Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №12 (2003)
* * *
Москва, 7 августа
Ты знаешь, что я в виде развлечения ездил к Троице присутствовать на юбилее митрополита Филарета Московского. Это действительно был прекрасный праздник, совсем особенного характера — очень торжественный и безо всякой театральности. Все подробности этого дня находятся в газетах со списком адресов, речей и т. д. Но что трудно уловимо, когда сам не видел этого — это отпечаток, который придавала всему личность человека, бывшего героем этого празднества. Я был в приемной зале, в двух шагах от креста, перед которым он, стоя почти все время, принимал поздравления и адреса. Маленький, хрупкий, изможденный до последней степени, однако с взором, полным жизни и ума, он господствовал над всем происходившим вокруг него, благодаря бесспорной нравственной силе. — Когда он отвечал, то голос его был едва слышен. Губы шевелились, но слова были подобны слабому дуновению. В виду всего этого прославления он был совершенно прост и естественен и, казалось, принимал все эти почести лишь только для того, чтобы передать кому-то другому — кому-то, чей он был только случайный уполномоченный. Это было очень хорошо. Это действительно было торжество духа. Богослужение было необыкновенно величественно. Я на нем присутствовал в большом соборе Успения, который так же велик, как Московский, в самом алтаре. Шесть епископов служили с тремя митрофорными протоиереями, одним из которых был Рождественский. Внутренность алтаря представляла собой как бы священный улей, блестящие золотые пчелы двигались с густым и таинственным жужжанием. В два часа состоялся банкет, на котором, однако, Филарет не присутствовал. Его кресло осталось пустым — направо светские сановники, налево — десять епископов, прибывших нарочно для присутствия на этом праздновании. Дьякон громовым голосом провозглашал “Многия лета”, когда пили за здравие. Второй тост был за четверых восточных патриархов. А митрополичий хор пел духовные песнопения во все время обеда. Во всех этих подробностях чувствовался отпечаток Восточной Церкви. Это было величественно — и вполне серьезно.
Прекрасное описание праздника в Сергиевом Посаде и особенно его главного действующего лица дает Тютчев. Филарет, митрополит Московский (в миру Василий Михайлович Дроздов; 1783 — 19 ноября 1867), ныне причисленный Русской православной церковью к лику святых, был давним знакомым и очень уважаемым человеком в семье Тютчевых. Дочь поэта Китти, много раз слушавшая рассказы о добрых деяниях митрополита, стала даже одним из биографов его. Вторым знакомым Тютчевых на празднике был Иоанн Николаевич Рождественский (1803—1894), писатель, московский протоиерей.
* * *
Петербург, 31 августа
Только что появилась в “Revue des Deux Mondes” от 1 сентября статья о славянском конгрессе в России, написанная поляком, в которой, как мне сказали, часто упоминается обо мне. Это было бы безразлично, но хорошо то, что в ней говорится о моих отношениях к князю Горчакову, насчет которого приводится несколько более или менее удачных шуток, упорно приписываемых мне, — что довольно сомнительно. И вот натура канцлера так хороша по существу и так симпатична, что он говорил со мной совершенно весело и открыто, хотя он имел основание не сомневаться в достоверности приводимых речей, потому что, когда он говорил об этом с окружающими его лицами, те поторопились ему сказать, что эти шутки давно были им известны так же, как и в обществе вообще. Но, повторяю, это была только снежинка, теперь уже растаявшая.
Удар, угрожавший газете Аксакова, был, к счастью, предотвращен, вероятно, благодаря отсутствию Валуева. Отступили перед ответственностью принять это решение, которое было бы возмутительной несправедливостью, потому что в последнее время в газете Каткова появились статьи гораздо более важные и еще более враждебные. И так как я знал, что ни у кого не хватит мужества тронуть газету Каткова, то я потребовал, чтобы сначала было сделано предостережение ее статьям, так как иначе ясно обнаружилась бы наша непоследовательность и наша трусость. Дело в том, что этот злополучный Совет по делам печати есть нечто жалкое и совершенно достойное отражение того целого, часть которого он составляет.
Еще 23 апреля 1867 года в Москве открылась Всероссийская этнографическая выставка. На нее ожидалась многочисленная славянская депутация, и все это, по мнению устроителей, того же Тютчева, должно было перерасти в “Славянский съезд”. Но все ограничилось празднествами в честь прибывших славян, которые проходили 8—15 мая в Петербурге и 16—22 мая в Москве. К этому событию Тютчев написал стихотворение “Славянам”. Статью в “Revue...” (“Конгресс в Москве — пропаганда панславизма”) написал ее сотрудник, публицист Юлиан Клячко (род. 1828).
* * *
Петербург, 12 октября
Вчера я навестил армянского патриарха-католикоса, который, узнав, что в том же доме живет сановник, друг князя Горчакова, выразил желание со мной познакомиться. Мы разговаривали с помощью переводчика. Патриарх занимает квартиру Лазаревых, что принудило этих добрых людей приютиться у Деляновых. Но довольно об Армении.
Эллинская свадьба, назначенная на 11, была отложена на 15. Было бы интересно узнать будущую судьбу этого брака. Здесь, как и везде, ожидают разрешения римского кризиса. Каково бы оно ни было, это будет началом конца для многих вещей.
Рядом стоящие на Невском проспекте два дома Армянской церкви принадлежали Лазаревым, которые жили в правом из них. В левом же на третьем этаже жили Тютчевы, а под ними — Деляновы. Лазаревы, отдав под жилье католикосу свой дом, переселились на время к Деляновым. Католикос Армянской церкви Кеворк IV занял патриарший престол в 1865 году и по своим делам часто бывал в Петербурге. Скончался в 1882 г. Интересно, что ныне дом, в котором жила семья Тютчевых, вновь принадлежит Армянской церкви.
* * *
Петербург, 19 октября
Мы здесь присутствовали при бракосочетании греческого короля с хорошенькой вел. кн. Ольгой Константиновной. Я был на всех празднествах, кроме представления, от которого я счел возможным уклониться. Бракосочетание совершилось 15... Молодой греческий король пожелал высказать свою благодарность русской печати за услуги, оказываемые ею эллинскому делу. Он решил прислать свой орден Спасителя, между прочим, Аксакову, но доброжелательные лица уверили короля, что Аксаков ярый демагог, способный отослать ему обратно его орден. Я счел долгом протестовать против подобного превратного суждения. Бедные маленькие эллинские величества, которым обоим вместе 37 лет, уезжают отсюда в будущее воскресенье. Мне они представляются как бы детьми, которых посадили в ладью и пустили в открытое море.
Письмо стало продолжением предыдущего. В результате сплетен по поводу “ярого демагога” Аксакова, который, кстати, и писал в основном о поддержке греков, судьба ордена Спасителя повисла в воздухе...
* * *
Старая Русса, 26 июня
Прежде всего я должен вам объяснить, почему я здесь очутился. Во-первых, во мне пробудили потребность переменить воздух и место вечные поездки на острова, более скучные, чем когда-либо. Но меня заставила приехать именно сюда сыпь, появившаяся у меня на всем теле. Царскосельский доктор, которому я случайно сказал об этом, уверил меня, что несколько соленых ванн в Старой Руссе были бы мне очень полезны. Это была блестящая мысль, и я сейчас же решился. Уж если ездить вообще куда-нибудь, то отчего не приехать сюда, и до сих пор я не могу пожаловаться на свой выбор. Путешествие на пароходе по Волхову одно из самых приятных, тем более, что мне благоприятствовало чудесное, чисто итальянское небо, которым мы имеем счастье наслаждаться в эти дни. Берега Волхова при подобном освещении очень привлекательны и славились бы, будь это не в России. В Новгороде я осмотрел Юрьев монастырь, отстоящий от него на три версты и очень известный благодаря покровительству графини Орловой, покорной и преданной приятельницы не менее известного отца Фотия. Монастырь великолепен и оправдывает свою известность, но, разумеется, если бы только не случайная сыпь, я никогда не подумал бы его навестить. Приехав в Старую Руссу, я посоветовался с местным врачом, который, конечно, повторил советы, данные мне его собратом в Царском. Я сейчас же начал принимать соленые ванны с примесью экстракта из сосновых игл и взял уже две ванны. Заведение для ванн очень хорошо содержится. Утром и вечером музыка, а парк довольно тенист, даже в такие жары, как теперь. Все вместе очень напоминает второразрядное заведение на водах в Германии. В Старой Руссе есть также театр, где играет труппа из Кронштадта. В бытовых пьесах эта труппа нисколько не уступает актерам петербургских театров. Что же касается общества, я встретил из более или менее знакомых лиц несколько профессоров с их женами и дочерьми, довольно неэлегантными, но очень развитыми умственно и прилично себя держащими. Но, несмотря на все эти приятные и полезные стороны, я рассчитываю быть опять в Петербурге недели через две, и до конце июля вы меня увидите в Овстуге.
