«Будем надеяться на всё лучшее…». Из эпистолярного наследия Д. С. Лихачева, 1938–1999 - Дмитрий Сергеевич Лихачев

обо многом судить с фактами в руках, и в этом ее гл[авная] задача, а не только в том, чтобы заниматься описанием рукописей и в соответствии с нехитрыми «правилами» и «инструкциями» устанавливать «канонические тексты». В работе об А. Н. Толстом я старался подчеркнуть эти мысли, показать, как текстологические работы способствуют уточнению конкретных оценок, нашего представления о творч[еском] облике писателя вообще, о его эволюции и месте в историко-литературном процессе. Но материал оказался настолько острым, что при обсуждении в сов[етском] отделе (оч[ень] благожелательного) он не был признан пригодным к печати[2433]. Отрицались вещи очевиднейшие, мне показалось, что я не попал в какой-то лад и был критикован за донкихотство (слава Богу, что не за глупость). Поэтому я отнесся к критике оч[ень] спокойно. «Текстологи» же, склонявшие меня к предельному эмпиризму (к «описанию рукописей»), повели себя до смешного по-детски, не умели скрыть «ликования» и перешли к иезуитским методам борьбы. Например, упорно добиваются того, чтобы изв[естный] специалист по Т[олстому], занимающий у нас в институте слишком высокий пост, прочитал работу и обратил на меня свой гнев. Свои же работы возят к рецензентам в автомобиле и с тортом.

Ну, нельзя так нельзя. История, которая будет судить объективно и по «гамбургскому», так сказать, счету, все равно все расставит на свои места. Оставаясь при убеждении, что никакая правда в области истории литературы никому повредить не может, я тем не менее спешно выхолащиваю свою статью, с тем чтобы как бы то ни было ее отдать и больше никогда не иметь с Прохоровым и Нечаевой никакого общего дела.

В лит[ературную] энциклопедию сдал статью «Мистификации литературные»[2434].

У нас был недавно вечер воспоминаний о Н. К. Гудзии, хорошо организованный, замечательно интересный. Вам, вероятно, рассказывали, тем более что В. Д. Кузьмина сказала, что мероприятие это проводится по Вашей инициативе.

Еще раз — будьте здоровы. Большое за все спасибо.

Ваш А. Гришунин

Сердечно поздравляю Вас, дорогой Дмитрий Сергеевич, с Новым годом, желаю крепкого здоровья, благополучия и очень большого счастья. Ваше здоровье и счастье нужны нам всем, — их следовало бы национализировать. Известны мне люди, вовсе даже Вам не знакомые, которые видят в Вас образец ученого, хотят учиться и подражать. О себе в этом смысле я уж и не говорю.

Пожалуйста, берегите себя.

Ваш А. Гришунин 28.XII.65[2435]

РГАЛИ. Ф. 3288. Оп. 1. Ед. хр. 40. Л. 97–100. Машинописная копия.

41. Д. С. Лихачев — А. Л. Гришунину 22 июня 1966 г.

Дорогой Андрей Леопольдович!

Шлю Вам привет. Как-то писал Вам, но не получил ответ. Где Вы? Я буду в Москве 27 по 1 июля.

Боюсь пропустить учебник Прохорова. Хочу дать на него рецензию.

С приветом Д. Лихачев 22.VI.66

РГАЛИ. Ф. 3288. Ед. хр. 201. Л. 41. Автограф. На почтовой карточке. Внизу письма пометы Гришунина простым и красным карандашом; Ед. хр. 40. Л. 100. Машинописная копия.

42. Д. С. Лихачев — А. Л. Гришунину 11 декабря 1966 г.

Большое спасибо Вам, дорогой Андрей Леопольдович, и за поздравление, и за очень интересные фотографии[2436].

Какой глупый доклад делала ВСН в Берлине[2437], и как глупо она набрасывалась на меня на заседаниях. Она совершенно дискредитировала себя в глазах ин[остранных] текстологов.

С приветом

дружески Ваш

Д. Лихачев 11.XII.66

Поздравляю Вас с наступ[ающим] Новым годом! Еду в Болгарию[2438].

РГАЛИ. Ф. 3288. Оп. 1. Ед. хр. 201. Л. 42. Автограф. На открытке; Ед. хр. 40. Л. 102. Машинописная копия.

43. Д. С. Лихачев — А. Л. Гришунину 22 апреля 1967 г.

Дорогой Андрей Леопольдович!

Спасибо Вам большое за книгу «Slovenská literatúra»[2439]. Обзор полемики, я думаю, сделан хорошо. Очень интересна и статья к семидесятилетию Романа Ос[иповича]. Интересно, что характеристика дана только научная. Реабилитационная статья была у них в газете Ф. Водички. Я ее читал еще в рукописи. Она была очень хорошо написана, а в каком виде вышла из печати — не знаю.

Мне кажется, что Вам надо дать согласие написать рецензию в ж[урнале] «Русская литература»[2440]. Номера во всех журналах сейчас юбилейные. Раньше никто не печатает, а дать рецензию все же нужно. Пусть она выйдет после «Воплей». Это даже отчасти хорошо: Вы сможете опровергнуть прямо или косвенно какие-нибудь неточности рецензента. Основное, что нужно подчеркнуть: глубокий провинциализм книги Прохорова (не знает не только иностранной литературы, но и «соседней» — исторической и по древней литературе). Далее я бы подчеркнул то, что в книге не отграничивается свое от чужого и очень много вопросов оставлено «за бортом». Книга слабая, плоская, бестелесная, но написанная с апломбом и категоричностью маститого ученого.

В № 3 «Истории СССР» будет мой ответ Азбелеву по текстологическим вопросам[2441]. Прочтите.

Шлю Вам наилучшие пожелания.

Всегда Ваш Д. Лихачев 22.IV.67

РГАЛИ. Ф. 3288. Оп. 1. Ед. хр. 202. Л. 1 и об. Автограф; Ед. хр. 40. Л. 104, 105. Машинописная копия с правкой А. Л. Гришунина.

44. А. Л. Гришунин — Д. С. Лихачеву 29 июля 1967 г.

29 июля 1967. Москва

Глубокоуважаемый и дорогой Дмитрий Сергеевич,

Большое спасибо за оттиск[2442]. Он мне очень нужен, хотя, конечно, еще ранее журнал я купил и статью проштудировал. (Оттиск Ваш все равно нужен!) Полностью с Вами солидарен. В то же время некоторые вопросы хочется более прояснить для себя.

Ваше стремление отграничить текстологию от всего ост[ального] литературоведения, от источниковедения и т. п. — понятно; оно необходимо для конструирования текстологии как науки. Но — точно вычленить текстологию из литературоведения и резко отграничить от смежных наук едва ли возможно. Природа ни в чем не оставляет слишком резких и непроходимых границ. Источниковедение и текстология так сложно переплетены, что, напр[имер], Н. Ф. Бельчиков в работах об источниковедении[2443] в сущности пишет о текстологии. Или, во всяком случае, это мне так кажется; но и это тоже — показательно.

На примере отношения к «канонизации» текста Вы отграничиваете, как мне показалось, историческую текстологию от литературоведческой. Все это так, но не следует ли заметить, что и в литературоведении есть обширная область, в этом отношении принципиально ничем не отличающаяся от исторического исследования, а именно: история литературы, которая тоже нуждается в тенденциях и т. п. А история литературы (как Вы писали в отклике на «Теорию литературы»[2444]) теснейшим образом связана с ее теорией, выявляет закономерности развития литературы и т. д. Так что практически и в этом случае я слишком резких границ не вижу. Не только история литературы, но и ее теория, все литературоведение нуждается не в «установленных» текстах, а в