Страшные сказки о России. Классики европейской русофобии и не только - Наталия Петровна Таньшина
Все то, что французским авторам было непонятным в России, просто объявлялось «азиатским», поэтому Россия воспринималась как наследница орд Чингисхана, и такой взгляд на нашу страну сформировался еще во времена Московской Руси, а потом был продолжен частью французских просветителей, прежде всего Руссо. Прадт развивает идеи Руссо об азиатской сущности России и призывает Европу объединиться перед лицом «русской угрозы». Эта книга стала одной из самых известных работ, написанных о России на тот момент, а тема создания европейской федерации против России будет тоже весьма популярной.
Эти же идеи Прадт продолжил развивать в своей новой работе, увидевшей свет в 1828 году под названием «Неизменная система Европы по отношению к России». Главная идея книги такова: русскому нашествию необходимо противопоставить коалицию европейских держав, а заодно и разрушить ненавистную Франции Венскую систему.
Естественно, изворотливый аббат Прадт не мог не откликнуться на очередное обострение Восточного вопроса во второй половине 1820-х годов. Следуя законам жанра, в предисловии книги автор пугает читателя «русской угрозой», подчеркивая, что «в данный момент русская мощь направлена на Османскую империю, но только для того, чтобы потом с новой силой обрушиться на Европу». Поэтому «настал момент, чтобы указать этому колоссу его истинное место» и найти средства противодействия русской угрозе. Прадт подчеркивает, что «Венская система закрепила доминирование России и Великобритании, при этом Россия гораздо более опасна». Между тем все в Европе Россию боятся, поэтому относятся к ней подобострастно. И это доминирование России, по мнению Прадта, «опасно для европейских общественных свобод, которые уже и так являются лишь пустым словом». Россия представляет угрозу для самых главных идей западного общества – свободы и либеральных ценностей. Это обвинение станет важнейшим в последующей европейской мысли, вспомним маркиза Астольфа де Кюстина, написавшего в заключении своей книги о том, что «человек, по закону природы своей, не может быть счастлив без свободы».
Напуская страху, Прадт убеждает читателя, что «Россия наложила свое тяжкое бремя на всю Западную Европу. Она одна занимает европейскую сцену, все остальное, как в театре, это партер». Конечно, его беспокоят размеры российского государства, поэтому он ставит один за другим вполне логичные вопросы, вот только ответы на них способны поразить наше воображение! «Где начинается Россия? От Великой китайской стены! Где она заканчивается? В пятидесяти лье от Вены и Берлина! На что опирается Россия? На севере – на полюс, на юге – на Черное и Каспийское моря».
Прадт видит Россию гораздо более могущественной, чем Римская империя: «Рим имел подданных, а Россия имеет русских, детей русской почвы, привязанных к ней по своей природе, тогда как подданные Рима были привязаны силой. Русские связаны между собой общностью происхождения и нравов, языка и законов, тогда как народы, населявшие Римскую империю, не имели никаких связей между собой. Соединение этих элементов дало России огромную силу, которую она сможет использовать против Европы». И вот теперь Россия «стоит у ворот Берлина и Вены, и никакое серьезное препятствие не отделяет ее от этих двух столиц государств, которые одни могут оказать ей какое-то сопротивление».
Автор живописует апокалиптическую картину: русские семимильными шагами наступают на Европу, и, если Европа не объединится, ее просто не останется, будет только Россия (читатель без труда узнает в этом основной тезис «Завещания Петра Великого» о мировом господстве России).
Что это как не фантомные боли Франции, утратившей свое лидирующее положение в Европе и не желающей с этим смириться? Все эти ужасы являются изобретением бурной фантазии Прадта, которую питали коллективные мифы и страхи. Они внедрялись в общественное сознание именно через книги и с помощью прессы, заражая неразборчивого и всеядного обывателя действенным идеологическим вирусом.
* * *
После Июльской революции 1830 года и особенно после подавления Россией польского восстания 1830–1831 годов в Европе существовал в целом очень негативный образ России. Однако в самой Франции единодушия не было. Французы, ненавидевшие Венскую систему, воспринимавшие ее как унизительную, пытались избавиться от навязанных порядков с помощью союзников и в качестве таковых видели кто Великобританию, кто Пруссию, кто Россию. В годы Июльской монархии, когда король Луи-Филипп делал ставку на «сердечное согласие» с Великобританией, многие французы не разделяли такого подхода, испытывая застарелую неприязнь к англичанам. Да и само «сердечное согласие» давало постоянные сбои в силу острых противоречий и конкурентной борьбы между Францией и Великобританией. Поэтому в условиях кризиса англо-французского «сердечного согласия» Франция искала союзников и обратила свой взор на Россию.
В это время появляется ряд работ, в которых пропагандировалась идея сближения с Россией, и автором одной из них стал неугомонный аббат Прадт. В 1836 году он опубликовал работу «Восточный вопрос во всеобщем и частном аспектах». Несколько лет назад жестко клеймивший Россию, теперь Прадт выступает за союз с ней. Сколь ужасной он рисовал Россию в 1828 году, сколь непримиримым ее врагом он был тогда, столь ярым и страстным ее защитником он стал восемь лет спустя.
Если раньше Прадт запугивал читателя «русской угрозой», то теперь он призывал снизить накал страстей во французском обществе в отношении России. При этом он отмечает во введении, что пишет только правду (до этого, критикуя Россию, Прадт, безусловно, тоже был предельно честным). Теперь он честно сообщает читателю, что почти вся европейская пресса, будь то английская, будь то французская, очень несправедлива по отношению к императору Николаю, которого в Европе буквально ненавидят, потому что завидуют. Он отмечает, что можно было бы оправдать такое отношение к России, если бы она демонстрировала амбициозное поведение, но ведь этого вовсе нет. В результате, подчеркивает Прадт, пятьдесят лет Европа пребывала в состоянии лжи, и чтобы из него выйти, надо вернуться к правде, и Прадт эту правду читателю и сообщает. Примечательно, что у него всякий раз новая правда в зависимости от обстоятельств.
При этом
