Игорь Ефимов - Сумерки Америки
Вообще законопослушность американцев поразительна. Страна покрыта лесами, но вход в них практически закрыт. В грибной сезон мы постоянно наталкивались либо на проволочные ограды, либо на плакаты с надписью «Не входить», прибитые к каждому пятому стволу на опушке. Ни у кого это не вызывает протеста. А что там делать – в лесу? Только обожжёшься ядовитым плющом или подхватишь смертельно опасного энцифалитного клеща. Мы уж лучше проведём выходной около собственного, хорошо продезинфицированного бассейна, – как славно!
Конечно, лишение детей удовольствия покачаться на качелях и шельмование рыбаков с купальщиками не представляют собой угрозы для судеб страны. Я уделил этим явлениям столько внимания лишь потому, что иррациональный характер движения благонамеренных проявился в них особенно ярко. На самом же деле борьба за тотальную безопасность отдыхающих и защита страждущих рыб являются лишь крошечным фронтом, ответвлением гигантской войны, которая началась всё в те же 1960-е годы. Называется эта война, полыхающая в общенациональном масштабе, Охрана окружающей среды. В ней есть свои знаменитые битвы, свои полководцы, своя тактика, свои флаги – зелёные, и конечно, свой упорный, злонамеренный, жестокий враг: индустриально-промышленный капитализм.
Будем справедливы: первые успехи этой войны принесли заметные улучшения в деле очистки воздуха в городах и воды в реках и озёрах. В правление Никсона было даже создано соответствующее министерство: Environmental Protection Agency (ЕРА). Оно ввело ограничения на допустимое содержание вредных веществ в автомобильных выхлопах и промышленном дыме, таких как свинец, угарный газ, озон[66]. Воздух и вода в Америке стали заметно чище, но раз созданное министерство не могло почить на лаврах. Оно должно было расширять свою деятельность, чтобы оправдать рост числа чиновников и их зарплат.
Первой крупной жертвой нового отряда бюрократов стал ядохимикат ДДТ, применявшийся в сельском хозяйстве. За его открытие швейцарский химик Герман Мюллер в 1939 году получил Нобелевскую премию. Позднее была обнаружена также его невероятная эффективность в уничтожении малярийных комаров. Несмотря на многие научные исследования, подтверждавшие его безопасность для людей, птиц, рыб и животных, под давлением зелёных в 1972 году Министерство охраны среды запретило его применение и ограничило производство. В Африке, Азии, Южной Америке после этого возобновились эпидемии малярии, которые унесли сотни тысяч, если не миллионы, жизней[67].
Другой ядохимикат под названием «алар» применялся для обработки яблонь. В 2011 году крупнейшая группа благонамеренных защитников природы NRDC (National Resources Defense Council) объявила его причиной рака у детей и сумела раздуть такую панику, что он был запрещён министерством. Позднее подсчитали, что человек должен был съесть 50 тысяч фунтов яблок, обработанных аларом, чтобы это имело какой-то отрицательный эффект. Другие исследования показали, что одна чашка кофе в двадцать раз более канцерогенна, чем все примеси промышленных ядохимикатов, попадающих в пищу человека в течение дня[68]. Но дело было сделано, а потребитель не заметил подорожания яблок, связанного с исчезновением важного защитника деревьев от насекомых.
Охрана окружающей среды сделалась любимой формой реализации благих намерений для миллионов людей. Они вступали в добровольные общества по защите меч-рыбы и трески, моржей и пятнистых сов, лесов Амазонки и коралловых рифов Австралии. В штате Нью-Джерси расплодившиеся медведи сделались угрозой для жителей, и было решено выдать охотникам 50 разрешений на отстрел их. В день выдачи лицензий у конторы лесничего собралась толпа сердобольных защитников, в четыре раза превосходившая число охотников. На пляже в Нью-Йорке одна ироничная журналистка стала собирать подписи под призывом запретить hydrogen dioxide. Десятки людей охотно подписывали, не спрашивая, что это такое, и не отдавая себе отчёта в том, что это просто наукообразное название обычной воды: Н20.
Борьба с глобальным потеплением выплеснулась за границы Америки, превратилась в род профессии для тысяч энтузиастов. Партии зелёных завоёвывают места в парламентах многих европейских стран. Американский лидер этого движения, бывший вице-президент Ал Гор, сделался миллиардером, выпуская книги и фильмы на эту тему, выступая по радио и телевидению. Ирония состоит в том, что в 1970-е годы зелёные раздували страх перед глобальным похолоданием, грозили возвратом ледникового периода[69].
Достигнуть влияния и власти над людьми легче всего, объявляя себя единственным спасителем их от страшных грядущих бедствий. На этом вырастало могущество католической церкви, обещавшей жителям средневековой Европы защиту от мора, насылаемого ведьмами, от немилости Господа, разгневанного на их терпимость к еретикам, от вечного горения в аду за грехи, не искупленные участием в крестовом походе или приобретением индульгенции. Точно так же и коммунисты во всём мире спешили занять позиции защитников трудового люда от происков всесильного и безжалостного капиталиста. Теперь защитники окружающей среды выступают в роли наших спасателей то ли от тотального замерзания, то ли, наоборот, от таяния ледников и нового всемирного потопа.
Количество добровольных сообществ зелёных в Америке перевалило за пятьсот, суммарные пожертвования, получаемые ими на борьбу с индустриальным капитализмом, «разрушающим природу», приближаются к десяти миллиардам долларов[70]. Но невозможно подсчитать то вздорожание промышленных изделий и энергоносителей, которое индустриальный мир должен переносить на потребителя, подчиняясь всем требованиям, запретам и ограничениям, выпускаемым Министерством охраны природы под нажимом зелёных.
Милтон Фридман в своей книге «Тирания статус кво» объясняет, каким образом правительство заставляет потребителя расплачиваться за его прожекты, нацеленные на охрану окружающей среды. «При помощи регулирования законодатели могут распоряжаться нашими деньгами без введения дополнительных налогов. Допустим, они вводят регулирование выхлопных газов автомобилей. Производители должны потратить несколько сотен долларов на соответствующие изменения конструкции в каждом автомобиле и перенести этот расход на покупателя. Важное отличие от налогообложения состоит в том, что ни законодатель, ни избиратель, ни владелец автомобиля не в силах определить, какова величина этих расходов, и не может решить, стоят ли того достигаемые улучшения»[71].
Азот, кислород и углекислый газ составляют атмосферу Земли. Содержание углекислого газа ничтожно: 38 молекул на 100 тысяч молекул воздуха. Однако он играет важную роль в процессах фотосинтеза. Было подсчитано, что промышленные выбросы в атмосферу добавляют по одной молекуле к 38 каждые пять лет. Этого оказалось достаточно, чтобы Министерство в 2009 году внесло углекислый газ в список «загрязнителей» и установило стандарты на его допустимые выбросы для всех процессов, включающих сжигание углеводов[72]. Борьба за чистоту питьевой воды ведётся на многих уровнях, городские, штатные, федеральные чиновники отвечают за то, чтобы ничто вредное не попало в чайники и кофейники американцев. А что может быть вреднее микробов? Чем меньше микробов в воде, тем лучше, – кто посмеет спорить с этим?!
Нет, только не я. Раз учёные нашли, что добавка хлорина к питьевой воде – наилучшее средство против микробов, нам – невеждам – лучше помалкивать. Помню, как мы взяли с собой одну нью-йоркскую даму на рыбалку в большом водохранилище, снабжавшем гигантский город водой. Поначалу она была в прекрасном настроении, любовалась природой, читала нам стихи. Но вдруг страшная мысль осенила её.
– Постойте, постойте, – сказала она. – Вот эта рыбка, которую вы поймали, – она ведь живёт в этом водохранилище?
Мы подтвердили.
– И миллионы других рыб – тоже?
– Конечно, где же ещё. Что вас так встревожило?
– Но ведь все они писают в воду! А мы потом пьём её!
Понятно, что после такого открытия никакие антимикробные добавки не будут казаться этой даме достаточными. У меня одна беда: на хлорированную воду мой организм безотказно реагирует изжогой. Полагаю, что и у миллионов других американцев – тоже. Недаром же целые полки в аптеках заставлены лекарствами от изжоги, которая по-английски называется «ожог сердца» – heartburn.
Видимо, штаты состязались в повышении дозировки хлориновых добавок к водопроводной воде. Например, я заметил, что Нью-Джерси обогнало в этом святом деле Пенсильванию. Поэтому если мне на пути в гости к дочери хотелось взбодриться чашкой кофе, я знал, что лучше дождаться пересечения границы между штатами.
Кроме того, я стал покупать для чая и супа галлоны с родниковой водой. Причём искал такие, на которых было написано «без хлорина». Увы, вскоре такие бутыли исчезли, и я понял, что доброхоты, борющиеся с микробами, добрались и сюда.
