Перо и скальпель. Творчество Набокова и миры науки - Стивен Блэкуэлл
313
Редакторы обычно указывают на месте «отсутствующих» строф их номера (иногда диапазон номеров, например [I–VI] в главе 4, но не оставляют места для строк. Последнее можно найти только в четырехтомных изданиях Боллингена 1963 и 1974 годов. (В русских изданиях даются «условные» отточия, не отражающие реального числа «пропущенных» строк. – Примеч. ред.) Феномен недостающих строф представляет интерес в контексте жизни Пушкина и романтической литературы. Решение Пушкина сохранить их номера, вместо того чтобы менять нумерацию в окончательном варианте, имело целый ряд причин. Временами Пушкин исключал написанные строфы, опасаясь цензуры. В других случаях его просто не устраивали сочиненные строки, но он все же оставлял для них место. Некоторые пропуски, возможно, создавались намеренно и с иронией: эти строки никогда не были написаны. Другие недостающие строфы были опубликованы в первом, «поглавном» издании, но были исключены из полного издания, потому что могли оскорбить жену Пушкина. Пропуски также отражают романтическую культуру фрагмента: в этом контексте они намекают на то, что произведение было сочинено спонтанно, «на одном дыхании», и честно преподносится публике со всеми шероховатостями (пропусками) и т. п. См., например, вторую главу книги М. Гринлиф [Гринлиф 2006].
314
Первым обратил внимание на пустые страницы в переводе Набокова К. Браун [Brown 1967].
315
Более подробно см. в моих работах [Blackwell 1995, 2000: гл. 3].
316
Это неоднократно отмечал Б. Бойд, в частности, в [Бойд 2015].
317
«Человек – это и есть книга» [ССАП 1: 167].
318
В русских переводах передается только значение слов, но не их формальное сходство: «гора, а не фонтан» [БО: 58]; «вулкан, а не фонтан» [ССАП 3: 334]. – Примеч. ред.
319
[Ст: 236].
320
Что касается философов, сомнения в том, что природой правит в первую очередь «закон» причинности, высказывал Д. Юм и, в более категоричной форме, И. Кант: согласно последнему, причинность лишь составная часть базового способа, которым сознание воспринимает события и структурирует знание о них. Таким образом, в сопротивлении Набокова детерминизму не было ничего нового, но в своих очевидных попытках найти научный подход к непричинным явлениям он был по-настоящему оригинален.
321
Конечно, было совершено и много других открытий, в том числе рентгеновских лучей. Идею дуализма впервые представил Н. Бор в 1927 году, на конференции на озере Комо в Италии [Faye 2019].
322
Об одном из подробных обсуждений дуализма материи среди ученых см. [Holton 1993: 74–85].
323
См. [Jeans 1931: 22]. Статус причинности в законах физики и в «высшей реальности» широко обсуждался учеными и философами еще в XIX веке, а не только после популяризации принципа неопределенности. За несколько лет до открытия принципа Гейзенберга Эмиль Мейерсон предположил: «Человек, несмотря на его непобедимую склонность верить в рациональность, очевидно очень рано почувствовал, что в природе есть иррациональность, что природа не вполне объяснима… В целом, в этой области мы можем делать только отрицательные или вообще неточные высказывания. Мы знаем, где невозможна полная рационализация, то есть где заканчивается согласие между нашим разумом и внешней реальностью: это иррациональные вещи, которые уже открыты» [Meyerson 1991:172]. Тем не менее о витализме Мейерсон писал, что он «не сможет найти законное место в науке, пока исследования не продвинутся бесконечно дальше, чем сегодня» [Там же: 192]. Вопрос о том, как наука может подходить к явлениям, не подчиняющимся стандартным правилам науки, особенно правилу причинности, также весьма занимал в начале 1930-х Ф. Франка: «Утверждать, что “существуют” только законы природы причинного типа, имело бы смысл только в том случае, если бы законы существовали “помимо” человеческого опыта и “над” ним, как знание верховного разума в “истинном” мире. С точки зрения чисто научной концепции оправдан любой порядок событий, если он верен, то есть связывает между собой наши действительные переживания. И практическое значение причинного порядка состоит в установлении не общего причинного закона, а особых законов в причинной форме. <…> Вопрос о том, является ли природа причинной, и тому подобные нельзя формулировать как научные вопросы, поскольку они больше не имеют отношения к порядку наших переживаний; это описывается сложными фактическими ситуациями, представленными в гл. IX; но задавая такие вопросы мы хотим узнать что-то об “истинном” мире» [Frank 1998: 274]. Таким образом, отрицание Набоковым физической причинности как окончательной истины о мире хорошо вписывается в атмосферу дискуссий, вызванных открытием квантовых явлений на субатомном уровне. Набоков мог знать о Ф. Франке если не непосредственно по его работам, то из 3-й главы книги Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», в которой подвергалась критике более ранняя версия работы Франка о причинности [Ленин 1968:170]. Дж. Холтон приводит цитату из письма гарвардского физика Э. К. Кембла: «…из всех, кто имеет образование в области прикладной физики, Франк, пожалуй, самый замечательный философ» [Holton 1993: 38].
324
Они, безусловно, оказали такое же влияние на художника В. В. Кандинского, который начал откликаться на новые физические теории еще в 1913 году, когда модель Бора пришла на смену модели Резерфорда. В автобиографическом очерке «Ступени» он пишет о том, что помогло ему преодолеть творческий кризис: «Одна из самых важных преград на моем пути сама рушилась благодаря чисто научному событию. Это было разложение атома. Оно отозвалось во мне подобно внезапному разрушению всего мира. Внезапно рухнули толстые своды. Все стало неверным, шатким и мягким. Я бы не удивился, если бы камень поднялся на воздух и растворился в нем. Наука казалась мне уничтоженной…» [Кандинский 2014: 29].
325
Ю. Левинг сообщает об архивных материалах ЦГИА в книге «Гараж, ангар, вокзал» [Левинг 2004: 251] ив личной переписке.
326
13 октября 1925 года. Цит. по: [Бойд 2010а: 288].
327
Подрядившись на оплачиваемую работу – переводы для лондонской газеты «Таймс», – Набоков иронически заметил, что теперь ему не придется «бороться за выживание» (31 января 1924 года,
