Дэниэл Коуэн - Я выжил в Холокосте
13
Имре Рубину пришлось ждать еще год, прежде чем ему разрешили присоединиться к Тибору и Глории Пикарек в Соединенных Штатах. Но они обменивались письмами, и ребята постарались, чтобы, как только он получил необходимые бумаги, его приезд в Штаты оказался максимально удобным. За этот год он два раза успел съездить в Швецию, где теперь жила его сестра Эдит, эмигрировавшая после того, как нацисты обменяли ее в начале 45-го на медикаменты.
Тибор и Имре в Нью-Йорке, примерно 1949-й. Семья Ирэн Рубин
Еще до его первого визита Эдит написала ему, что влюбилась в Ансельма Риттри, сына семьи, которая присматривала за ней с момента ее переезда. Во время обоих его приездов она и Ансельм предлагали ему переехать в Швецию в случае, если у него не выйдет уехать в Америку. Но почти сразу после их предложения Имре получил «зеленый свет» и билет на Marine Flasher.
После душевной вечеринки по случаю его приезда в квартире Глории в Бруклине Имре отвел Тибора в пустую спальню для серьезного разговора.
– Я хочу, чтобы ты знал то, что рассказала мне Эдит про наших родителей и Илонку, – сказал он сухо. – Я мог написать тебе, но решил дождаться момента, когда мы сможем поговорить с глазу на глаз.
Евреев Пасто перевезли в другой венгерский городок Хатван, где их согнали вместе с сотнями других евреев на старую кирпичную фабрику. На месте выяснилось, что Ференц – герой Первой мировой; к нему прибыла делегация венгерских офицеров. За былые заслуги Ференц получил предложение спокойно уехать в Будапешт. Он спросил, что будет с Розой, Эдит и Илонкой. Офицеры ответили, что женщины присоединятся к нему после того, как с ними «поработают».
Ференц отказался уезжать без семьи. Офицеры настаивали, чтобы он уехал прямо сейчас: обстановка в Венгрии ухудшалась с каждым днем. Они пообещали ему сделать все возможное, чтобы обеспечить безопасность его жены и дочерей, но Ференц был непреклонен. В тот же день евреев на фабрике загрузили в вагоны для перевозки скота и отправили в Освенцим. Эдит и других молодых женщин, в основном подростков, поместили в бараки. Остальные прямиком отправились в газовые камеры.
Эдит не вдавалась в подробности своего нахождения в руках нацистов, рассказала лишь, что ее перевозили из лагеря в лагерь, и что когда у немцев дела пошли совсем плохо, она оказалась в числе тысячи заключенных, которых обменяли у шведов на лекарства. Когда она только приехала, за ней стала присматривать семья ортодоксальных евреев из города Мальме. Со временем она влюбилась в одного из их сыновей.
Когда Имре закончил, Тибор поблагодарил брата за то, что тот дождался и рассказал ему это лично. Затем заплакал. Пусть даже он не получал никаких письменных тому подтверждений, Тибор уже несколько лет был уверен, что их родители и Илонка погибли. И вот теперь он наконец мог их похоронить – по крайней мере, в своем сознании.
14
В 1949-м напряжение между двумя мировыми державами – Соединенными Штатами и СССР – нарастало. Обеспокоенные экспансией Союза, Штаты сформировали военно-политический блок НАТО вместе с Британией, Францией, Италией, Канадой и другими западными странами.
После неудачной блокады Берлина русскими Германия разделилась на две самостоятельные республики. Восток достался советскому блоку Иосифа Сталина; другая половина осталась с Западом. Сталин подписал договор с новообразованным коммунистическим правительством Китая; этот союз вскоре заставит дрожать от страха весь Корейский полуостров. Но у Запада были и другие поводы для переживания. В 1949-м мир потрясла новость о том, что Советы провели испытания своей первой атомной бомбы.
Хотя газеты, радио, а также телевизор только и делали, что предупреждали о «красной угрозе», Тибора это не волновало. Он смотрел на Россию как на нищее государство рабов по другую сторону света, страну, которая по всем статьям уступала могучим Соединенным Штатам. Он был уверен, что даже если она и задумает воевать, то Штаты сотрут ее в порошок. Впрочем, он сильно сомневался, что Восточная Европа посмеет атаковать Северную Америку.
Имре и Глория в Нью-Йорке, 1949-50-й. Семья Ирэн Рубин
15
Один из бывших напарников Имре по команде поселился в Калифорнии, в городе Окленд. Генри наняла на работу большая семья польских евреев, разбогатевших на металлоломе. В своем письме Имре он убеждал его, что работы здесь более чем достаточно и что Имре спокойно может пожить у него, пока не найдет себе что-то постоянное.
Калифорния не интересовала Имре: он работал плотником в Бруклине и собирался жениться на Глории, а вот Тибор заинтересовался. Провинциал по духу, он чувствовал, что Нью-Йорк движется слишком быстро для него. А еще он чувствовал, что на Западном побережье будет проще попасть в армию. Подтвердить это подозрение он никак не мог, но в девятнадцать лет он понятия не имел, как функционируют вооруженные силы США. Осенью 49-го с пятью сотнями долларов в кармане и ощущением всемогущества он купил билет на поезд через всю страну. Попрощался с Норманом и Имре и пообещал написать, как только обустроится.
Путешествие до Калифорнии обошлось ему в пятьдесят баксов и проходило через самые живописные ландшафты, когда-либо виденные Тибором. Наблюдая за сердцем Америки из вагона-ресторана, он чувствовал себя королем величайшей страны в мире.
Окленд подошел Тибору по темпераменту куда больше, чем Нью-Йорк. Тут было полно возможностей; объявления «Требуется помощь» висели почти на каждом магазине. И все же ему отказали в нескольких мясных лавках, потому что он не числился в местном профсоюзе. Но у Генри был план. Он представил Тибора своей хозяйке, главе богатой польской семьи, владевшей крупным бизнесом по сбыту металлолома. В обмен на комнату в их огромном доме Тибор гладил ее одежду и помогал по дому. Он понравился ей, и вскоре уже жил в их поместье, где обдирал старые обои. Работал он много и тяжело, но и платили там хорошо.
Работая в семейном бизнесе, он заприметил миловидную темнокожую девочку-бухгалтера. Каждую неделю, когда Мисти раздавала зарплатные чеки, она улыбалась ему. Остальные парни, все белые, постоянно трепались про то, как они с радостью запустили бы свои руки под юбку длинноногой черной девушке с блестящими, завитыми волосами, но ни один из них не мог добиться от нее больше, чем улыбки. Спустя несколько недель к Тибору подошел плотник из Джорджии и хлопнул его по плечу. «Ты нравишься ниггеру!» – пробасил он по-южному в растяжку.
Тибор не уловил оскорбления в его словах. Ему еще предстояло понять ту двойственность, с которой белые относились к Мисти, и, главное, как она была повязана с глубочайшим расовым расколом Америки. Он никогда не видел чернокожих в Венгрии, но он видел афроамериканцев в фильмах, поющих, танцующих и играющих в биг-бендах. С тех самых пор, как он услышал их музыку в Европе, Тибор с ума сходил по Билли Холидей и Элле Фитцджеральд. Для Тибора чернокожие были таким же обязательным элементом пленительной картины американской жизни.
Мисти водила Тибора по ночным клубам, где только-только появлялся «бибоп», новый стиль джаза. Они садились в ее машину и катили вдоль побережья до роскошных красот Биг-Сура и Кармел. Но Тибору непонятно было, как необычно это для окружающих, когда черная девушка и белый парень встречаются на людях, обедают вместе в ресторанах или держатся за руки на пляже. Его удивляло, почему все вокруг смотрят на них. Мужики на работе, которые хотели Мисти, но не могли получить ее, откалывали расистские шуточки прямо при Тиборе. Ничто не влияло, впрочем, на его к ней отношение; Мисти была красоткой, и он нравился ей, а это все, что имело значение. Правда, Тибору так и не довелось столкнуться с серьезными проблемами из-за расы Мисти; ему было двадцать лет, и его куда больше заботило, как бы поскорее попасть в армию США.
16
В конце весны 1950-го Тибор обратился в военкомат Окленда, где дородный, размером с холодильник мужчина в военной униформе сразу же уловил его грубый акцент и необычную дикцию.
– Итак, почему ты хочешь служить в рядах вооруженных сил США? – прорычал рекрутер.
– Я слышал, что армия – это школа мясников в Чикаго, – ответил Тибор неловко. – Хочу попасть туда и научиться.
Рекрутер оглядел его с усмешкой и продолжил с оттенком сомнения: «Откуда ты, сынок?»
– Венгрия.
Мужчина кивнул. «Так я и подумал – у тебя жесткий акцент. Не очень понимаю, почему ты хочешь служить».
Запинающимся голосом Тибор вкратце описал свою историю: где родился, концлагерь, освобождение, благодарность, которую он испытывал к Соединенным Штатам, и намерение вернуть стране должок. Наконец, он признался, что уже два раза провалил вступительный тест.
