Газета День Литературы - Газета День Литературы # 54 (2001 3)

Как и прежде, расточатся, яко исчезает дым, да исчезнут, яко тает воск от лица огня, да погибнут насаждаемые кумиры, новые воплощения новопровозглашенной интеллигенции, толкователи и заступники извечных пороков. А с ними, Бог даст, и сами известные знающим неустанные ваятели големов и гомункулусов.

Вадим Кожинов останется среди допущенных остаться надолго. Ибо отныне даже он сам не в силах поменять ни слова из сказанного и написанного им. Ибо отныне литературовед, историк, писатель Вадим Кожинов сам является предметом изучения истории русской литературы. Ибо отныне книги его становятся не дополнением, а сонаправленным продолжением многовековой стремнины российской культурной, интеллектуальной и духовной мысли.

Змей явился, извиваясь,

Говорил:

Я правду знаю.

Клялся, подлый, Белым домом,

Пятой думой и Кремлем.

Я сказал, не извиняясь:

Передай, ползучий, в стаю,

На веку, к концу влекомом,

Мы опалим вас огнем.

Будет тот огонь всесильным.

Мы запомним, —

Он ответил.

Мы подумаем,

А вы-то

Кто такие?

Вас-то — нет!

Я сказал:

Не сном могильным,

Но челом и мыслью светел,

Дремлет Пушкин.

Не забыто,

Как он подарил сюжет

Чудный Гоголю,

И чудный

Гоголь посмеялся вдоволь.

Уж они воспрянут духом,

И тогда…

Избави Бог!

День для вас настанет судный

Это ж Пушкин!

Это ж Гоголь!

Сабли слов вам будут пухом.

Страшен будет эпилог.

Оборви цветы обмана, —

Прошептал шипучий аспид.

Не шампанского бутылка,

Посерьезнее беда.

Я сказал:

У океана

Жил художник Тыко Вылка.

Помер,

жизнь прожив не наспех,

Но рисует иногда.

Он об истине тоскует,

И тоска его, носима

Вьюгой над одной шестою,

Не осядет в камыши.

Он еще вас нарисует,

Не чета Иерониму,

Он убьет вас добротою,

Светом красок и души.

Ложь и бред угрозы эти, —

Огрызнулся окаянный,

Брызнув в ноги по-простецки

Ядом с черного клыка.

Я ответил:

Жил на свете

Благодатью осиянный

Доктор Войно-Ясенецкий

Отче праведный Лука,

Гений гнойной хирургии

И архиерей при этом.

Дух сурового монаха,

Ум и руки мудреца.

Вам глаза проплавит светом

Образ чистой панагии.

Нож пробьет единым махом

Ваши гнойные сердца.

Борис Сиротин “ПУСТО И СТРАШНО БЕЗ ВАС…”

1. К о п ь е

О Господи, время так тяжко идет,

Людей под себя подминая,

Людей под себя подправляя, но Тот,

Стоящий у самого края

С тяжелым копьем в отвердевшей руке,

Не сдвинется с места, хоть кровь на виске.

Его оттеснили на край, за спиной

Лишь бездна, где тучи — горою,

Но ворогу с этой полпяди родной

Вовеки не сдвинуть героя.

А коли сдается вдруг слабая плоть,

То спину ему выпрямляет Господь!

…Сказали, что умер, и там, вдалеке, -

Мираж, мол… Что умникам скажешь…

Но я ощутил вдруг в дрожащей руке

Копья непомерную тяжесть.

Не он ли, боец, изнемогший в борьбе,

Копье это передал мне и тебе!

…А взял он с собою в посмертный ковчег

Все помыслы века — по парам…

……………………………

Как ныне сбирается вещий Олег

Отмстить неразумным хазарам.

Конь роет копытом — взлетает земля,

Подковой убита подлюка змея.

2. Т о с к а

Мой Вам звонок в поздний час

Был словно исповедь на ночь.

Милый Вадим Валерьяныч,

Пусто и страшно без Вас.

Жил в Переделкине я,

Голос наставника слыша.

Был он, конечно, не свыше,

Но с высоты бытия.

Все здесь — деревья, цветы,

Птицы, их свисты и трели —

С той же земной высоты

Мне и сияли и пели.

Как же приеду теперь,

В трубку спрошу о здоровье?..

Словно захлопнулась дверь

Передо мной в Подмосковье.

Но отомкну, отопру

Памяти светлой словами,

И на юру, на ветру

Буду беседовать с Вами.

Там Вы сейчас не один,

В травах небесного поля:

Помолодевший Бахтин,

Юноши Леша и Коля.

И будет так, как моя

Просит строка, не иначе:

Вы, в этих высях, и я,

Вас окликающий плача.

Февраль, 2001

Самара

Виктор Потанин "Я ПИШУ ИСТИННУЮ ПРАВДУ" (Документальный рассказ)

Эти слова в заголовке принадлежат Ивану Трифоновичу Твардовскому — брату поэта. Семья у Твардовских была очень большая. Самый младшенький в семье — Василий. Рос он всеобщим любимцем. Но жизнь ему выпала трудная, горькая, полная печалей и испытаний. Недавно я узнал, что Василий Трифонович Твардовский лежит в безымянной могиле на одном из курганских кладбищ. Конечно же, новость меня потрясла. Но расскажу все по порядку…

Как-то, встречаясь с читателями, я услышал такой вопрос:

— Виктор Федорович, вы считаете себя настоящим поэтом?

— Что ты девочка! Я уже давно пишу прозу, а настоящих поэтов в последнее время было немного — Есенин, Рубцов, Твардовский…

— А вы видели Твардовского? — не унималась девочка.

— Видел, но никогда об этом не говорю. Считаю, что не имею права…

— Как интересно! — восхитилась наивная школьница, а мне стало грустно. Эта девочка даже не знает, что стихов я не пишу, а сочиняю что-то другое…

А на следующий день я уезжал в Москву и радовался дороге. Моя радость от того, что в поезде я отдыхаю. Действительно, в купе среди чужих и случайных людей можно от всего отключиться, забыться, а потом привести свои мысли в порядок. В последние годы я живу суетливо, бездарно, гоняюсь за какими-то жалкими заработками, которых еле-еле хватает на хлеб. О милый, чудный и долгожданный капитализм, ты же в упор стреляешь в нашего брата-писателя и тебе нет дела до наших несчастий… Впрочем, я немного отвлекся. Так вот, я стоял тогда у вагонного окна, вглядывался в природорожную даль, а душу томили строки:

Пора! Ударил отправленье

Вокзал, огнями залитой,

И жизнь, что прожита

С рожденья,

Уже как будто за чертой…