Ближний бой. ЦРУ против СССР - Киркпатрик Лаймен
Генерал Брэдли
Даже самый серьезный инструктаж не мог предупредить нарушения правил безопасности при ведении переговоров по телефону. (Во время сражения за «Выступ», когда мы знали, что немцы захватили часть радиорелейных станций группы армий, телефонисты, соединяя абонента с нужным ему номером, предупреждали: «Противник слушает». Один из экспансивных офицеров штаба, полковник Шеффилд Эдвардс, когда ему звонили, отвечал: «Говорит противник, кто вы?» Шеффилду была присуща настолько характерная манера говорить, что спутать его с противником было невозможно. Впоследствии он стал первым руководителем службы безопасности ЦРУ и немало потрудился над созданием системы предупреждения «подслушивания противником» в отношении этой организации.) Армейская разведка использовала подразделения УСС преимущественно для засылки агентов-радистов в тыл противника, для получения разведывательной информации через агентов, ранее заброшенных за линию фронта, или через представителей местных сил Сопротивления во Франции, Бельгии, Голландии. Даже используя все эти источники, начальник армейской разведки никогда не имеет всей необходимой ему информации.
Кен Даунс и Трэф Клотц распорядились перевести наш отряд из штаб-квартиры 1‑й армии в 12‑ю группу армий. Штаб группы армий располагался вокруг одного замка в районе Сент-Совер-ле-Виконт. По прибытии нас приветствовал начальник разведки группы армий генерал Эдвин Сиберт. Мы поставили свои палатки возле разведывательного отдела группы армий и там же оборудовали все необходимое для нашей работы.
У меня тут же появились «дополнительные обязанности», что, пожалуй, являлось характерной чертой всей моей деятельности. Шефом разведки в отделе Сиберта оказался мой старый друг Уильям Джексон, с которым я работал в Совете стратегической разведки в Лондоне. Он сказал Сиберту, что я неплохо справлялся с работой по обобщению данных разведки боевого порядка. И вот я уже в составе разведывательного отдела. Это было весьма разумным решением. В мои обязанности как сотрудника отряда УСС входило принимать все поступавшие через Лондон сообщения от агентов, находящихся в тылу у немцев на территории всей Франции, и обрабатывать их для передачи в разведотдел. Вскоре я уже помогал составлять ежедневную сводку разведотдела, а затем все чаще привлекался к составлению специальных еженедельных докладов разведывательному отделу 12‑й американской группы армий.
Я впервые по-настоящему познакомился с тем, как функционирует военная разведка в боевых условиях, и был поражен числом сводок, выпускаемых на всех уровнях военного командования. Разведотдел каждой дивизии составлял ежедневную разведывательную сводку, которая обычно направлялась в другие дивизии данного корпуса; экземпляры сводки также направлялись в разведотдел корпуса, а через него в разведку армии, которая в свою очередь могла направить сводку в штаб группы армий. Каждый корпус составлял ежедневную разведывательную сводку, которая обычно базировалась на материалах ежедневных сводок дивизий, но также включала некоторые материалы из сводок по армии, где обрабатывались материалы воздушной разведки и разведывательные данные, полученные войсками связи. Каждая армия составляла свою ежедневную разведывательную сводку на основании материалов, полученных снизу — из корпусов и дивизий, а также сверху — из группы армий и штаба верховного главнокомандования союзных экспедиционных сил. Мы в группе армий выпускали свою ежедневную разведывательную сводку, а штаб верховного главнокомандующего — свою. К моменту окончания боевых действий в Европе, когда силы союзников на фронте от границ Швейцарии до Северного моря включали 3 группы армий, 9 армий, 25 корпусов и 73 дивизии (не включая сюда 15 подразделений, не находившихся на фронте), ежедневно в общей сложности выпускалось 110 разведывательных сводок.
По мере концентрации сил на фронте, когда к 1‑й армии присоединились 3‑я, а позже 9‑я и, наконец, 15‑я армии, чтение всех ежедневных разведывательных сводок, поступавших в разведотдел 12‑й группы армий, все более превращалось в тяжкую повседневную повинность. Помимо чтения ежедневных сводок, мы также изучали агентурные сведения, протоколы допросов военнопленных, захваченные документы, материалы разведки войск связи и воздушной разведки. Из этих пяти источников поступала основная масса разведданных, использовавшихся армией в ходе боевых действий.
Иногда было забавно сопоставлять те или иные разведывательные сводки, поскольку они во многом отражали характер и личные качества не только начальника соответствующего разведотдела (и, конечно, офицеров его отдела), но также командира соответствующей воинской части. Одни начальники разведотделов были деятельными, дотошными людьми с богатым воображением. Другие были больше склонны к осторожности и сдержанности и включали в сводку минимум необходимых сведений. Конкуренция среди поставщиков разведданных порой достигала такой степени накала, что в ход пускались даже методы в стиле «Мэдисон-авеню»[5]: в доклады включались цветные карты, данные о рельефе местности, статистические материалы — короче говоря, все, что могло в какой-то мере поразить воображение читающего.
Одна из важных особенностей этих ежедневных разведывательных сводок — то влияние, которое они оказывали на командиров воинских частей и штабные службы. В каждом штабе, помимо подготовки печатной сводки, были, конечно, предусмотрены регулярные доклады для информации командира и штаба, а иногда, в зависимости от условий боевой обстановки, таких докладов могло быть несколько в день. Но я никогда не представлял себе грандиозности воздействия печатного слова (в разведывательном смысле) на боевую обстановку. Это я понял лишь после того, как в течение некоторого времени поработал дежурным офицером в разведотделе и должен был отбиваться от вопросов, поступавших из других штабов, которые спрашивали, почему в нашей ежедневной сводке дается именно такая оценка сил немцев и на каких данных базируется эта оценка.
Вскоре после присоединения отряда УСС к группе армий в районе Сент-Совер-ле-Виконт штаб-квартира группы несколько раз передвигалась вперед, чтобы не отставать от быстро наступавших войск, освобождавших Францию. Последнюю отчаянную попытку воспрепятствовать продвижению танковых соединений союзников немцы предприняли, бросив свои танки против американских позиций в районе Мортэна. Четыре немецкие танковые дивизии пытались прорваться через позиции американской 30‑й пехотной дивизии, но были отброшены; нашу пехоту успешно поддержали истребители-бомбардировщики 9‑й авиационной группы. Когда эта попытка провалилась, начался отход немцев на восток, и усилия союзников (по крайней мере американцев) сосредоточились на том, чтобы перерезать образовавшийся близ Фалеза коридор. 7‑я немецкая армия, а также основные части 1‑й и 15‑й немецких армий оказались зажатыми между американскими дивизиями на юге и английскими и канадскими на севере. В штабе генерала Брэдли были крайне раздражены той медлительностью, которую проявлял генерал Монтгомери, двигаясь на юг от Фалеза на соединение с танками генерала Паттона, шедшими на север от Ле-Мана. Немцы уходили из котла по коридору на восток, стремясь переправиться через Сену и занять оборону на ее восточном берегу. Поэтому генерал Брэдли хотел перерезать коридор и уничтожить или вывести из строя как можно больше немецких войск. Было совершенно ясно, что Монтгомери занимается своим обычным делом — «подчищает» линию фронта, прежде чем перейти в наступление против дезорганизованного и отступающего противника.
Нашей штаб-квартире выделили место в районе Лаваля, передав в наше распоряжение группу расположенных рядом с очаровательным замком временных строений, в которых раньше размещался штаб 3‑го немецкого военно-воздушного флота — германских «Люфтваффе» в Западной Франции. Всех нас охватило сильное возбуждение, когда обнаружилось, что немцы, уходя явно в спешке, оставили большой сейф. Попытки найти нужную комбинацию, чтобы открыть замок, оказались безуспешными, и сейф вынесли во двор, где специалисты-подрывники стали готовить взрыв дверцы сейфа. В этот момент вмешалась хозяйка замка, выразившая беспокойство относительно того, что взрыв может причинить ущерб до сих пор не поврежденному зданию. При этом она заметила, что стекла в замке сохранились со времен Карла Великого. Один из старших офицеров заверил ее, что подрывники знают свое дело.
