Война в вишневом саду - Онур Синан Гюзалтан
На стенах, выкрашенных в светло-зеленый цвет, висят рисунки, сделанные учениками. Дома с дымящими трубами, держащиеся за руки мама, папа и ребенок, летящие птицы, Дед Мороз и собака…
На доске в классе, куда мы вошли, осталась задача по математике, ожидающая, чтобы ее решили. Рядом с ней – большой черный след от осколка. Страницы оставленных на столе книг то поднимаются, то опускаются от ветра, проникающего сквозь разбитое стекло. В кабинете царит странная, но успокаивающая тишина.
На прошлой неделе школа подверглась артиллерийскому обстрелу со стороны украинской армии. Директриса рассказывает о случившемся так, как будто дает урок ученикам:
– Вы сами видите, какая ситуация… Они начали атаковать школы. Хорошо, что это случилось в выходные. Дети, слава богу, были дома… У нас не было убитых и раненых. Они делают это специально. Они ударили по школам, рынкам и паркам. Их цель – запугать нас, заставить уехать. Но они забывают, что это – наша земля. Мы не покинем наш дом, нашу школу, наши сады, наши улицы и наш город! Что бы они ни делали, мы не уйдем! Надеюсь, вы напишете о том, что я рассказываю; а те, кто бомбит наш город, однажды прочитают это…
На мгновение она замолкает. Директриса велит работникам, занятым расчисткой завалов, отложить найденные документы. И продолжает:
– Я расскажу вам кое-что интересное. Некоторые из детей, которые в прошлом были моими учениками и сидели за этими партами, сейчас пускают в нас пули с другой стороны фронта. Я до сих пор встречаю семьи этих детей, когда гуляю по улице или делаю покупки на рынке. Когда они видят меня, им становится стыдно… Они опускают голову и прячут взгляд – так они как будто извиняются за то безумие, которое творят их дети. Какой стыд!.. Они позорят свои семьи и заставляют их ходить с опущенной головой. Однако мы не учили их так себя вести. Мы всегда говорили и говорим о братстве.
Прежде чем директриса заканчивает, раздаются звуки, напоминающие сигнал тревоги. Солдаты активизируются. Некоторые журналисты бросаются под парты. Одна группа бежит к лестнице. Директриса начинает кричать что есть мочи:
– Это звонок на перемену… Школьный звонок, он автоматический. Бояться нечего… Сохраняйте спокойствие!
Вслед за звонком из громкоговорителя доносится нежная мелодия детской песенки, которая зовет детей пойти во двор. На этот раз в коридоре раздается смех.
Я следую повелению песенки и выхожу в сад. По улице проезжает трамвай. Три или пять пассажиров непонятно почему едут стоя, хотя в трамвае есть свободные места. По противоположной стороне улицы идет мужчина с пакетами – понятно, что возвращается с рынка. Фасад старого 4-этажного здания, стоящего прямо напротив школы, покрыт следами от ракет и пуль. Один из балконов обрушился.
Я закуриваю сигарету. На углу стоит сотрудник Министерства иностранных дел, который встретил нас в Ростове. Прислонившись спиной к дереву, он рассматривает окрестности. Мы начинаем беседу, и слово за слово разговор касается хода специальной военной операции.
– Я выскажу вам свое личное мнение. Сначала мы совершили промах. Наступать прямо на Киев, не укрепив тыл, было ошибкой. Они рассчитывали, что таким образом удастся сразу свергнуть Зеленского, но мы все видели, что этого не произошло. Причина кроется в недостаточных разведданных. Мы не смогли правильно оценить процессы, происходившие в течение последних восьми лет, и усиливающиеся антироссийские настроения на Украине.
Я спрашиваю, что именно изменилось (в ходе специальной военной операции[3]).
– Вы знаете, – отвечает мой собеседник, – что мы перестали быстро продвигаться вперед. Мы медленно расчищаем себе путь. Если взглянуть со стороны, то предпринятое в начале спецоперации наступление было хорошим выбором с психологической точки зрения, но с военной точки зрения оно не состоялось. Мы изменили тактику. Теперь военные действия идут в нужном темпе. Мы уже не потеряем районы, завоеванные таким образом.
Немного погодя вдалеке раздаются приглушенные звуки взрывов. Все прислушиваются. Не проходит и нескольких минут, как слышится новый взрыв, на этот раз ближе. Кажется, тревога не ложная.
Люди быстро выходят из школы. Руководитель группы указывает на автобус. Делегация, не задерживаясь, садится в него. Руководитель группы пересчитывает людей и подает сигнал водителю. Тот включает зажигание. Мы трогаемся. Директриса закуривает сигарету, стоя перед зданием, превратившимся в обломки, и смотрит в сторону звуков взрывов. От них уже отчасти избавляет шум автобуса.
Я думаю, что жизнь в условиях войны течет странным образом, все будто бы теряет опору. «Сейчас есть, а потом нет», – говорю я сам себе…
Оказалось, что я, незаметно для самого себя, произнес это вслух. Молодой журналист, сидевший на соседнем кресле, говорит:
– Что ж, иногда и такое случается.
Мы смеемся.
Автобус едет, но нам не говорят, куда мы едем, из соображений безопасности; поэтому каждая новая остановка становится сюпризом.
Полуденное солнце поднимается над холмами. Нам раздают сухпайки. Говорят, что они такие же, как у солдат. Это коробки из толстого картона камуфляжного темно-зеленого цвета, на крышках которых изображена красно-белая звезда. Внутри – мясные консервы, вяленое мясо, ветчина, хлеб, сухари, варенье, сыр, чай, кофе и сухой фруктовый сок. Хоть это и не очень аппетитно, но выглядит сытным. Когда голодные люди начинают поедать содержимое коробки, салон автобуса заполняется всевозможными запахами. Хорошо, что мы прекращаем есть до того, как запах от армейских пайков становится невыносимым.
Следующая остановка – стройплощадка. Как только дверь автобуса открывается, в салон проникает свежий воздух. Однако чувствуется, что снаружи стоит палящая жара.
Все выходят из автобуса. Солдаты образуют вокруг нас широкий круг и задают направление нашему движению. Офицер, стоящий во главе делегации, объявляет, что мы приехали к строящейся больнице. Звук кружащихся над головой дронов смешивается с ударами молотков, доносящимися со стройки. Местный начальник – военный. Он сообщает общую информацию об идущем строительстве. Одна из целей, которую преследуют организаторы этой поездки, – показать, что в завоеванных россиянами регионах жизнь возвращается в нормальное русло, восстанавливается общественный порядок, идут инвестиции с большой земли.
Меня не очень-то привлекает идея осматривать стройку под палящим солнцем, поэтому я прячусь в тени деревьев. Западные репортеры обходят стройку, словно бы инспектируют ее. Операторы с большой тщательностью запечатлевают, как рабочие бьют молотком по гвоздю. Не более чем через 15-20 минут количество дронов над нашими головами увеличивается, от этого их гудение становится громче.
К нам приближается еще одна группа военных – в
