Газета День Литературы - Газета День Литературы # 180 (2011 8)
Тишина…
И мне Христос подскажет:
"Делай так, как сердце повелит".
Каждой строчкой, строчкой своей каждой
Я к Нему, как листья повилик,
Припадаю. Благодати свежей
Нынче у меня велик запас.
Кто от слов моих меня удержит,
Если их благословляет Спас!
Думается, что автору (особенно, если он уверен, что его стихи "благословляет Спас"), было бы совсем не лишним заглянуть в любую из имеющихся под рукой или же вывешенных в Интернете энциклопедий, чтобы узнать, что повилика – это трава, которая не имеет корней и листьев, а состоит единственно из нитевидных или шнуровидных стеблей желтоватого, зеленовато-жёлтого или красноватого цвета, которыми она обвивается вокруг растения-хозяина, внедряет в его ткань присоски-гаустории и питается его соками. Так что строчка о "листьях повилик" требует элементарного литературного редактирования, не такого уж, на мой взгляд, и сложного, а, между тем, она оказалась напечатана в журнале в сыром и дающем почву для пародий варианте.
Всё это говорит о том, что авторам "Вольного листа" была бы в высшей степени полезна работа над своими текстами в какой-нибудь серьёзной литературной студии под руководством опытных мастеров слова, однако именно к мастерам (особенно, к членам Омского отделения СП России) у редактора журнала и его друзей просматри- вается крайне предвзятое негативное отношение. Открещиваясь от возможности учиться у своих старших товарищей, Иван Таран в статье об омском литературном объединении под руководством Н.М. Трегубова восклицает: "Быть поэтом нельзя научиться. Поэтому я не принадлежу к так называемой "омской поэтической школе" (отличительным признаком которой, видимо, является провинциальное убожество). Тем более, что стыдно брать даже хоть какие-то уроки у дилетантов из омского отделения Союза писателей России, имеющих наглость называть себя учителями…"
Отрекаясь от принадлежности к "омской поэтической школе", молодой поэт словно бы не понимает, что этим он автоматически отгораживается не только от своих сегодняшних коллег по литературе, но и от духовной связи с такими мастерами прошлого как Леонид Мартынов, Павел Васильев и другие омские поэты, из-под пера которых, должен заметить, выходило не одно только "провинциальное убожество". Литература жива именно преемственностью творческих поколений, передачей эстафеты мастерства от старших – к младшим и ответным привнесением энергии творческого поиска молодыми.
Я не знаю, кто виноват в сложившемся на сегодняшний день противостоянии между "Вольным листом" и Омским отделением СП России, но эта ситуация мне откровенно не нравится. Несмотря на все замеченные мною выше недостатки в произведениях тех, кто группируется вокруг издания Ивана Тарана, на страницах его журнала кипит давно не наблюдаемая мною даже в толстых столичных изданиях живая литературная жизнь, идёт кипение страстей, ведётся поиск новых литературных стилей и направлений. Здесь всё пульсирует творческой энергией, авторы "Вольного листа" буквально живут литературой, чего я, к сожалению, не могу сказать даже о многих из тех, с кем мне доводится общаться в стенах Правления моего родного Союза писателей и на различных литературных мероприятиях.
Не скрою, мне показались абсолютно ненужными и мешающими творческому процессу те не скрываемые ожесточённость и озлобленность, которые исходят от Ивана Тарана, Николая Березовского и отчасти некоторых других "вольнолистовцев" в адрес руководства Омского отделения СП России, но непосредственно сам литературный дух журнала меня очень порадовал, хотя, повторю, уровень многих произведений просто-таки требует их серьёзного обсуждения на творческих семинарах и профессионального разбора литературными мастерами. К примеру, мне показалась необычайно важной статья Анастасии Орловой "Футбол – индикатор нашей государственной политики", анализирующая причины того, почему СССР, считавшийся одним из футбольных государств мира", превратился сегодня в футбольное посмешище, не воспринимаемое практически ни одной футбольной страной в качестве серьёзного спортивного соперника. Отрадно осознавать, что в далёкой сибирской глубинке кого-то волнуют темы общегосударственного значения, не поднимаемые даже столичными публицистами. Хотя ослабление футбольного (да и вообще – спортивного) духа в сегодняшней России носит характер такой же всенародной, хотя пока ещё и не осознанной нами трагедии, как и крушение национальной русской идеи.
Обращают на себя внимание и почти ленинские заметки-тезисы Тимура Соколова "Сборник современных задач", многие из которых способны быть развёрнутыми в серьёзные литературоведческие, политологические или социологические исследования на уровне глубоких статей, а то и диссертаций. Вот, например, весьма лаконичная запись под № 1: "В 1889 году на этом месте был храм. В 1929 году – уже исполком. В 1999 – здесь появилось казино. Постройте кривую и определите тенденцию". На первый взгляд, это всего лишь остроумная аксиома, не без тенденциозности сконструированная таким образом, чтобы получить заведомо прогнозируемый автором результат. Однако попробуйте спроецировать эту аксиому на историю отечественной литературы, и вам станет не по себе. Беспристрастный взгляд в прошлое показывает, что практически весь путь искусства – это иллюстрация к поговорке "слепцы ведут слепых", и даже самый беглый анализ его развития даёт понять, что в течение многих лет существования литературы, живописи, музыки, а позже – и кино в них совершалась тихая, но очень принципиальная в качественном отношении подмена. Анализируя то, как видоизменялся нравствен- ный знак главного героя, просто невозможно не заметить той антиэволюции, которая происходила во все эти годы с главным героем самых массовых видов искусства – книг и фильмов.
Первоначально главными персонажами искусства выступали стопроцентно положительные герои: витязи, борющиеся за правду, справедливые князья, былинные богатыри, герои различных сражений и так далее. Эта линия была продолжена в искусстве книгами и фильмами о воинских подвигах и самоотверженных поступках различных положительных персонажей. Потом явились "лишние люди" вроде Онегина, Печорина, Обломова и им подобных. Затем начали появляться всевозможные разрушители стабильности (борцы с несправедливостью и бунтари против власти) – Робин Гуд, Дубровский, Зорро, Овод, Фёдор Раскольников... Бунтарей и борцов с государством сменили симпатичные аферисты вроде Павла Ивановича Чичикова, Остапа Бендера, героя Андрея Миронова из фильма "Бриллиантовая рука", Джека Воробья, "братьев" Сергея Бодрова, а потом и ввалившиеся толпой в искусство братки – "крёстный отец" дон Карлеоне, герои фильма "Бригада" и множество других аналогичных персонажей современных книг и фильмов.
В этом же эволюционном ряду находятся Трус, Балбес и Бывалый, Волк из "Ну, погоди!", герои песен Высоцкого и многочисленные "симпатичные уроды" – Чудище из сказки Аксакова "Аленький цветочек", лермонтовский "печальный Демон, дух изгнанья", знаменитый Фантомас, Парфюмер Патрика Зюскинда и т.д..
К 2010 году мир заполонили фильмы о героях "сумерек", и на экраны в массовом порядке вылезли вампиры. О них и раньше писали такие авторы как Стивен Кинг и даже снимали фильмы, но при этом вампиры изображались как стопроцентно отрицательные персонажи, нечисть, а с фильма "Сумерки" эта тенденция изменилась, и вампиров начали показывать как этаких невинных красавчиков, жаждущих большой настоящей любви, и что самое страшное – этой любви заслуживающих.
Думаю, не составит большого труда продлить этот ряд дальше, чтобы предвидеть, какая категория персонажей станет доминирующей в искусстве завтра. Она уже опробована Булгаковым в его знаменитом романе "Мастер и Маргарита", на авансцену которого выведен сам Сатана-Воланд – конечно же, предельно обаятельный, умный, справедливый (!) да ещё и окружённый свитой симпатичнейших остроумных героев…
Такова вкратце картина того, как эволюционировало искусство, пройдя путь от положительного героя, боровшегося с нечистью, до водворения на его место представителей этой самой нечисти. И всё это тихой сапой входит в нашу сегодняшнюю жизнь, распрограммируется в ней и превращается в нашу реальность. Так что не будет, наверное, большой неожиданностью, если однажды, вместо завершающих очередную картину привычных титров "конец фильма", мы увидим вспыхнувшую на экране надпись "конец света". Это будет печально, но заслуженно…
