«Контрреволюционер» Сталин. По ту сторону марксизма-ленинизма - Сергей Николаевич Магнитов
Всё это говорит о том, что после смерти Сталина начал происходить фактически троцкистский путч и появление троцкиста Любищева во главе акции «Письма 300» было вполне понятным. Получалось, что биолого-генетическая тема выходила далеко за пределы генетики, выходя к обобщениям, которые невозможно было спрятать. Ведь не секрет, что троцкистская идея нового человека, которого нужно получить тоже революционным путем – именно путем генетического преобразования – находила здесь перспективу воплощения.
И не надо забывать остроты вопроса на тот момент. Это для нас сегодня «новый человек» – это вопрос теории, ленивых гипотез, – тогда это был вопрос власти. 1925 год – и ничего нового революция не дала: ни всемирной (хотя бы германской) революции, ни революционной экономики (банальный нэп с тотальным экспортом всего и расширением торгового сектора), ни нового человека – тогда зачем вам, революционеры, власть? И вот решение! – если нельзя человека сделать новым эволюционным путем, – надо революционным, то есть путем генетического вторжения.
Доклад Лысенко, который писался вместе со Сталиным, ставит вопрос: что, Сталину после войны делать было нечего, как разбираться с генетиками? На самом деле, помимо задачи как можно быстрее накормить людей, после войны встал опять вопрос о новом человеке. Народ победил, а человек остался таким же тщедушным, короче, «неновым». Не пора всё-таки призвать генетиков для поправки дела? Это уже вопрос власти и Сталин не мог пройти мимо его. Поэтому и «влез». Тем более в отличие от 1925 года, когда НЭП разложил всех, на конец 1948 года выросла действительно генерация естественных, природных победителей – войны, разрухи, голода, и появилась огромная масса людей, которых смело можно было назвать совершенно новым типом людей! То есть к 1950 году Сталину было чем похвастаться, – а именно эволюционным получением вполне нового человека!
А если прочитать доклад Лысенко, который писался вместе со Сталиным для сессии ВАСХНИЛ 1947 года, – тот самый, который клеймился в романе Дудинцева «Белые одежды», то становилось, что в докладе идеологии и политики не меньше, чем биологии и генетики.
Именно с этого момента становится понятно, почему Сталин вошел в этот вроде бы профессиональный спор: вопрос стоял жёстко – либо власть берут генетики и «оправдывают» революцию своими методами, и он тогда не нужен, либо власть остаётся для эволюционного пути. Понятно, что троцкисты клеймили Сталина как контрреволюционера справедливо – это факт: сам отказ от генетической революции в пользу эволюции делает его консерватором.
Суть, как ни странно, в проблеме гуманизма. Гуманизм есть вершина. Генетизм исходит из того, что нужно генными методами создать революционного нового человека. Получается генная инженерия изначально антигуманное явление. Собственно, сейчас это и не скрывается. Так называемый транс-гуманизм открыто противостоит гуманизму. Человек – это только первая ступень ракеты, которая должна сгореть в атмосфере и вывести на орбиту новое существо. Это идеология сегодняшнего западного истеблишмента, опять-таки троцкистская по своим корням.
Была и вторая часть генетического вопроса: власть. Кто вводит гены, тот ими и управляет. Так от мух-дрозофил открывается дорога и перспектива мощной власти генетиков над миром в целом. Причём власти дурной, черной, явно злоупотребительной, убивающей генными революциями Человечность. Сталин это понял. В отличие от многих профессоров.
И вступился за Человека. Не дал растерзать Лысенко и надолго прикрыл революционно-генетическую ересь.
Объяснение, почему дискуссия по продовольственной проблематике Лысенко – селекция или генетика? – приняла фактически мировой масштаб, куда включились не только деятели науки, но и политические деятели, касается не только выращивания морозостойкой пшеницы и мясных пород быков, но и судьбы человека и вообще вопроса, что делать с ограничениями земли, её природы и её главного действующего лица – человека. Какова его роль на земле, что он должен и чего с него спросить нельзя. А если дело касается человека, то и касается всех публичных органов – в том числе власти. Ведь если вейсманизм побеждает, то главным властителем становится генетик с пробиркой в руке.
Вейсманизм фактически отнимает у человека собственную судьбу и право распоряжаться своим генофондом. Это значит, что он вообще не рассматривает человека как продуктивную перспективную силу. И ставится вопрос о генерации нового человека в полном физическом смысле этого слова.
Чтобы понять всю серьёзность претензии вейсманизма-морганизма, нужно осознать динамику генетического подхода, к примеру, в отношении человеческих институтов организации. К примеру, семьи. Семья не просто не нужна – да она и невозможна, поскольку в силу сквозной хромосомной константы все в мире являются братьями и сестрами, причём поколения не имеют значения. Простыми словами можно сказать, что отцы и дети – это тоже братья и сёстры! Причём не в духовном, а в самом что ни на есть генетическом смысле.
Стоит только вдуматься в последствия этого вывода и оценить политику Сталина, который правил знаменитый доклад Лысенко 1948 года на сессии ВАСХНИЛ против вейсманизма. «Морганисты-менделисты вслед за Вейсманом исходят из того, что родители генетически не являются родителями своих детей. Родители и дети, согласно их учению, являются братьями и сёстрами.
Больше того, и первые и вторые (т. е. родители) и вторые (т. е. дети) вообще не являются сами собой. Они только побочные продукты неиссякаемой и бессмертной зародышевой плазмы»[45].
Всё это выглядело бы страшной картинкой из американской страшилки, но это на данный исторический момент идеология новой версии троцкистского мирового переворота – устранение человека от процессов репродукции и замена его лабораторным синтезом. Сельское хозяйство уже прочно село на химические и генномодифицированные препараты, настало время и самого человека как неудачника, который «не оправдал».
Научная добросовестность заставляет нас отрешиться от политических шор и внятно оценить борьбу тимирязевской линии, представленной Лысенко и в конечном итоге Сталиным, с вейсманистами и понять, каков замысел этого течения сейчас и как он реализуется.
Но пока ясно одно: что если объявить всех – родителей и их детей – братьями и сестрами, то произойдёт крушение основ мира в сознании масс. То, что создание семьи объявится не просто ненужным, не просто вредным, а ещё и недопустимым, – факт. Тогда институт семьи будет попросту отменён. А за ним и государства будут тоже отменены.
