Наталья Точильникова - Жизнь и судьба Михаила Ходорковского
И, как и прокуроры, сделал вывод, что доводы подсудимых необоснованны, но, как и прокуроры, не уточнил, в чем.
Не владел, что ли, Ходорковский «Груп МЕНАТЕП»?
И снова зазвучало ОЗ, слегка приправленное показаниями свидетелей, которые из доказательств невиновности чудом превращались в доказательства вины, иногда изменяясь до неузнаваемости.
На следующий день 28 декабря перекрыли весь Ростовский переулок. Прессу пускали с большим скрипом только по редакционным удостоверениям, местных жителей — по паспортам с пропиской.
Прочих — не пускали вовсе.
«Процесс закрытый, трасса служебная», — комментировали омоновцы.
Пикетчики с плакатами остались у ограждений, но их брали и там.
Возле здания суда стояло несколько омоновских автобусов, и никого, кроме милиции.
Ходорковский и Лебедев передали через адвокатов обращение к своим сторонникам:
«Дорогие друзья!
Благодарим всех, кто приходит поддержать нас. Знаем, что вас не пускают в зал, что прекратили трансляцию.
Это понятно. Судье стыдно. Но страшно, увы, больше, чем стыдно.
Не унывайте, наши общие усилия небесполезны. Власть без закона — табуретка без ножки. И смотрится глупо, и перспектива предсказуема.
А нам здесь жить. И нашим детям и внукам».
И поздравили всех с Новым годом.
Только настроение было не праздничным.
Данилкин продолжил читать и на следующий день. Также при закрытых дверях.
ОЗ день за днем переливалось в приговор, словно вовсе не было судебного разбирательства. И показания всех без исключения свидетелей, в том числе свидетелей защиты, оказывались в пользу обвинения, зачастую не имея отношения к тому, что было сказано на самом деле.
Например, ссылаясь на показания Голубовича, судья говорил об обмане аудиторов, хотя Алексей Дмитриевич ни словом это не упомянул.
Судья читал приговор до вечера 30 декабря, мешая ОЗ с прокурорской позицией и откровенной ложью.
«Трансфертное ценообразование — обычная практика, — процитировал он Касьянова. — Эти показания опровергаются показаниями Грефа и Христенко. Цена не являлась трансфертной, а была занижена с целью хищения».
Интересно, где же это он вычитал такое в их показаниях?
Приобретение же «ЮКОСом» новых активов, по мнению судьи, было необходимо «для дальнейшей переработки нефти и ее хищения».
И признал факт получения потерпевшими прибыли в размере порядка двух миллиардов долларов.
В результате хищения.
У них.
А не ими.
«Суд находит вину Ходорковского и Лебедева полностью установленной», — подытожил Виктор Данилкин, признал подсудимых виновными по всем статьям и назначил им наказание — 14 лет в колонии общего режима.
Ну, он же суеверный…
«Будьте вы прокляты!» — сказала ему Марина Филипповна.
Не знаю, долго ли проживет Данилкин после материнского проклятия. Если недолго, я скажу, что Бог есть.
Но боюсь, что современные российские судьи покрепче средневековых французских королей, поскольку не обременены лишними предрассудками: честью там, или совестью, или верой в Бога.
Разве что страхом перед числом «тринадцать».
Да и не в Данилкине дело. Если бы у нас был один такой данилкин — мы бы жили в счастливой стране.
Увы, их много. Их пруд пруди.
Даже искать особенно не надо.
Если дело «ЮКОСа» уникально — это полбеды. Это трагедия нескольких десятков человек, работавших в компании. Если оно не уникально — это национальная катастрофа. Потому что если покупка чего-либо по цене, не устраивающей Генпрокуратуру, — это хищение, разрушить можно любой бизнес.
Абсолютно любой.
И, при желании, весь бизнес в России.
Эпилог
Почему-то многие считают, что для большого греха должна быть серьезная причина.
После оглашения приговора некоторые совестливые либералы почему-то решили, что у Данилкина тоже есть совесть, потому как вроде на монстра не похож, вежлив и казался вполне разумным.
И стали строить предположения о том, что же заставило судью вынести подобный приговор. Ну, наверное, захватили в заложники его детей. Или вызвали в ФСБ и там пытали.
Его жалели. Один из авторов «Новой газеты» написал, что судья Данилкин «уже взошел на свою голгофу».
А я и не знала, что место, где росла смоковница, на которой повесился Иуда, называлось «голгофой»…
Все-таки большое заблуждение судить о людях по себе. Я и не сомневаюсь, что авторы этих статей, реплик и мнений в блогах на месте судьи Данилкина смогли бы вынести такой приговор только в описанных обстоятельствах, а может быть, и вообще никогда.
Поэтому они и не на его месте. Честным людям таких предложений не делают.
Есть же люди без слуха и голоса, есть люди, не различающие цвета.
Почему бы не быть людям без чести и совести, тем более что на них идет отбор, и им ордена дают и звездочки на погоны?
Потом в интернете промелькнула версия о том, что во время процесса Данилкину дали квартиру в элитном доме, куда он и переехал из пятиэтажки. [268]
Признаться, вначале именно эта версия и показалась мне наиболее реалистичной.
Но убеждение это продержалось недолго, и не только из-за отсутствия доказательств.
Я вспомнила одно из моих любимых стихотворений Ирины Ратушинской «Одноклассник». Там героиню должны на рассвете расстрелять. Исполнить приговор приходит к ней в «бетонный подвал» ее одноклассник и объясняет, что не расстрелять никак не может, и не только потому, что у него жена, дети и старая мама. И даже не потому, что ему дали новую квартиру с розовым кафелем в ванной. У него еще путевка в крымский санаторий, которой он, сами понимаете, рисковать никак не может. И на рассвете он «пистолет берет с опаской» и, «зажмурившись», стреляет ей в спину.
Виктор Данилкин и выстрелил «зажмурившись», так, чтобы звук выстрела — слова приговора были едва слышны — разобрать невозможно.
Думаю, ему обещали путевку в Сочи после Нового года. Ну, или в Египет.
Да и должность председателя суда ведь на дороге не валяется. Жалко должность-то.
И пенсия грядет. Сами понимаете — пенсия!
Подумаешь, посадить на 14 лет двух невиновных!
Их же все равно посадят.
А он вежливо, по-дружески.
Потом секретарь суда Наталья Васильева даст интернет-телеканалу «Дождь» и «Газете» интервью о давлении на него «Мосгорсуда» и о том, что именно там, в «Мосгорсуде», и сочинили приговор. И успешно пройдет тестирование на детекторе лжи, который лжи не обнаружит.
И тогда Виктор Данилкин выступит по телевидению (другому, эфирному, официальному), где заявит, что несет ответственность за этот приговор до конца своих дней.
Я бы не стала так трагично. Вряд ли ему придется за это отвечать.
В России палачи умирают в своих постелях.
В УК РФ есть совершенно замечательная глава «Преступления против правосудия». Прочитайте, не пожалеете. Именины сердца! Пир души!
Статья 299. Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности
1. Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности — наказывается лишением свободы на срок до пяти лет.
2. То же деяние, соединенное с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, — наказывается лишением свободы на срок от трех до десяти лет.
Статья 302. Принуждение к даче показаний
1. Принуждение подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля к даче показаний либо эксперта, специалиста к даче заключения или показаний путем применения угроз, шантажа или иных незаконных действий со стороны следователя или лица, производящего дознание, а равно другого лица с ведома или молчаливого согласия следователя или лица, производящего дознание, — наказывается лишением свободы на срок до трех лет.
2. То же деяние, соединенное с применением насилия, издевательств или пытки, — наказывается лишением свободы на срок от двух до восьми лет.
Статья 303. Фальсификация доказательств
1. Фальсификация доказательств по гражданскому делу лицом, участвующим в деле, или его представителем — наказывается штрафом в размере от ста тысяч до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до двух лет, либо обязательными работами на срок от ста восьмидесяти до двухсот сорока часов, либо исправительными работами на срок до двух лет, либо арестом на срок до четырех месяцев.
2. Фальсификация доказательств по уголовному делу лицом, производящим дознание, следователем, прокурором или защитником — наказывается лишением свободы на срок до трех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет.
