Юрий Жуков - Из боя в бой. Письма с фронта идеологической борьбы
— Вы знаете, — говорит Стэнли Крамер, — я бы с удовольствием собрал человек шесть наших молодых талантливых режиссеров и поехал бы с ними в Москву, чтобы представить нашим советским коллегам их фильмы и провести обмен мнениями о них.
Он смотрит на часы и огорчается: где‑то кто‑то уже давно предал его анафеме, не дождавшись; рабочий график дня полностью и бесповоротно нарушен. Я чувствую
себя виноватым, но ведь было поистине важно вот так, откровенно и обстоятельно, вне всякого графика и без оглядки на часы, поговорить с этим большим мастером о творческих делах…
Прошло два с половиной года с тех пор, как были написаны эти строки, и мы увидели Стэнли Крамера в Советском Союзе — он приехал на VII Московский кинофестиваль. Вопреки решению американских властей бойкотировать этот фестиваль он и некоторые другие кинематографисты Соединенных Штатов пересекли океан, чтобы принять в нем участие.
Крамер привез свой новый фильм «Благослови детей и зверей». Это была, как всегда, интересная и острая в социальном отношении работа: Крамер на сей раз исследовал проблемы формирования характера юношества, живущего в душной атмосфере современного буржуазного общества. Фильм этот был с интересом встречен нашей кинематографической общественностью, ему были посвящены многие выступления в печати, и потому я не буду рассказывать о нем подробно. Если я и упоминаю о нем, то лишь для того, чтобы еще раз подчеркнуть, что Крамер, к счастью для кинематографа, остается самим собой и продолжает твердым шагом идти по избранному им пути.
Встречаясь с советскими кинематографистами, Стэнли Крамер развивал дорогую его сердцу мысль о том, что погоду в современном кинематографе делает молодежь.
4 августа 1971 года «Литературная газета» опубликовала интересную беседу советского кинорежиссера С. А. Герасимова с Крамером. Вот что сказал тогда этот мастер американского кино:
«Нельзя преуменьшить вклад молодежи в современное киноискусство. Дело в том, что и в своей общественной позиции, и в своей работе в кино — а иногда это очень тесно связано — молодежь пытается внушить старшему поколению свое представление о настоящих ценностях, подвергнуть суду совести многие понятия. Молодежь мира сейчас активно участвует в движении против войны, она требует перейти от слов к делу при решении таких проблем, как загрязнение атмосферы и загрязнение воды. Ей, молодежи, нередко принадлежит честь выступать застрельщиком в постановке такого рода вопросов.
При тех переменах, какие происходят сейчас в кино, возможны преувеличения в подходе к событиям и явле
ниям, например непомерно раздувается тема жестокости, наблюдается засилье секса.
Но я надеюсь, что все те элементы, из которых слагается кинозрелище, рано или поздно придут в соответствие. Сама публика заставит кинематографистов прийти к оптимальному варианту. С помощью людей, много лет работающих в кино, молодые создатели фильмов поймут, что такое истинные ценности, найдут свой кинематографический язык, выскажут то, что хотят сказать. Но уже сейчас больше, чем когда бы то ни было, в картинах проявляется гражданская совесть».
В этой связи С. А. Герасимов выразил справедливое опасение, что современный западный кинематограф все больше скатывается на позиции так называемой вседозволенности, бездумно, а то и спекулятивно отражая уродства современной жизни буржуазного общества. «Нынешний «жестокий» фильм, — сказал он, — в конце концов тот же коммерческий стандарт, наступающий на массового зрителя во всеоружии порнографии и агрессивной кровожадности. И здесь мы не должны недооценивать опасное влияние киноискусства. Влияние это очень велико».
Крамер ответил на это так: «Все зависит от того, какие идеи несет художник… Я встречался с художниками, которые внимательно следят за тем, чтобы коммерсанты их не съели. Эти художники стараются не витать в облаках, а твердо держаться на ногах». И он добавил, что творчество целой группы молодых американских режиссеров, обладающих гражданской совестью, вселяет в него добрые надежды.
Да, все зависит от того, какие идеи несет художник своему зрителю, с чем он к нему идет. К счастью, Крамер и его единомышленники твердо стоят на ногах и не поддаются душевной коррозии в окружающем их удушливом мире. Но было бы непростительной наивностью недооценивать и сам этот удушливый мир, и его воздействие на менее стойкие души.
Современный западный кинематограф, кинематограф 70–х годов, сохраняет всю свою противоречивость и сложность. Подробнее об этом — в следующей главе.
Февраль 1972. Кино взрослеет
Да, кино взрослеет: не так давно ему исполнилось уже семьдесят пять лет. Уже семьдесят пять или только семьдесят пять? Для искусства это и много и мало. Когда братья Люмьер в памятный день 28 декабря 1895 года показали па полотне, растянутом в одном из парижских кафе, своих движущихся человечков, никто и представить себе не мог, чем станет кинематограф и какой огромной магической силой воздействия на умы он будет обладать…
По случаю семидесятипятилетия кино в мире было устроено немало выставок и написано множество статей, синематеки организовали праздничные просмотры старых лент. Деятели кинематографа провели множество дискуссий о своем творчестве. Но, как всегда в таких случаях, самым важным и значительным для людей, всерьез интересующихся этим искусством, было приглядеться к тому, что же оно создало на этом историческом рубеже, какими фильмами ознаменовано вступление кинематографии в четвертую четверть ее первого столетия.
Случилось так, что в 1971 году мне довелось немало поездить по белу свету, и я, как обычно, воспользовался этим и для того, чтобы познакомиться с новинками западного кино. О них и пойдет речь в этих заметках. Но прежде чем приступить к рассказу, несколько замечаний общего порядка…
В ежегоднике Британской энциклопедии за 1972 год я прочел горькие строки о том, что дельцы кинокорпораций Запада в юбилейный для кинематографа год с тревогой обдумывали свои дела: люди все реже и реже стали
ходить в кино. В Англии, например, в конце второй мировой войны еженедельно посещали кинематографы тридцать миллионов человек, а доходы кинопрокатчиков в 1944 году достигли круглой суммы — ста миллионов фунтов стерлингов. В 1969 году в кино ходили за неделю всего около пяти миллионов англичан, и доходы от кино- проката, естественно, резко сократились.
Чаще всего посещают нынче кинотеатры советские люди: в среднем каждый из нас смотрит фильмы двадцать раз в год, за нами идут болгары — четырнадцать, потом итальянцы — одиннадцать раз. А вот американцы бывают в кино в среднем лишь семь раз в год, англичане, французы, шведы, бельгийцы — четыре, а западные немцы, японцы и австралийцы и того меньше — всего три раза в год.
Такая мрачная для кинопрокатчиков капиталистического мира статистика имела свои серьезные экономические последствия. Ежегодник Британской энциклопедии с грустью отмечал: «В 1970 году практически все старые великие компании Голливуда перешли под контроль могущественных финансовых групп. Символом падения старых кинематографических империй явилась распродажа с аукциона — красочного, но полного меланхолии — легендарных богатств корпорации «Метро–Голдвин–Май- ер» — декораций, костюмов, оформления, накопившихся за полвека становления американской кинематографии».
Новые хозяева Голливуда отказались от постановки дорогостоящих кинофильмов. Была поставлена задача «стабилизировать производство фильмов на умеренном бюджетном уровне». Но пересмотру подверглась не только бюджетная практика. Кинематограф никогда не был искусством аполитичным, он всегда использовался как острейшее оружие идеологической борьбы. И пока финансисты наводили порядок в бухгалтериях, эксперты «психологической войны» анализировали причины провалов кинематографических операций на фронте борьбы с коммунизмом: старые приемы «холодной войны» себя уже не оправдывали, зритель не принимал фильмов, сделанных в грубой манере 50–х годов, нужно было искать что- то новое, работая более тонко и более ловко.
1971 год был богат кинофестивалями. Одни из них, подобно фестивалям в Канне и Венеции, напоминали коммерческие ярмарки; другие, подобно Московскому,
являли собой подлинный смотр кинематографии. Но в целом эти фестивали дали широкую панораму мирового кинематографа на рубеже 60–х и 70–х годов, и фильмы, перекочевавшие летом 1971 года с фестивальных экранов на широкий, массовый экран, довольно точно отражают и те традиционные черты, которые свойственны западному киноискусству уже десятки лет, и то новое, что в нем появилось.
Что же осталось неизменным и что изменилось?
В целом характер западного кинематографа остался прежним: экраны по–прежнему захлестывает мощный поток кинопродукции, рассчитанной на нетребовательного кинозрителя. Я вспоминаю, что еще в 40–х годах Британский киноинститут разработал основные категории этих промышленных стандартов: «музыкальный фильм», гарантирующий успех наличием популярных кинозвезд, «плоские (!) комедии», «драма», «сентиментальный фильм», «картина ужасов», «ковбойские фильмы». При классификации фильмов, говорилось в лекции о кинобизнесе, прочитанной в 1944 году в этом институте, владелец кино, принимая во внимание разновидность мнений, должен руководствоваться сображениями прибыли… Публика хочет развлечений, и она имеет право на такие развлечения, за которые она готова платить…
