Бегущей строкой - Елена Сергеевна Холмогорова
Я переоделась и вошла в реку. Погрузилась с головой. Мне не было холодно. Вокруг ни души. Тихо. Я и Иордан. Будет у меня еще когда-нибудь миг такой гармонии, такого соединения с собой и миром?.. Едва ли.
И на обратном пути, слушая, как отец Михаил негромко и с какой-то очень точной интонацией – без излишнего пафоса, но в то же время искренне и проникновенно читает Евангелие, я впервые по-настоящему поняла, почему так часто в нем звучит слово «радость» и что такое «Радуйтесь с трепетом».
Мокрые ветки на фоне серого неба
Что связывает нас? Всех нас?
Взаимное непониманье.
Георгий Иванов
Сохранились, надо же, эти пожелтевшие блокнотики… Три штуки: голубой, черный и красный. Почерк, конечно, узнаваемый, хотя теперь, испорченный десятилетиями машинки, а потом компьютера, сохранив характерные начертания букв, он утратил былую аккуратность. Мне было тогда пятнадцать лет – самое время для формирования поэтического вкуса. Листаю, с изумлением узнавая и вспоминая: от Пушкина и Тютчева до Новеллы Матвеевой и Евтушенко. Сейчас, много десятилетий спустя, собственно, жизнь спустя, если бы я составляла свое поэтическое «избранное», совпадения были бы поразительны: я бы добавила многое, но почти ничего не стала бы исключать. Однако едва ли бы пришло в голову переписывать стихи от руки пусть даже и в такой красоты блокноты, о каких в ту пору мне, с детства и по сию пору неравнодушной ко всякого рода канцелярским принадлежностям, не приходилось мечтать. В крайнем случае, дело ограничилось бы списком, причем, несомненно, на компьютере.
Но на самом деле я совсем не о том.
Ни разу на протяжении этих страшно сказать скольких лет мне не приходило в голову выписывать из книг что-либо, кроме необходимых к случаю цитат. И вот – пришло. Читая в который раз «Дневники» о. Александра Шмемана, я начала подчеркивать карандашом и комментировать на полях. Теперь, вернувшись к ним, я решила некоторые цитаты и пометы переписать. Именно переписать, букву за буквой, а не из интернета «копировать – вставить». Это получилось как разговор с духовником. Или – с Богом, просто без того, кто лишь свидетель есть.
* * *
«Божественная сила терпения. Больше всего для борьбы с дьяволом нужно терпение, а его-то меньше всего в человеке, особенно молодом. Главная опасность молодости – нетерпение».
Все так. Только я добавила бы к «нетерпению» и «нетерпимость». И так тесно связаны с этим формы общения! Отец любил повторять, что в браке главное – вежливость. Верно, но это относится не только к браку, а ко всем отношениям с близкими. Как трудно не позволять себе с близкими вести себя так, как никогда не позволил бы себе с чужими: грубо, раздраженно, нетерпеливо и нетерпимо! Как у Пастернака «Я послан Богом мучить себя, родных и тех, которых мучить грех». А ведь иногда достаточно выработать в себе хорошие привычки. Это достигается простым повторением и упражнением, как постановка красивого почерка. Прочитала в одном из последних интервью Наталии Трауберг: «…сделали даже закон в католических странах, что нельзя разводиться. А вот попробуйте сделать закон, что нельзя наорать. Но Христос говорит об этом гораздо раньше: “Гневающийся на брата своего напрасно подлежит суду”».
* * *
«Трудность всякого начала: например, Великого Поста. «Не хочется». Отсюда: необходимость сначала и во всем – терпения. “Терпением спасайте душу вашу” (Лк. 21:19). Терпение – это приятие сквозь “не хочется”, это заглушение этого “не хочется” не насильным “хочется”, оно невозможно и фальшиво, а просто приятием, подчинением себя, то есть, послушанием. И терпение рано или поздно превращается в “хочется”. И наконец то, чего “не хотелось”, оборачивается счастьем, полнотой, даром».
Как это относится ко всему изначально «нелюбимому» и многому тому, что высокомерно почитаешь «второстепенным». Чем больше думаешь, тем больше проникаешься его универсальностью. Но остается вопрос: к чему прикладывать это изначальное усилие? Делать ли что-нибудь через силу или стараться потакать себе? Я бы сказала, что корень вопроса здесь не только, а может быть, не столько в реальной важности и необходимости, а в том, каким будет послевкусие, доставит ли тебе удовлетворение результат или факт того, что ты это сделала. Есть мелочи, на первый взгляд не очень осмысленные, на которые вроде бы жалко тратить время, вроде домашнего хозяйства. А в итоге – уют – количество, переходящее в качество.
* * *
«Все эти месяцы болезнь Л. Непрекращающийся шум в голове, припадки отчаяния. Болезненная жалость. И такой простой урок о смысле страдания в нашей жизни: например, готовность самому заболеть, страдать, лишь бы ей было лучше. Освобождение – пускай и временное, и частичное – от эгоизма»… “Почему Бог допускает это?” Вечный вопрос без ответа. Вижу только один, наверное, неполный: своим страданьем человек “приносит пользу” другим, нам: разбивает хотя бы на время бетон эгоизма, самодовольства, “жира”, отделяющего нас от Бога больше, чем любые “прегрешения” и “помыслы”. Это и есть, по всей вероятности, спасительный смысл страданий».
Постепенно, смею надеяться, мое «терпение» превращается в «хочется», мне уже не так в тягость делать, что могу, для моих страдающих ближних, коих становится все больше… И крепнет сознательное стремление не дать «бетону эгоизма» заковать в непробиваемую броню. Жертвовать собой – это всего-навсего жить более гибко и менее категорично. Помнить, что ты в мире не одна.
Как научиться благодарить бесконечно хотя бы за то, что бьется сердце, видят глаза, течет по жилам кровь? Как принять жизненный принцип «Слава Богу за все»? И вот этот стыд за неблагодарность судьбе, Господу становится одним из постоянных, доминирующих ощущений моей жизни.
* *
