлеровской Германией.

По всей Англии прокатилась волна митингов протеста против попыток сговора с Гитлером через его эмиссара Гесса. Отражая мнение английских трудящихся, конференция лейбористской партии 3 июня 1941 г. подавляющим большинством голосов высказалась против переговоров с гитлеровской Германией. Конференция приняла резолюцию, подтвердившую решимость английских трудящихся вести войну до полной победы над фашизмом. Даже некоторые консервативные депутаты английского парламента выступили против принятия «мирных предложений» Гесса[194].

Английский народ требовал от правительства Черчилля суда над Гессом. Он решительно отвергал сделку с фашизмом, и правительство Черчилля не могло не считаться с его волей.

Да и английская буржуазия не могла забыть, чем обернулись для нее Мюнхен, провал англо-франко-советских переговоров, разгром фашистской Германией Польши, Бельгии, Голландии, Франции.

«Необходимость обезопасить Англию от гитлеровского нашествия, антифашистская борьба английского народа обусловили провал миссии Гесса»[195].

Наличие острейших англо-германских противоречий, решительная борьба английских трудящихся против сговора с фашистскими агрессорами предопределили крах миссии Гесса. Неудавшийся «прыжок» Гесса был не только предвестником крушения внешнеполитических планов нацистской Германии, стремившейся изолировать Советский Союз. Он, как бы парадоксально это ни звучало, означал реальность создания антифашистской коалиции, которая повела бы смертельную борьбу с фашистской Германией и ее сообщниками.

До конца войны Гесс находился в качестве военнопленного в английском военном госпитале в Южном Уэльсе.

После окончания Второй мировой войны «наци № 3» Гесс предстал перед Международным военным трибуналом в Нюрнберге. Рудольф Гесс был признан виновным в тяжких преступлениях против мира, против человечности. Стремясь избежать сурового приговора, он длительное время симулировал сумасшествие. Такую версию усиленно поддерживал и его защитник. Однако тщательное медицинское освидетельствование, как уже отмечалось, не подтвердило этого. Трибунал постановил: Гесс находится в здравом рассудке и должен ответить за свои преступления.

Гесс, видимо, и сам понял всю никчемность своей игры. 30 ноября 1945 г., когда его защитник доказывал, что Гесс психически ненормален, последний сделал заявление, смысл которого сводился к следующему: я не сумасшедший, а лишь симулировал потерю памяти[196].

Международный военный трибунал в Нюрнберге приговорил 1 октября 1946 г. к смертной казни через повешение Риббентропа, Геринга, Штрейхера, Кейтеля, Заукеля, Розенберга, Йодля, Зейсс-Инкварта, Франка, Фрика, Кальтенбруннера, заочно Бормана. Они были повешены в ночь на 16 октября 1946 г. (кроме отравившегося Геринга и скрывшегося от суда Бормана).

Гесса приговорили к пожизненному тюремному заключению[197].

«Приговор Международного трибунала в Нюрнберге, — писал советский юрист А. Полторак, — покончил не только с наиболее тяжкими военными преступниками, но что гораздо важнее — с вековой безнаказанностью агрессии и агрессоров»[198].

Гесс был заключен в западноберлинскую тюрьму Шпандау, стал «заключенным № 7» в компании с другими фашистскими преступниками — бывшим президентом Рейхсбанка Функом, б. гросс-адмиралом Редером, б. министром вооружений А. Шпеером, б. шефом гитлерюгенд Б. Ширахом, б. главнокомандующим ВМС Германии Деницем и б. гауляйтером Богемии и Моравии К. Нейратом.

…Через 27 лет после неудавшегося «прыжка» Гесса, 12 мая 1968 г., близ селения Иглшем у фермы Летхам, в 1000 метрах от того места, где в свое время обнаружили Гесса, приземлился с парашютом некий западногерманский «профессор» Бертольд Рубин. Он прилетел сюда с аэродрома Глазго на самолете, пилотируемом летчиком из ФРГ Вилли Шубертом (английские газеты умолчали о том, как оказался в Глазго западногерманский самолет). Окружившим его журналистам и местным полицейским Рубин сообщил: целью его «прыжка» является гуманная миссия — усилить кампанию за освобождение Гесса из тюрьмы Шпандау, поскольку, мол, он «достаточно пострадал» и пора его выпустить на свободу.

Подобного рода «гуманные» требования в отношении фашистского палача раздавались на Западе и раньше и позже. Находились «радетели» за Гесса и в ФРГ, и в Англии, и в других странах.

Впрочем, последнюю точку в своей биографии поставил сам Гесс. В августе 1987 г. он покончил жизнь самоубийством.

Глава IV

Кровавый контур плана «Барбаросса»

Днем 29 июля 1940 г. к перрону небольшой немецкой станции Рейхенгалле подошел специальный поезд. Из вагона в сопровождении адъютантов вышел высокий худощавый человек в форме генерал-полковника артиллерии. Это был генерал Йодль — один из ближайших подручных Гитлера по агрессии.

Близ станции Рейхенгалле в просторных удобных помещениях разместился штаб оперативного руководства вермахта, в глубокой тайне разрабатывавший планы военных походов фашистской Германии.

Едва Йодль успел выйти из вагона, раздалось краткое приказание генералу Варлимонту — заместителю начальника оперативного отдела «Л» верховного командования:

— Немедленно созвать узкое совещание старших офицеров отдела «Л».

Помимо Йодля и Варлимонта в совещании приняли участие три старших офицера.

На состоявшемся совещании Йодль сообщил: Гитлер решил форсировать подготовку войны против России.

Именно с этого момента, едва был завершен разгром Франции, генеральный штаб вермахта начал разрабатывать конкретный план нападения на Советский Союз, модернизировать стародавнюю идею немецких милитаристов о «походе на Восток». Фашистский вариант «Дранг нах Остен» должен был обеспечить немцам «жизненное пространство» и увековеченное господство «арийской расы» в Европе, а затем и во всем мире.

Человеконенавистнические теории и планы захвата Западной Европы и «похода на Восток» были сформулированы Гитлером в «Майн кампф», написанной еще в австрийской ландсбергской тюрьме. Ставилось задачей:

— захват Австрии, Чехословакии, Польши, Дании, Норвегии, Голландии, Бельгии, Люксембурга, разгром Франции;

— захват европейской части России вплоть до Урала;

— физическое истребление целых народов, и в первую очередь славян.

Подписывая в августе 1939 г. договор о ненападении с Советским Союзом, руководители третьего рейха ни на минуту не забывали о своих агрессивных планах. Через три месяца после подписания договора Гитлер цинично заявил: «…у нас есть договор с Россией. Однако договоры соблюдаются лишь до тех пор, пока они целесообразны»[199]. При первом удобном случае фюрер готов был превратить советско-германский договор в клочок бумаги.

Военные кампании вермахта в Польше, во Франции, под Дюнкерком вскружили головы гитлеровским генералам. Теперь они мечтали о молниеносных победах на Востоке.

В начале июня 1940 г., когда немецко-фашистские войска, разрезав фронт союзников, вышли на побережье Ла-Манша, Гитлер, беседуя с Рундштедтом, сформулировал «основную задачу своей жизни» — «рассчитаться с большевизмом»[200].

Сокрушение первого в мире социалистического государства, порабощение советского народа, захват его богатств были в центре политики германского фашизма. Гитлеровская верхушка опиралась на реальную силу — концерны Круппа и Тиссена, Стиннеса и Маннесмана, реакционный генералитет в лице Браухича, Гальдера, Рундштедта, Кейтеля. Йодля и других, многомиллионную мелкобуржуазную массу, одурманенную нацистской пропагандой.

Уже 25 июня 1940 г., на третий день после подписания Компьенского перемирия, верховное командование вооруженных сил Германии (ОКВ) высказалось за план сосредоточения на Востоке, у границ СССР, 24 немецких дивизий; 28 июня рассматривались «новые задачи»[201].