Леонид Бершидский - Ремесло
• если вы скачивали книгу на сайте www.litres.ru, зайдите по ссылке http://www.litres.ru/pages/my_books/ в Мои книги и скачайте книгу заново в требуемом формате;
• если вы читаете книгу из мобильного приложения ЛитРес на iOS, перейдите в раздел Мои книги, удалите книгу жестом справа налево и тапом на книге начните читать ее заново;
• если вы читаете книгу из мобильного приложения ЛитРес на Android, перейдите в раздел Мои книги, переместите книгу в архив, а потом восстановите из архива.
10. Язык твой — враг твой
Правильно структурировать текст, придумать ему сильные начало и концовку — две трети успеха. Оставшаяся треть — собственно, доставить читателю удовольствие тем, как материал написан. Обычно это как раз тот аспект качества, которым жертвуют из-за временных ограничений. И еще по одной причине. Читатели в большинстве своем не могут оценить хороший русский.
Нет, сами-то они, конечно, считают, что могут. Поэтому русский язык — благодатная тема для колонок. Напиши что-нибудь страстное о том, как все вокруг уродуют ВМПС (автор аббревиатуры — кажется, Василий Аксенов), и тебе обеспечено не просто внимание, но единодушное согласие аудитории, — а уж как это приятно!
28 июня 2013 года на сайте snob.ru вышел пост Натальи Белюшиной под названием «Торжество абырвалга», начинающийся словами: «В течение нескольких лет я с ослабевающим интересом наблюдала за тем, как люди превращают русский язык в его жалкое подобие». Дальше — много тысяч знаков о вездесущей безграмотности и о том, как она раздражает автора.
Читательская реакция должна была пролить бальзам на израненную современностью душу граммар-наци. Пост Белюшиной не просто набрал больше 300 000 просмотров — такое бывает и с особенно злободневными политическими колонками, и с удачными текстами про секс и отношения; его лайкнули на Фейсбуке под 30 000 раз! Для русскоязычного текста это результат если не невиданный, то уж точно редкий.
Значит ли это, что сотни тысяч прочитавших пост или хотя бы десятки тысяч лайкнувших — грамотные люди? Боюсь, что нет. Слишком уж затейлив наш язык, слишком богат алогичными нюансами, слишком запутанны его правила. Как-то, комментируя особенно неудачную шутку Владимира Путина (он передал привет экс-президенту Израиля Моше Кацаву в связи с тем, что тот оказался «мощным мужиком» — изнасиловал 10 женщин), президентский пресс-секретарь Дмитрий Песков заметил: «Русский язык очень сложный, и иногда все зависит от порядка слов».
И правда. Есть такая акция — «Тотальный диктант». Фанаты русского языка проверяют свою грамотность: в назначенный день одновременно в многих городах пишут под диктовку тексты, предложенные современными писателями. Те — Дина Рубина, Дмитрий Быков, Захар Прилепин — и сами диктуют в тех городах, где в этот день присутствуют. В 2013 году диктант написали 32 000 человек, и всего 400 из них — на твердую «пятерку», то есть без ошибок. Можно предположить, что и среди лайкнувших пост Белюшиной столько же «отличников».
Короче говоря, наш язык горячо любим носителями, — они за него в огонь и в воду, — но он им не дается.
Что в связи с этим парадоксом делать журналисту, не более грамотному, что уж тут скрывать, чем средний житель России?
В чем-то можно полагаться на корректуру. Во всех редакциях, где мне приходилось начальствовать, я старался найти самых дотошных корректоров — таких, которые будут до хрипоты спорить между собой и драться толстенными словарями. (К слову, лучшие корректоры, на мой взгляд, получаются из школьных учителей русского языка). В газете «Ведомости» корректоры под бессменным руководством Дины Флейшман — как раз бывшей учительницы — много лет выпускают нерегулярный бюллетень под названием «Бессознательное», содержащий пойманные корректурой ляпы. Из него видно, что корректура не напрасно ест свой пропитанный слезами хлеб: она вылавливает не только опечатки («облигархи», «финанисты», «Дериписка», «правоохренительные органы») и грамматические ошибки, но и другие казусы, способные превратить серьезное издание в посмешище. В 2009 году, например, команда Флейшман обезвредила следующее предложение: «Источник в антикоррупционном совете говорит, что рассматривалась идея единого коррупционного органа, но пока она отвергнута».
Проблема корректоров — в их излишнем консерватизме, в попытках придерживаться некоего эталона, который не может долго существовать в живом языке.
В 2010 году свой текст для «Тотального диктанта» написал Борис Стругацкий — про «упадок русского языка»:
«Никакого упадка нет, да и быть не может. Просто цензуру смягчили, а частию, слава богу, и вовсе упразднили, и то, что раньше мы слышали в пивных и подворотнях, сегодня услаждает наш слух, доносясь с эстрады и с телеэкранов. Мы склонны считать это наступлением бескультурья и упадком Языка, но ведь бескультурье, как и всякая разруха, не в книгах и не на театральных подмостках, оно в душах и в головах. А с последними, на мой взгляд, ничего существенного за последние годы не произошло. Разве что начальство наше, опять же слава богу, отвлеклось от идеологии и увлеклось более распиливанием бюджета. Вот языки и подраспустились, а Язык обогатился замечательными новшествами в широчайшем диапазоне — от „хеджирования портфеля ГКО с помощью фьючерсов“ и до появления интернет-жаргона».
Помню, как в 1999-м я пытался отбить у корректора, тетушки вдвое меня старше, слово «аффилированный». «Объясните по-русски! — горячилась она. — Так и напишите — связанный!» Я настоял на своем; за это бог корректуры отплатил мне через 12 лет, когда издательство ЭКСМО в моем первом романе все «айпады» исправило на «айподы» — в словарях было только такое слово: не успевали русские словари за компанией Apple.
В конечном счете работа с корректорами — это всегда вопрос договоренностей, общих для всей редакции, которые лучше оформить внутренним документом («корректорский» раздел про географические названия, сокращения, некоторые термины и прочие особенности собственной версии русского языка есть в «Догме» «Ведомостей» наряду с прочими правилами редакционной жизни). В любом СМИ встречаются некодифицированные слова, и каждый редактор настаивает на каких-то собственных правилах, которые иногда могут противоречить словарям и учебникам. Например, мне всегда хотелось избавиться от кавычек вокруг названий компаний: в деловом СМИ эти кавычки уродуют текст. Упразднить их удалось не везде — иногда я сдавался, чтобы корректоры не навели на меня порчу. Или, скажем, прогрессивный редактор хочет называть геев гомосексуалами, а не гомосексуалистами, — а нету пока такого слова в словарях! Согласится ли корректура? Придется приводить политические аргументы, а не филологические.
В Киеве я столкнулся с тем, что украинские редакторы упорно пишут «Беларусь» и «Молдова», но при этом не желают называть Грузию «Сакартвело», а Великобританию — «Юнайтед Кингдом оф Грейт Британ энд Норзерн Аерленд». Еще один повод договариваться с корректурой, — как и злополучное «на/в Украине», по которому расходятся в рекомендациях разные издания корректорской библии — «Справочника по правописанию и литературной правке для работников печати» Д. Э. Розенталя: сам Дитмар Эльяшевич рекомендовал «на», в более поздних редакциях появилось «в», как у Гоголя и в президентских указах ельцинской поры. Лично я пишу «в» — так логичнее: иначе Украина была бы единственным не островным государством, к которому применим предлог «на». Но корректоры некоторых изданий, в которые я пишу колонки, шипят и сопротивляются.
Мы, редакторы, договариваемся с корректурой, а кого-то из пуристов результаты этих договоренностей непременно раздражают. Сложный у нас язык.
И даже если корректоры — люди широких взглядов, они не в силах вылечить одну страшную болезнь:
СИНДРОМ СОВИНФОРМБЮРО.Я написал про него колонку — как и Белюшина, на snob.ru, — которую приведу здесь полностью.
«У одного моего приятеля подруга — журналистка в государственном новостном агентстве. Лизой зовут. Хрупкая такая брюнетка с быстрыми движениями, пьет много кофе, на работе устает зверски. Приходит домой позже приятеля моего Миши (он сисадмин), так что он ей ужин готовит. Лиза приходит, жадно ест. Миша смотрит на нее влюбленно, как на новый сервак. Наконец спрашивает:
— Ну что, какие новости сегодня?
И Лиза ему отвечает:
— Восемь человек пострадали при взрыве на месторождении в ЯНАО. Подразделения пожарной охраны не привлекались. В результате хлопка пострадали восемь человек, в экстренной ситуации не нуждаются. На данный момент пострадавшие находятся в медсанчасти бованенковского „Нефтегазкомплектмонтажа“. Взрыв произошел при проведении наладки оборудования. Уточняется, что в результате инцидента частично разрушен цех, повреждены стеновые панели и крыша. Горения не было[1].
