Евгений Ножин - Правда о Порт-Артуре. Часть II
Поднявшись на батарею, откуда проэктируются всѣ батареи западнаго фронта, генералъ-лейтенантъ Смирновъ выслушалъ подробный докладъ начальника сектора о дѣйствіяхъ ввѣренньгхъ ему батарей, произведенныхъ наблюденіяхъ и работахъ и, оставшись вполнѣ довольный состояніемъ и дѣйствіями этихъ батарей, направился на Зубчатую гору.
По дорогѣ былъ встрѣченъ начальникомъ 4-й в.-с. стрѣлковой бригады полковникомъ Ирманомъ, который доложилъ коменданту о состояніи артиллерійской обороны всего западнаго фронта.
Прибывъ на Зубчатую гору, комендантъ крѣпости былъ встрѣченъ подполковникомъ артиллеріи Бржозовскимъ; принявъ отъ него рапортъ о состояніи ввѣренныхъ ему частей — направился на батарею л. Д, откуда указалъ командиру батареи капитану Вельяминову (кандидатъ на в судебную должность) мѣсто вѣроятнаго расположенія непріятельской батареи, въ теченіе уже почти цѣлой недѣли бомбардирующей городъ.
Въ такой редакціи были помѣщены въ газетѣ мои офиціальныя извѣстія.
Но въ нихъ было пропущено самое существенное, которое безусловно и не могло появиться на страницахъ газеты, которую ежедневно, внѣ всякихъ сомнѣній, читали японцы.
Дѣло въ томъ, что генералъ Смирновъ остался очень недоволенъ многимъ, а въ особенности укрѣпленіемъ и вооруженіемъ Высокой горы.
Высокая гора, которой суждено было сыграть столь роковую роль въ защитѣ Артура, представляла изъ себя обособленный горный массивъ въ исходящемъ углу западнаго фронта, вершина котораго, вѣнчая окружающія высоты, гордо глядѣла кругомъ въ глубь крѣпости, въ ея внутреннюю гавань, портъ, городъ, внѣшній рейдъ и въ даль безконечнаго океана.
Вотъ на этой-то горѣ, имѣвшей такое доминирующее значеніе въ оборонѣ крѣпости, было возведено укрѣпленіе, вооруженное лишь четырьмя шестидюймовыми орудіями крѣпостного калибра.
О какихъ бы то ни было казематахъ бетоннаго или блиндажахъ земляного происхожденія не было и помину. Здѣсь были просто навалены мѣшки, камни, песокъ съ сухой цементной прокладкой, долженствовавшіе служить для прислуги и стрѣлковъ прикрытіемъ отъ 6" и 12" огня.
Полагаю, что ни для кого не секретъ, что такъ наз. сухая кладка не имѣетъ прочности и, при желаніи, можетъ быть разобрана пальцами и, конечно, не въ состояніи сопротивляться не только осадной, но и полевой и противоштурмовой малокалиберной артиллеріи.
Быть можетъ, какъ утверждаетъ г. Тимченко-Рубанъ, "тутъ намѣчалась постройка нѣсколькихъ долговременныхъ и полудолговременныхъ укрѣпленій, намѣчалось созданіе прочнаго каркаса обороны, подлежащей развитію въ мобилизаціонный періодъ……" но обороняющимъ Артуръ отъ этого было не легче.
Орудія на Высокую были поставлены во время начавшейся уже кампаніи, а о сооруженіи прочныхъ батарей не могло быть рѣчи. Для того, чтобы спасать гарнизонъ Высокой отъ гибельнаго дѣйствія одиннадцатидюймовыхъ бомбъ, оставалось одно средство: рыть пещеры, долбить и взрывать горную породу. И обороняющіе несли тяготы прегрѣшеній просвѣщенныхъ инженеровъ, стяжавшихъ всемірную извѣстность, — рыли, долбили, взрывали каменистый грунтъ и также спокойно гибли отъ сатанинской силы взрывовъ одиннадцатидюймовыхъ бомбъ.
31 іюля на батареѣ былъ еще рай земной. Противникъ держалъ ее лишь въ рѣдкомъ шестидюймовомъ огнѣ.
Каждыя 56 минутъ надъ головами пѣла свою заунывную пѣснь шестидюймовая бомба и, давая перелетъ, рвалась за горой.
Однимъ изъ взрывовъ на нашихъ глазахъ былъ сильно раненъ унтеръ-офицеръ военно-полевого телеграфа, исправлявшій перебитые провода.
Незадолго до отъѣзда съ Высокой — надъ Волчьими горами поднялся шаръ.
Кстати, о воздушномъ шарѣ. Въ крѣпости не было воздухоплавательнаго парка.
Вы смѣетесь, читатель?
Да! Да! Даже шара не было! Его везли въ Артуръ морскимъ путемъ на пароходѣ "Монголія" вмѣстѣ съ значительнымъ запасомъ боевыхъ припасовъ — но, къ несчастію, все это попало въ руки не къ намъ, а къ японцамъ.
Можно себѣ представить, какъ ехидно злорадствовали японцы, когда нашъ шаръ рекогносцировалъ еще нашъ Артуръ.
Прибывшій вмѣстѣ съ Макаровымъ лейтенантъ Лавровъ (погибшій на Высокой горѣ) занялся сооруженіемъ воздушнаго шара — труды его были близки къ осуществленію, но успѣхомъ не увѣнчались.
Вернемся къ рѣявшему надъ Артуромъ русско-японскому шару.
Итакъ, около полудня надъ Волчьими горами въ расположеніи противника поднялся шаръ. Наши ближайшія батареи немедленно открыли по немъ шрапнельный огонь. Было ли попаданіе, или нѣтъ — трудно установить, но шаръ, продержавшись немного болѣе получаса, быстро опустился. По дошедшимъ до насъ черезъ китайскихъ лазутчиковъ свѣдѣніямъ (которымъ штабъ крѣпости солидно платилъ и этимъ достигалъ цѣли), оказалось, что съ поднявшагося шара офицеры японскаго генеральнаго штаба производили рекогносцировку крѣпости и сфотографировали ее. Результаты рекогносцировки слѣдующіе: штабъ командующаго осадной арміей барона Ноги, изучившій крѣпость согласно точнымъ даннымъ японскаго генеральнаго штаба, основаннымъ на топографическихъ съемкахъ его офицеровъ въ мирное время, никакъ не ожидалъ встрѣтить такой массы новыхъ укрѣпленій въ крѣпости, вынесенныхъ далеко впередъ отъ полигона крѣпости, ея фортовъ и долговременныхъ укрѣпленій. Все это было сдѣлано въ періодъ времени отъ 4 марта — дня прибытія генерала Смирнова, до 18 іюля — дня оставленія Фокомъ Волчьихъ горъ.
По максимальному разсчету офицеровъ японскаго генеральнаго штаба послѣтщательнѣйшаго изученія ими (до тѣсной блокады) "геніальнаго" плана всей крѣпости, истинности хода работъ ея фортификаціонныхъ сооруженій, вооруженія и всего количества годныхъ орудій въ арсеналахъ, которыя имъ были доподлинно извѣстны, согласно точнѣйшимъ донесеніямъ агентовъ изъ развѣдочнаго бюро, вилотъ до самаго прибытія въ крѣпость генерала Смирнова, — для взятія Артура открытыми штурмами нужно было пожертвовать отъ 5 до 10 тысячъ. Говорятъ, когда объ этомъ подробно было доложено Его Величеству Императору Японіи, то онъ колебался утвердить планъ штурма крѣпости, находя, что это будетъ стоить чрезмѣрнаго количества человѣческихъ жизней. — Вотъ какого мнѣнія были японцы о твердыняхъ Портъ-Артура до начала войны, и были вполнѣ правы. То, что они встрѣтили въ крѣпости послѣ пятимѣсячнаго пребыванія въ ней новаго коменданта — генерала Смирнова, для нихъ было полной неожиданностью. Офицеры развѣдочнаго бюро, привыкшіе въ теченіе 6-ти лѣтъ своего пребыванія въ Артурѣ видѣть, что русскіе въ крѣпости почти ничего не дѣлали, а если и дѣлали, то кое-какъ; прекрасно ознакомившись съ системой русскихъ военныхъ инженеровъ: стачки съ подрядчиками, [2] неимовѣрный грабежъ, халатность, небрежность положительно во всемъ, и при этомъ полная безотвѣтственность, такъ какъ къ казеннымъ деньгамъ легкомысленно относились всѣ, отъ самыхъ старшихъ инженеровъ до десятника включительно, — никоимъ образомъ не могли ожидать, что все это измѣнится какъ бы мановеніемъ волшебства.
Дѣйствительно, то, что было сдѣлано генераломъ Смирновымъ въ крѣпости въ теченіе 5-ти мѣсяцевъ, при минимальной наличности силъ, средствъ и всѣхъ препятствіяхъ, создаваемыхъ Стесселемъ и его присными, — станетъ достояніемъ, исторіи. Честный и безпристрастный военный историкъ, подробно разобравшись во всѣхъ планахъ и документахъ осажденнаго Портъ-Артура, повѣдаетъ міру свое правдивое сказаніе, я же описываю только то, что я видѣлъ собственными глазами.
Японская осадная армія имѣла воздушные шары, которые впослѣдствіи подымались неоднократно и приносили имъ огромную пользу; въ крѣпости же ихъ не было, какъ не было ни почтовыхъ голубей ни безпроволочнаго телеграфа! — На Ляотѣшанѣ поставили мачту и аппаратъ, но дѣйствовать онъ не могъ, потому что консулъ въ Чифу, несмотря на настоятельныя просьбы изъ крѣпости, за все время осады не сумѣлъ выбрать мѣста, поставить станцію и установить сообщеніе. Вообще на консульской дѣятельности въ Чифу я остановлюсь впослѣдствіи и остановлюсь очень подробно. Теперь скажу только одно: какъ могли оставить на такомъ важномъ посту, какой изъ себя представляло консульство въ Чифу во время всей осады, такого бездѣятельнаго, непредпріимчиваго, трусливаго и бездарнаго чиновника, какимъ явился г. Тидеманъ? По-моему, это прямо государственное преступленіе. [3]
Съ Высокой горы мы довольно сносными военными дорогами проѣхали на Зубчатую гору, а оттуда на укрѣпленіе Кладбищенской импани.
Здѣсь комендантъ очень долго бесѣдовалъ съ знакомымъ уже читателю командиромъ 26-го полка полковникомъ, нынѣ свиты Его Величества генералъ-маіоромъ, Семеновымъ.
Съ Кладбищенской импани открывался видъ на передовые редуты и лѣвый флангъ с.-в. фронта.
Семеновъ былъ по обыкновенію крайне подвиженъ, энергиченъ и дѣятеленъ, подробно докладывая и выслушивая указанія Смирнова объ оборонѣ ввѣреннаго ему участка.
