Игорь Ефимов - Сумерки Америки
Директорам компаний было разрешено покупать акции банков, находящихся в их подчинении, за фиксированную цену и потом продавать их на рынке, если цена повышалась. Считалось, что это должно было стимулировать активность и изобретательность директоров. На деле это только толкало их любыми путями вздувать репутацию банка, чтобы его акции росли в цене.
У меня нет сомнений в том, что кризис 2008 года был главным образом порождён правительственной кампанией за «жильё для бедных по средствам», описанной выше, в четвертой главе. Участие Федерального резерва заключалось в том, что он выдавал банкам кредиты под искусственно заниженный процент. Именно это стимулировало безответственность финансистов, выдававших займы на покупку домов людям, явно не имевшим возможности расплатиться с долгом в оговоренные сроки. Кроме того, число потенциальных покупателей росло так быстро, что строительные компании не поспевали удовлетворять спрос, и цены на дома стремительно росли.
Был и ещё один момент, ускорявший надувание мыльного финансового пузыря. Мортгеджи, полученные от индивидуальных покупателей, банкам было разрешено продавать двум финансовым гигантам: «Фэнни-Мэй» и «Фреди-Мэк». Эти искусственные полурыночные, полугосударственные учреждения имели право объединять полученные договоры в некие пакеты и продавать их на международных и домашних биржах как реальные ценности (джанк-бондс). При этом цена финансового документа определялась не стоимостью купленного дома, допустим 100 тысяч, а полной суммой выплат, которые покупатель обещал произвести в течение тридцати лет, то есть 400 тысяч. Банки же, получив плату от «Фэнни» и «Фреди», могли снова пускать их в оборот, то есть кредитовать всё новые и новые ненадёжные покупки домов. Торговля реальными ценностями подменялась торговлей обещаниями.
Первые тревожные звонки начали раздаваться в 2007 году. Крупнейшие биржи мира начали догадываться, что рынок наводнён финансовыми обязательствами, реальная стоимость которых намного ниже указанной цены. Акции крупнейших банков Америки стали быстро падать. Один за другим на грани банкротства оказывались такие гиганты, как «Беар Стерне», «Лиман Бразерс», «Мерилл Линч», «Банк оф Америка», «Голдман Сакс», «Морган Стенли».
Известный журналист Андре Соркин в своей книге «Слишком велики для провала»[74] очень красочно описал индивидуальные драмы участников этой гигантской катастрофы. Позднее за ней укрепилось название «финансовое одиннадцатое сентября». Воротилы Уолл-стрита, привыкшие жить в роскоши, упиваться властью и могуществом, вдруг оказывались в ситуации, когда они не знали, что принесёт им завтрашний день, какой новый оскал покажет непредсказуемый дракон по имени Биржа. Многолетние дружеские и родственные связи рвались, ибо каждый должен был думать прежде всего о собственном спасении. Десятки тысяч сотрудников в отделениях банков по всему миру теряли работу. Журналисты с теле– и фотокамерами толпились у подъездов домов главных заправил, устраивали засады в вестибюлях Министерства финансов и Федерального резерва. Спасаясь от них, участникам противоборства приходилось устраивать тайные встречи и собрания, использовать условный язык в телефонных переговорах. Вся драма убедительно воссоздана в фильме 2011 года «Предел риска» (Margin Call), с Джереми Айронсом и Кевином Спэйси.
Между тем приближались выборы 2008 года. Чтобы поднять шансы республиканских кандидатов по всей стране, администрация Буша-младшего в октябре провела беспрецедентную меру: создала спасательный фонд TARP (Troubled Assets Relief Program). Голоса критиков этой меры громко раздавались с самого начала действия программы. Республиканский конгрессмен из Техаса, Рон Пол, писал:
«Выкупая из долговой ямы провалившиеся компании, вы конфискуете деньги у продуктивных участников экономики и передаёте их неспособным. Сохраняя на плаву фирмы с устаревшими или неэффективными методами работы, правительство предотвращает их ликвидацию и перетекание их фондов к более успешным организациям. Ключевой элемент свободного здорового рынка – он должен одинаково допускать и победы, и поражения. Но устраивая выкуп разорившихся, вы поворачиваете систему с ног на голову: вознаграждение за победу передаётся не тем, кто его заслужил, а провалившимся. Не представляю, как это может помочь нашей экономике. Выкуп не сработает»[75].
Тем не менее правительство провело в жизнь эту спасательную операцию. Многим она представлялась по сути национализацией значительного сектора финансовой системы. Андре Соркин красочно описывает, как казначейство и Федеральный резерв внезапно призвали в Министерство финансов директоров девяти крупнейших банков и предъявили им ультиматум: принять подготовленную программу или объявить о полном банкротстве. Один из присутствовавших испуганно произнёс: «Но ведь это социализм». Недолго поколебавшись, все девять покорились неизбежному.
В общей сложности на выкуп обесценившихся бумаг финансовым гигантом было выделено 700 миллиардов долларов. Погоня за этим спасительным финансовым кислородом растянулась на многие месяцы. Но в ноябре 2008 года американский избиратель не оценил щедрости правительства республиканцев и избрал на пост президента демократа Обаму.
Как это всегда бывает, к образовавшейся денежной реке стали стекаться новоявленные золотоискатели. А там, где протекает ловля в мутной воде, необходимо учредить новую охрану, этакое подразделение «финансовых рейнджеров». Специальный прокурор, возглавивший их, докладывал Конгрессу о том, что практически невозможно проследить, как и на что расходуют деньги банки, получившие помощь по программе TARP. К октябрю 2011 года этот прокурор вёл уже 150 расследований, 19 виновных в нарушениях получили тюремные сроки, число вчинённых гражданских исков перевалило за пятьдесят[76].
Конечно, жульнические операции в банковском бизнесе имели место и раньше. Они не были редкостью во время краха 1929 года. В 1981 году были разоблачены руководители сети сберегательных банков «Сейвингс энд Лоунс», которые присваивали себе крупные суммы, на которые строили роскошные дома, покупали яхты и дорогие автомобили. За махинации с секретной банковской информацией угодили в тюрьму богатейшие финансисты Айвен Баесски и Майкл Милкен. Но в этот раз огромные суммы присваивались директорами разорившихся фирм под видом якобы законных бонусов. Банк «Голдман Сакс» признался, что из полученных 10 миллиардов долларов сотни банковских сотрудников получили многомиллионные бонусы на общую сумму 4,2 миллиарда. Банк «Морган Стэнли» тоже получил 10 миллиардов, из них 4,475 миллиарда пошло на уплату бонусов, в том числе по миллиону и по два на сотрудника[77].
Всё же принятые меры помогли предотвратить полную экономическую катастрофу в общенациональном масштабе. Половина американцев, возможно, и не знала, как близки они были к потере всех своих сбережений, к увольнению, к потере медицинской страховки. Но кризис не прошёл бесследно. Если набрать в «Гугле» слова «Национальный долг США», можно получить все цифры и наглядный график, на котором видно, как резко задолженность страны подскочила в 2008–2009 году и достигла сегодня 17 триллионов[78].
Подобные скачки случались и раньше, но все они приходились на годы больших войн: Гражданской в 1861–1865, Первой мировой в 1916–1918, Второй мировой в 1941–1945. Заметным ростом национального долга отмечены годы правления президента Клинтона. Конгресс имеет право устанавливать предельный потолок для задолженности, и казначейство обязано подчиняться ему. В начале 2000-х годов в обеих палатах шла постоянная борьба: республиканцы отказывались утверждать бюджет, который требовал превышения установленного потолка. В 2013 году дело дошло до того, что бюджет не был утверждён и многие государственные учреждения были вынуждены закрыться на несколько недель.
Авторитетное нью-йоркское агентство «Стандард энд Пур», оценивающее кредитоспособность фирм и государств, впервые в истории снизило рейтинг Америки с максимального AAA до АА+[79]. Конечно, это все еще намного выше, например, рейтинга Португалии (одно А), Италии (Ваа2) или Греции (джанк)[80]. Однако рост государственного долга продолжается, и никто не осмеливается предложить радикальные меры по его сокращению.
Чтобы исключить фактор инфляции, размер государственного долга принято соотносить с размером производимого в стране продукта, ВВП. В процентном отношении эта цифра достигала пика в 1945 году: 113 %. Но летом 2014-го, уже после вывода американских войск из Ирака, долг составил 103 %. В абсолютном исчислении на первом месте среди кредиторов оказался Китай, которому Америка должна 1,3 триллиона, на втором – Япония (1,2). И, согласно мрачному прогнозу Бюджетной комиссии Конгресса, размер долга будет только расти.
