Наталья Точильникова - Жизнь и судьба Михаила Ходорковского
«И вам ничего не известно о хищении всей нефти у добывающих предприятий?» — спрашивал адвокат.
«С физической точки зрения это НЕвозможно! Если это предполагается за счет разницы цен — это тоже неправильно, потому что цены были такими, какими они должны были быть для нефтедобывающих предприятий: покрывать затраты, создавать прибыль, необходимую для покрытия социального пакета, формировать и финансировать капитальные вложения. Для всего остального центром прибыли был холдинг. Это нас устраивало. Мы понимали, что развитие компании возможно при концентрации и очень высокой эффективности работы. Я не могу сказать, что у меня взяли нефть и мне не дали деньги. Деньги поступали регулярно, в полном объеме. Я добыл — я передал. Мне деньги за мой труд отдали. У нас каждый год поднималась зарплата, перекрывая инфляцию. Мы собирали информацию по зарплате в других регионам — Нижневартовск, Сургут. И мы не хотели быть последними. Для нас это тоже было вопросом чести. Мы поставили себе задачу — чтобы зарплата работника должна быть выше тысячи долларов, и мы этого добились! Я не могу говорить, что у меня каким-то образом похищали нефть. Я считаю эту ситуацию ненормальной. Что-то такое придуманное, непонятно для чего. Это невозможно! Нельзя украсть такую партию нефти! Нельзя ее взять и не рассчитаться, потому что тут же встает производство. Это ЧП! Да и город тоже независим и может показать характер, если его не будут финансировать. Такого не было! И стабильность в городе была важна. Значит, своевременно зарплата, своевременно налоги. Это была одна из задач».
«Вы, когда давали показания, говорили, что были дискуссии с налоговыми органами… какие-то вопросы решались в нашу пользу, с какими-то вопросами шли в арбитражный суд, где-то выигрывали, где-то проигрывали… в данном случае разбирается вопрос о том, была ли нефть, добытая «Юганскнефтегазом», продана или она была у «Юганскнефтегаза» похищена, я прошу вас уточнить и припомнить в рамках разбирательств — ставился ли вопрос о том, что нефть у «Юганскнефтегаза» похищена, и значит, он не должен платить налогов с похищенного, или суды принимали решения, что нефть была реализована, а значит, «Юганскнефтегаз» должен платить налоги?» — спросил свидетеля Ходорковский.
«Было возбуждено уголовное дело в отношении меня, что «Юганскнефтегаз» не платил налоги. Обвинение было построено на теме, что вся нефть продана, за всю нефть мы заплатили налоги, разница только в том, по какой цене продали. И говорить, что нефть… Нефть невозможно потерять! Или она на земле разлита, это авария, или она откачана в трубу! Я тогда задал вопросы в рамках следствия: «Вся нефть была откачана, которую мы добыли?» — «Да, вся нефть». — «Что сегодня?» — «Вы продавали по низкой цене. И вы закладывали изначально в налогооблагаемую базу эти низкие показатели». Речь не идет о потере нефти, о том, что что-то было не откачано. На вопрос мой в суде и на следствии, по какой же цене надо было продавать, я ответа не получил. «А что вы считаете по «маленькой или большой» цене?». Мне показали список, сотрудник МВД провел исследование, там были указаны 12 предприятий с разными ценами. Мы стояли где-то четвертые или пятые. Были с низшей ценой, были с высшей ценой. Расхождения были несущественные. Была цена ОЧЕНЬ высокая одна. Я спросил — а это что за аномальная цена, они что, из озера качали ее? Оказалась совсем небольшая партия (1 миллион тонн), и вся нефть шла за рубеж. Компании всю нефть за рубеж не удается продать. Эта компания продавала ВСЕ за рубеж и показывала эту цену. Я спросил: «А зачем же вы тогда вписываете эту цену? То есть сложили двенадцать цен — получили средневзвешенную по региону. Но так же нельзя. Вы возьмите мои 50 миллионов, возьмите этот миллион — и давайте пропорционально среднюю цену выведем!» — «Нет». Аргументации не последовало. Это исследование легло в основу. Информацию им эту выдали в МВД, даже с грифом «конфиденциально». А как я, будучи руководителем предприятия, мог узнать о ценах предприятий вообще? Это все равно, как если я бы спрашивал: «А сколько вы зарабатываете на моей должности в другом регионе?». Так никто не делает! Поэтому я отвечаю: нам платили за нефть столько, что нам хватало на покрытие всех затрат, для развития, для обеспечения социального пакета нашего предприятия. И говорить, что эта цена низкая и таким образом я занижал налогооблагаемую базу, я не могу. Нельзя меня признать человеком, сознательно занижавшим цену! Я поэтому не признал себя виновным. Но был осужден… Да, следствие признало, что всю нефть у меня купили. И нам этой цены хватало. А центром прибыли был холдинг, и нас это тоже устраивало, потому что инвестирование мы именно из него получали!».
Михаил Ходорковский поблагодарил свидетеля, у него больше не было вопросов.
«А налоговые органы знали, что вы платили налог с прибыли?» — спросил Платон Лебедев.
«Ну конечно! А как не платить, если он начислен».
«Вас Михаил Ходорковский устраивал как руководитель?» — спрашивал прокурор Лахтин.
«Устраивал. Он пришел в 97 году и сказал: чтобы вы не имели соблазна заниматься левыми делами, сидя на активах, я повышу вам зарплату. И мне и моим заместителям платили достойную зарплату. Ходорковский был доступен. У меня были с ним регулярные рабочие встречи. Я не помню случая, когда я попросил о встрече, а мне отказали. Я ни разу не помню, чтобы он повысил голос! Или был как-то нетактичен! Если Михаил Борисович приезжал в бригаду, это было событие! И люди задавали неудобные вопросы. Про зарплату, оборудование, школы… и если получали ответ, то точно знали, что это будет сделано!».
Показания Платона Лебедева
23 августа показания начал давать Платон Лебедев.
«Добро пожаловать в большой мир международного бизнеса», — начал Платон Леонидович.
И стал рассуждать об отношениях бизнеса и власти и рисках для того и другого: «В нашем случае, то есть в деле «ЮКОСа», когда власть и ее кукловоды на роль «арбитра» пригласила «бирюковых и каримовых», то есть использовала «тупую силу, безразличную к закону» (термин МБХ), то это наихудший вариант для разрешения любых, как потенциальных, так и реальных конфликтов между бизнесом и властью…»
«Очевидно, что, согласно теории «эффекта домино», многие виды потенциальных рисков для властей в деле «ЮКОСа» теперь будут мультиплицироваться (и достаточно быстро) в реальные и достаточно острые конфликты. Это классика.
Кстати, согласно этой же теории, «потерпевшими» от этого конфликта (рано или поздно) обязательно будут «бирюковы и каримовы» (см. историю — Менжинский, Ягода, Ежов, Абакумов, Берия и так далее)».
По мере моего погружения в дело «ЮКОСа» мое отношение к нему менялось. Наконец, когда четырехгигабайтная флэшка была полностью забита досконально проштудированной информацией, я совершенно ясно поняла, что позиция Платона Лебедева с его постоянными обвинениями прокуроров в фальсификации дела и безуспешными попытками возбудить дело против обвинителей и является наиболее адекватной.
Он просто правду говорит.
Так, как есть.
«Общеизвестно, — продолжил Лебедев, — что основной удар властями был нанесен в отношении основного владельца «ЮКОСа» — международной инвестиционной холдинговой компании «Group MENATEP Ltd.» (далее — «GML») и ее акционеров, у которых незаконным образом в нарушение ст. 45 Энергетической хартии было просто украдено (или экспроприировано) ее имущество, а сама компания — уничтожена.
Теперь, после того как в ноябре 2009 года Международный трибунал в Гааге на основании норм Комиссии ООН по международному торговому праву признал приемлемость иска структур «GML» к РФ для рассмотрения именно в рамках ст. 45 Энергетической хартии, угрозы взыскания с РФ минимум $30 миллиардов (максимум — до $100 миллиардов) приобрели реальные очертания».
И Платон Леонидович перешел к рассказу об истории создания «Груп МЕНАТЕП». В 1997 году Михаил Ходорковский предложил ему войти в число акционеров.
«Я согласился, для меня это была большая честь, — вспоминал Платон Лебедев. — Поясню суду, почему для меня это была большая честь. Когда умный и талантливый бизнесмен, которым безусловно был Михаил Борисович Ходорковский, обладающий гениальными способностями в разных сферах управления, как на макро-, так и на микроуровне, делает Вам предложение стать его партнером в бизнесе, это является, в какой-то мере, и его оценкой Ваших способностей».
Местом регистрации для холдинга был избран Гибралтар как территория со стабильной судебной системой, благоприятным налоговым режимом и минимальными рисками.
«В сентябре 1997 года мы обратились к иностранной аудиторско-консалтинговой компании «Chrysanthou & Christoforou», с которой я до этого имел деловые отношения, купить и продать нам зарегистрированную на Гибралтаре частную международную компанию, отвечающую нашим целям, что и было ими сделано, — рассказывал Платон Лебедев. — Кипрская компания «Chrysanthou & Christoforou» купила для нас действующую компанию «Flaymon Limited», зарегистрированную на Гибралтаре 5 сентября 1997 года».
