Мысли о главном. О жизни и смерти - Валерий Степанович Миловатский
Для выполнения какой-либо задачи мозгу необходим «механизм» предвосхищения внешних событий, а «…для процесса предвосхищения необходим только приблизительный план, черновой набросок тех операций, которые должны быть выполнены. Как только будет выработан такой приблизительный план движений, дальнейшую их отшлифовку может взять на себя обычная сервосистема обратных связей»[93]. Далее Прибрам отмечает: «В моторных механизмах мозга кодируются условия внешней среды, которые организуют поведение…» в соответствии с внутренней компетенцией мозга[94]. Таким образом, «…поведение регулируется скорее опережающим процессом, а не процессом обратной связи»[95].
И заключительный вывод: «Таким образом, мы пришли к выводу, что исследование регуляции поведения должно быть сосредоточено не на изменении поведения организма в результате влияния внешних условий, а на изменении этих внешних условий посредством последовательного поведения, осуществления действий и достижения результата… Восприятие (внешнего мира – автор) без вмешательства действия имеет тенденцию к простой ассимиляции внешних условий организмом…
Действие имеет и другие последствия. Благодаря действиям достигается согласование между организмами (прежде всего имеются в виду люди – автор)»[96].
* * *
Таким образом, исследования К. Прибрама (хотя сам он, скорее всего, об этом не думал) вскрыли домостроительную доминанту мозга, эту его фундаментальную и неотторжимую предзаданность. Конечно, он имел в виду прежде всего человека. В дальнейшем мы увидим, что принцип домостроительства фундаментален для всего живого.
Завершая нашу трактовку исследований Прибрама в аспекте домостроительства, не удержимся от того, чтобы не упомянуть его вывод о значении человеческого языка. Так, он пишет: «В заключение…несколько слов о центрально-моторной теории происхождения человеческого языка. Если действительно знаковые и символические процессы языка объединяются только посредством деятельности, воздействия на окружение (в данном случае на мозг других людей), то это служит объяснением множественности форм языков и того факта, что ребёнок, находясь в изоляции, не формирует никакого языка. Человеческий потенциал может быть реализован только путём воздействия на другой ему подобный мозг»[97].
Это высказывание Прибрама приводит на ум исследования нашего русского академика А.А. Ухтомского о доминанте любви и сопереживания, объединяющей, очеловечивающей людей. Это ведь тоже домостроительство по-Ухтомскому. Прибрам убедительно показал, что наш мозг (устроением и своими способностями) нацелен, повторяю, на то, что я называю домостроительством, – то есть на преобразование доступного ему космоса, с которым он, исполняя роль его авангарда, образует единое целое.
Далее Прибрам констатирует: «…поведение регулируется скорее опережающим процессом, а не процессом обратной связи»[98]. Чтобы могли осуществляться опережающие процессы и предугадывание правильного действия, необходим мощный базис долговременной памяти, которая обеспечивает соответствующее «состояние готовности мозга». Такая память осуществляется и обогащается благодаря «механизму» «внутреннего эха» (внутримозгового!). Этому способствует замкнутая петля гиппокампа[99]. То есть «механизм» «внутреннего эха» реализуется с помощью амигдаловой структуры. «…Миндалевидное ядро интимным образом связано с организацией процессов во времени, обеспечивая процессы, участвующие в ответе на повторные события, иначе говоря, процессы серийной регистрации в памяти значимых событий, – свидетельствует Прибрам. – В нормальном организме существует (для этого – автор) как бы «внутреннее эхо» событий, без которого соответствующая регистрация (в памяти – автор) не происходит»[100]. При этом структуры долговременной памяти стимулируются подобно тканевым структурам в процессе эмбриогенеза. Тут же Прибрам многозначительно замечает: «Характерные черты эмбриональной индукции и поведенческих процессов, связанных с подкреплением, удивительно сходны»[101].
* * *
Наконец, собственно о кодирующих способностях мозга, о его внутренних кодах. Мозг, по Прибраму, от А до Я насыщен кодами – это его магистральная функция, без которой он лишается своей главной способности обрабатывать информацию, да и вообще своего значения.
Кодирование в центральной нервной системе начинается уже с восприятия внешних сигналов. «Операция кодирования, – пишет Прибрам, – постоянно имеет место в нервной системе. Физическая энергия воспринимается рецепторами и трансформируется в нервные импульсы. Эти импульсы, в свою очередь, достигают синаптических сетей, где дискретные сигналы кодируются в микроструктуры медленных потенциалов. Для того чтобы кодирование было эффективным и могло быть использовано мозгом, необходимо наличие декодирующей операции, благодаря которой было бы возможно восстановление нервных импульсов и сохранение таким образом предварительно закодированной информации»[102].
Затем он продолжает: «Таким образом, перекодирование оказывается чрезвычайно эффективной частью процесса памяти, для осуществления которого конструкция нервной системы, по-видимому, великолепно приспособлена. Формы перекодирования, которые возможны в нервной системе, фактически безграничны»[103]. Кодирование осуществляется как во времени, так и в пространстве[104]. Следует подчеркнуть, что встречная готовность к внешнему воздействию и предвосхищающая активность органов чувств – основа нейронного кодирования[105].
При исследовании внутримозговых процессов становится очевидным, что «…если каждая группа нейронов осуществляет операцию перекодирования получаемых на входе воздействий, то должны существовать изменчивые динамические структуры организации нейронов. Перекодирование – удивительно мощный адаптивный и конструктивный инструмент, которым пользуется организм, чтобы действовать во внешнем мире и воздействовать на него»[106].
И Прибрам восклицает: «Нейропсихологический вклад в науку о поведении подтверждает представление об активной природе человека и, таким образом, способствует возрождению звания человека в качестве как научной, так и гуманитарной доктрины»[107]. Мне остаётся добавить (с благодарностью Прибраму), что эта доктрина мощно подкрепляет идею о домостроительной предрасположенности как человека, так, впрочем, и вообще всего живого[108].
И как не привести здесь его слова о том, что человеческая «сила» кодирования собственно и обеспечивает символическую природу его речи. Так, он пишет, что человеческая речь существует как следствие «возросшей способности к действию», но «…вероятно, лучше говорить о возросшей у него способности создавать всякого рода закодированные обозначения…то есть язык»[109]. То есть символические системы, добавлю я.
* * *
«В заключение, – пишет он, – …несколько слов о центрально-моторной теории происхождения человеческого языка. Если действительно знаковые и символические процессы языка объединяются только посредством деятельности, воздействия на окружение
