Газета День Литературы - Газета День Литературы # 114 (2006 2)
Пусть мудрый Читатель не ищет эти Картины в Апокрифах и бесконечных книгах о Спасителе. Их там нет.
Тот святой, далёкий, смолистый сиреневый, апельсиновый назаретский Ветер веял на меня...
Тот далёкий, святой, глиняный, назаретский домик с розой на крыше стоял предо мной...
Тот Вечный Отрок являлся, и мне чудилось, что Он дально, затаённо улыбался мне...
Быть может, мне смутно открылись Те Алмазные Дни, которых ещё никто не видел...
Несколько Страниц из Величайшей Книги Его Земной Жизни...
... Назаретский весенний оливковый смуглый двухтысячелетний ветер ветер
Веет в душу мою среди русских снегов
И приносит
Тоску гефсиманских блаженных маслин по Нему
И томленье хевронских дубов без Него
И янтарь кипарисовых смол словно слёзы о Нём
И дымный запах Его отроческой рубахи
Когда Он помогал своему Отцу-плотнику...
Спаси Господи...
10 декабря 2005 г.
...Лепесток снежной назаретской розы лежит на моём письменном столе. Кто обронил его?..
Елена Сойни ВОЛОДЕ В ДЕНЬ 16 ФЕВРАЛЯ
***
Смелее начинай десятилетье,
ведь что ни год, то книга на столе.
А все, что преходяще на земле,
не страшно — друг за друга мы в ответе.
Что шестьдесят — грустить или гордиться?
Я знаю твой ответ: гордиться, да.
Твори, мой брат. И счастливы всегда,
те, кто читает книг твоих страницы.
Я вновь, Володя, тебя слушать жажду,
без слов твоих не представляю дня.
И пусть любимый мой уйдет однажды,
но только ты не покидай меня.
АНГЕЛ
Трофейный ангел на моем рояле,
подаренный мне старенькой связисткой
на память, что победно штурмовали
бойцы квартал, к рейхстагу самый близкий.
Оплаченный немыслимой ценою —
своей судьбой —
потерей горькой сына,
ей ангел был наградою одною,
другой — медаль "За взятие Берлина".
И по утрам любуюсь на него я,
на маленькое чудо фронтовое —
курчавая головка, славный носик —
красив, но только счастья не приносит.
И на душе ни радости, ни лада —
трофеи не приносят людям счастья.
И сдан Берлин, и мерзнет град за градом.
Мой ангел, тебе надо возвращаться.
Но кто ж вернет нам наших серафимов? —
Старинные иконы и оклады
я вижу всюду в антикварных лавках
но счастья нет у немцев и у финнов…
***
Я маме неподвижной
чай с медом и бисквит
несу, и что я вижу —
она сама сидит!
Не вымолвить ни слова,
не чудится ли мне?—
впрямь всадница Брюллова
на скачущем коне.
Врачи по-философски
сказали:
— Ей не встать.
А вижу стан высокий
и северную стать
Два санитара с матом
внесли её домой —
ту, что солдат когда-то
в больнице фронтовой
аж на себе носила,
не требуя оплат.
Есть подлость, но не сила
у нынешних ребят.
В такой мороз суровый,
когда на душах лёд,
ты победила снова,
как в сорок пятый год.
БЫВШИМ
У вас оскудеет словарный запас
скоро,
и вы не найдете в положенный час
слово,
и вам не откроется святость молитв
наших,
а грянет гряда ливней злых, неродных,
cтрашных.
Скорее домой, дуралеи, из стран
топких.
Спасение здесь и прощение здесь
только.
И нам одиноко без ваших сердец
трезвых,
там ваши могилы народ обойдет
резво.
***
Уезжают русские красавицы —
наши женщины — лучшие в мире,
Уезжают русские ученые —
наши мозги — лучшие в мире.
Уезжают русские художники —
наше искусство — лучшее в мире.
И только русские чиновники
никуда не уезжают —
их могут терпеть только в России.
***
Володе в Венеции
В мою душу,
замерзшую на русском Севере,
капни несколько строк о горячем солнце,
которое согревало тебя
недалеко от Венеции
и раскрашивало твои сны в цвета
итальянского неба.
Выпей за меня, вечно простуженную,
несколько глотков тосканского вина
и передай привет той, кто протянет тебе бокал
уже безразличным жестом.
***
В темно-синем окне
отражается белое облако,
блеск последнего льда
и движение первой волны.
В темно-синем окне
я не вижу любимого облика,
но открылся мне мир
с самой светлой своей стороны.
Как отрадно шагать
переулками к вещему дереву,
как легко мне дышать
у прохладной онежской воды.
Твой вернется корабль,
потому что так хочется берегу,
потому что вдвоем
мы спасаем весь мир от беды.
***
Я хочу быть твоей
окружающей средой,
быть воздухом твоим и теплом.
Я хочу, чтобы ты изучал меня,
как питьевую воду,
наслаждался моей свежестью
и берёг
от вредных промышленных загрязнений.
— Что за пара! — скажут удивленные туристы.
— Экологически чистая! — ответим.
***
Возвращаясь домой
с корзинами, полными ягод,
мы с маленькой дочкой
вышли на безлюдную дорогу.
Угловатые тучи,
нависая над лесной кромкой у горизонта
приобретали злые пророческие очертания.
Из лесу доносились тревожные крики зверей
случайные, и сливающиеся в долгий протяжный зов.
— Здесь волки, —
говорили об этих местах.
Вечернее солнце пугало близостью темноты.
И вдруг на заброшенной дороге
показалась машина, сверкнувшая
отраженным в стекле закатом.
— Это "Форд", — сказала дочь.
— Это судьба, — ответила я…
Волков бояться —
замуж не выходить.
***
Не забудь меня, солнце,
долгой-долгой зимой,
так невесел декабрь темноликий.
Только свет мне оставь,
друг забывчивый мой,
только свет из июльских реликвий.
Я живу у онежских метелей в плену,
