Пассажиры первого класса на тонущем корабле - Ричард Лахман
Как только Обама в силу некоего сочетания необходимости и добровольного выбора решил поддержать банки, а не противостоять им, имеющееся у американских элит могущество, их связи с капиталистами в остальном мире и структура международных институтов, которую возглавляли, но не контролировали Соединённые Штаты, в совокупности сформировали реакцию на кризис и его последствия. Крупнейшие банки США получили стимулы для использования программы TARP и средств ФРС, чтобы скупать более мелкие банки, точно так же, как администрация Обамы после принятия закона о доступном здравоохранении поощряла слияния больниц и врачебных практик. Крупнейшие банки, признанные системно значимыми, обоснованно рассматривались инвесторами как «слишком крупные, чтобы рухнуть», и отбирали вклады и инвестиции у своих более мелких конкурентов, которые считались подверженными сбоям. Ещё до кризиса крупнейшие банки становились ещё больше в абсолютных и относительных показателях.
«К середине 2000-х годов совокупные активы шести крупнейших банков США составляли примерно 55% американского ВВП, тогда как в 1995 году этот эквивалент был менее 20%… В 2009 году, согласно одному из подсчетов, субсидии для банков из категории "слишком большие, чтобы рухнуть", были эквивалентны примерно половине совокупных прибылей 18 крупнейших банков США».[995]
Доля крупнейших игроков в совокупных банковских активах и их превосходство в прибыли над более мелкими конкурентами в годы президентства Обамы не сокращались.[996]
Топ-менеджеры финансовых корпораций и руководители нефинансовых компаний, чьи чрезмерные доходы были обусловлены способностью их бизнеса генерировать прибыли при помощи финансовых манипуляций, что определяло их общую заинтересованность в сокращении регулирования финансового сектора, использовали своё сплочённое могущество для ограничения масштабов действия закона Додда-Фрэнка 2010 года (закона «О реформировании Уолл-стрит и защите потребителей»). Эти топ-менеджеры использовали наиболее предпочтительный для экономических элит Соединённых Штатов метод в силу его эффективности. Поскольку у демократов в Сенате имелось подавляющее большинство, лоббисты и топ-менеджеры финансовой индустрии были не в состоянии напрямую заблокировать этот законопроект. Однако они предпринимали усилия для того, чтобы положения закона были максимально невнятными, а прерогатива составления актуальных регламентов оставалась бы за органами исполнительной власти. Многие из регуляторных мер требовали одобрения со стороны федеральных учреждений, включая ФРС, которые, скорее всего, приняли бы во внимание пожелания крупнейших компаний Уолл-стрит и банков. Надежды финансистов, которые по большей части сбылись, заключались в том, что они смогут осуществлять решающее влияние на подготовку регламентов. Если же эти регламенты будут неблагоприятны, финансисты рассчитывали, что смогут блокировать их в федеральных судах, где заседали судьи, которых назначили Рейган и два Буша. Были там и судьи, назначенные Клинтоном и Обамой, которые либерально относились к гражданским правам и свободам, но в экономических делах зачастую занимали принципиальную позицию в пользу бизнеса, особенно в Апелляционном суде США по округу Колумбия.[997]
Например, в июне 2010 года Круглый стол бизнеса не нашёл общий язык с администрацией Обамы по одному из предложенных положений закона Додда-Фрэнка, «которое облегчило бы крупным долговременным акционерам предложение альтернативных кандидатур на выборах членов советов директоров компаний».[998] Позиция Круглого стола бизнеса не получила поддержки в Конгрессе, и данный пункт остался в законе Додда-Фрэнка, однако когда Комиссия по ценным бумагам и рынкам формулировала регламент применения этого положения, Круглый стол бизнеса и Торговая палата подали судебный иск, и регламент был отменён в Апелляционном суде округа Колумбия. В этой борьбе за регуляторику Круглый стол бизнеса и Торговая палата могли полагаться на поддержку не только финансовых, но и нефинансовых корпораций, поскольку доходы их топ-менеджеров всё больше формировались биржевыми опционами, а сами нефинансовые корпорации зарабатывали в финансовой сфере.[999]
Ни сам кризис 2008 года, ни реакция администрации Обамы на финансовый крах не привели к сколько-нибудь существенному развороту трендов первого десятилетия XXI века. Закон Додда-Фрэнка действительно привёл к появлению нормативных требований, которые ощутимо снижали возможности банков участвовать в финансовых спекуляциях. Однако сейчас сабпрайм-ипотека и ипотечные кредиты с выплатой только процентной ставки, а также кредитные карты с пониженными промо-ставками для клиентов с плохими кредитными рейтингами возвращаются в Соединённые Штаты[1000] и Великобританию.[1001] Начиная с 2009 года всё большая часть наиболее рискованных американских ипотечных кредитов гарантируется федеральными агентствами напрямую,[1002] тогда как до 2009 года подразумевались гарантии (выплаченные во время кризиса) для финансовых компаний, которые покупали и продавали ипотечные сабпрайм-кредиты.
Разумеется, эффективность нормативных требований, созданных законом Додда-Фрэнка, подобно регуляторным мерам, санкционированным предшествующим финансовым законодательством, зависит от их интерпретации и применения федеральными учреждениями. При Обаме закон Додда-Фрэнка имел определённый успех в сокращении кредитного плеча банков, сделав торговлю деривативами более прозрачной и, возможно, менее рискованной, установив ограниченный контроль над рейтинговыми агентствами и банковской торговлей ценными бумагами за счёт собственных средств. Бюро по финансовой защите потребителей, интеллектуальное детище Элизабет Уоррен,[1003] сократило практики финансовых злоупотреблений и заставило нечистоплотные финансовые корпорации выплачивать клиентам значительные компенсации при урегулировании отношений.[1004]
Как было показано в этой главе, долгосрочный тренд, начавшийся при Никсоне, был направлен в сторону регуляторных интерпретаций, всё более щедрых для финансовых компаний, но одновременно применение данных мер становилось всё более облегчённым. Демократические администрации и их назначенцы были несколько более строги, чем республиканские, хотя и Картеру, и Клинтону, и Обаме лишь частично удалось развернуть вспять сокращение регулирования и его применения при их республиканских предшественниках. Трамп в начале президентского срока своими назначениями продемонстрировал, что попытается свернуть закон Додда-Фрэнка и другие регуляторные режимы в тех пределах, в каких это позволят сделать закон и федеральные суды. Можно ожидать, что следующий президент от Демократической партии (если не случится новый острый кризис, за которым последует прогрессивная политическая волна) будет способен лишь частично вернуться к уровню регулирования, достигнутому при Обаме.
