Пассажиры первого класса на тонущем корабле - Ричард Лахман
В середине 1990-х годов Fannie Mae и Freddie Mac (обе эти организации являлись акционерными коммерческими корпорациями с федеральными лицензиями и подразумеваемыми федеральными гарантиями) приступили к выкупу всё большего количества ипотечных кредитов, которые банки одобряли даже при небольших первоначальных взносах и без документов о доходах покупателей жилья — такие ссуды метко именовались «псевдокредитами» (liar loans). Всё это шло на пользу акционерам и топ-менеджерам Fannie и Freddie, поскольку эти корпорации зарабатывали на «упаковке» и перепродаже ипотечных кредитов, выкупленных у банков, в виде ценных бумаг с ипотечным обеспечением. С 1998 по 2004 годы глава Fannie Mae Фрэнклин Рейнс получил в виде окладов и бонусов 91,1 млн долларов[958] на основании прибылей, которые в итоге оказались фиктивными. Однако до того, как Fannie Mae и Freddie Mac рухнули и были взяты под контроль Министерством финансов, они выступали в качестве покупателей первой и последней инстанций, что позволяло банкам искать рынки для токсичных ипотечных кредитов и тем самым продолжать одобрение новых ипотек, не задействуя собственный капитал на продолжительное время. Поддержка этих ипотечных кредитов со стороны Fannie и Freddie также выступала стимулом для частных покупателей пакетных ипотечных продуктов.
Благодаря регуляторным изменениям банки получили возможность связывать ипотечные кредиты во всё более сложные ценные бумаги, которые можно было продавать другим финансовым компаниям. В 1992 году Комиссия по ценным бумагам и рынкам издала правило 3а-7, которое гарантировало, что структуры, создававшие обеспеченные долгом обязательства (CDO/ОДО), не будут классифицироваться в качестве «инвестиционных компаний». Это минимизировало надзор со стороны комиссии и вероятность того, что в ОДО и в компаниях, которые выпускали эти бумаги, будет выявлено мошенничество. Ослабление правил учёта со стороны регулирующих ведомств позволило банкам помещать Одо в забалансовые структуры, утаивая дефолтные риски. В ноябре 2001 года ФРС и три других регулирующих банковскую сферу агентства (Управление по контролю над денежным обращением, Управление по надзору за сбережениями и Федеральная корпорация страхования вкладов) согласились уменьшить весовой коэффициент риска для ценных бумаг с ипотечным обеспечением (MBS/ИЦБ) с 50% до 20%, что снизило размер капитала, который банкам приходилось держать в резервах для покрытия данных инвестиций.
Банки и финансовые компании также создавали кредитные дефолтные свопы[959] (КДС), которые продавались покупателям жилищных ИЦБ и ОДО в подражание гарантиям Freddie и Fannie, и тем самым ложно убеждали покупателей, что их инвестиции в безопасности. Закон «О модернизации операций с товарными фьючерсами» 2000 года открыл возможности для рынка КДС, позволив инвесторам покупать эти свопы за долговые ценные бумаги, которыми они не владели. Это привело к взрывному распространению КДС, при помощи которых велась игра на ценных бумагах без инвестирования в них. Упомянутый закон также разрешил закреплённое на уровне штатов регулирование деривативов по муниципальным облигациям. Это позволило банкам навязчиво предлагать сложные продукты финансового инжиниринга муниципальным чиновникам, которые были не в состоянии понять, что именно им продают.
«Получившаяся неразбериха позволила финансистам поправить дела с прибылями, но заодно примечательным образом увеличилось количество случаев коррупции, мошенничества и коммерческого подкупа. Перечень серьёзных скандалов, зарождавшихся в этот период на рынке муниципальных ценных бумаг, обескураживает: список расследований, начатых федеральными ведомствами, возглавляют случаи подкупа, отмывания откатов, "сжигания доходности",[960] мошенничеств в ходе тендеров, чрезмерных пакетов компенсаций и вознаграждений, а также различных сговоров».[961]
По сути, закон «О модернизации операций с товарными фьючерсами» покончил со всеми правовыми ограничениями для деривативов. Возглавлявшая Комиссию по торговле товарными фьючерсами Бруксли Борн стремилась издавать новые регулирующие правила для деривативов. Однако в последние годы администрации Клинтона её усилиям воспрепятствовала объединённая оппозиция в лице главы ФРС Гринспена и двух министров финансов — Роберта Рубина и его преемника Лоуренса Саммерса.
Необходимость в подобном регулировании была продемонстрирована его отсутствием в эпопее вокруг корпорации АЮ («Американская международная группа»), которая выступала основным продавцом КДС. Она плотно занялась этим бизнесом после того, как в 2005 году была поймана на подделке финансовой отчетности, после чего ей пришлось пересмотреть свои доходы за предшествующие пять лет. Бухгалтерское мошенничество АЮ не стало поводом для более тщательного надзора за её новым бизнесом с КДС со стороны федеральных регуляторов. В 2008 году накануне банкротства, спровоцированного выпуском КДС, которые было невозможно покрыть, АЮ получила несколько пакетов помощи со стороны Федрезерва, совокупный объём которых, как затем оказалось, составил 180 млрд долларов. В результате АЮ была национализирована правительством, которому досталось 80% корпорации.
После этой катастрофы и экстренных мер по спасению А1Ю вознаградила «377 членов дивизиона [финансовых продуктов] бонусами на общую сумму в 220 млн долларов за 2008 год», несмотря на то, что «данное подразделение в том же году получило убыток в 40,5 млрд долларов».[962] В следующем году топ-менеджеры АЮ получили бонусы на 165 млн долларов. Попытки принять законы о налогообложении этих бонусов, а также бонусов, полученных топ-менеджерами любых других компаний, которые получают срочную финансовую помощь со стороны федерального правительства, провалились в Конгрессе после того, как президент Обама сообщил банкирам, что «не хотел оживлять» эти попытки.[963] В свою очередь, министр финансов Тимоти Гейтнер и Лоуренс Саммерс (он вернулся в правительственные структуры в качестве назначенного Обамой директора Национального экономического совета) занимались лоббизмом против этого закона. Некоторые из топ-менеджеров добровольно отказались от своих бонусов, а правительство в итоге с лихвой окупило деньги, авансированные AIG.[964] Эта история позволяет предположить, что правительство получило бы финансовые выгоды, если бы национализировало банки, а не предоставляло им экстренную помощь.
При администрации Буша-младшего дерегулирование и стимулирование спекуляций продолжались. В 2004 году Комиссия по ценным бумагам и рынкам издала распоряжение, на основании которых сокращался размер чистого капитала, необходимого пяти крупнейшим брокерско-дилерским компаниям — Bear Stearns, Goldman Sachs, Lehman Brothers, Merrill Lynch и Morgan Stanley. Это было сделано в ответ на директиву Евросоюза, которая требовала, чтобы банки, работающие в Европе, «назвали консолидированный инспектирующий орган в стране своей регистрации».[965] Все пять указанных корпораций выбрали в этом качестве Комиссию по ценным
